Вспомнить будущее

– В интернете.

Он вздохнул и зарулил во двор.

Следующие три дня, к моему глубокому разочарованию, они на работу не ходили и не отпускали меня ни на шаг. Честно говоря, я уже подумывала сбежать ночью через окно.

Я пыталась найти что-то о смерти Кости Лазарева в интернете, но, поскольку речь не о звезде шоу-бизнеса, мои поиски ничем не увенчались. Мне просто необходимо было вырваться из-под родительского надзора, найти ту свою семью, дом, могилу, в конце концов. Хотя бы узнать дату смерти, чтобы в тот день сидеть в каком-нибудь бомбоубежище и не высовываться.

Макс зашёл в свой кабинет, как раз когда я собиралась смыться.

– Что ты здесь делаешь? – он недовольно поднял брови. – Надя, у тебя есть свой компьютер, и не надо больше залезать в мой. Хорошо?

– Да он атрофированный, – буркнула я. – Кроме пары сайтов с играми никуда не зайти. Это в принципе оскорбление – называть ту розовую погремушку компьютером.

– М-да? – Макс прищурился. – И куда же ты хочешь зайти? – с этими словами он наклонился к экрану и вздрогнул, увидев страничку поисковика с забитыми словами «Константин Лазарев», которую я не успела закрыть.

Перехватив у меня мышку, он судорожно нажал на крестик в углу. Положа руку на сердце, было до чёртиков приятно наблюдать за тем, как он вздрогнул. Ага… рыльце-то в пуху…

– Надя! – он сел напротив, взяв меня за плечо. – Где ты услышала это имя?

– Я же сказала: в интернете, – пожала я плечами, усмехаясь про себя. Ну-ну, помучайся, предатель…

– А сейчас что ты ищешь о нём? – помедлив, спросил Макс.

– Ещё какие-нибудь стихи… – я задумчиво посмотрела в потолок. – Информацию о его жизни, о смерти…

– С чего это ты взяла, что он умер? – мрачно пробормотал мой бывший друг, глядя в сторону.

Вот так-так… даже не знает, что Костя Лазарев мёртв?.. Ну, конечно, мы давно не друзья, но чтоб так…

– Предположила просто… – меня переполняли шок, злость и боль. Даже на моих похоронах не был! Даже о смерти не знает! – А ты полагаешь, он жив?

– Наверняка, – Макс неопределенно махнул головой. – С чего бы он умер?..

– А ты знал его, да? – я тихо наблюдала за его реакцией. Не знаю, чего хотелось. Чтобы он зарыдал и сказал что-то типа «Мы были лучшими друзьями двадцать лет, а потом я предал его! …Как я мог!»? Возможно…

– Надюш, иди спать, – он грустно посмотрел в окно, а я, вздохнув, пошла к двери. – …И я запрещаю тебе впредь подходить к моему компьютеру! – строго донеслось мне в спину.

– Слушай, а тебе на работу не пора?! – неожиданно даже для себя, заорала я, развернувшись. – Что вы оба сутками дома сидите который день?! У вас деньги сами по себе, на деревьях растут?!

У него отвисла челюсть.

– Ты как разговариваешь с отцом? Избаловалась совершенно!

На крики прибежала Вика:

– Что за шум у вас тут?

– Да твоё порочное воспитание! – бросил он, мрачно вставая. – Хотели ребёнка после травмы дома подержать хоть несколько дней, я едва с работы вырвался, чтобы с ней побыть, а, оказывается, ей не терпится от нас избавиться! Тебе в детский сад захотелось? – прищурился он.

– Я бы лучше посидела дома одна, – скрестив руки на груди, парировала я. – Но можно и в детский сад.

– Отлично! Завтра туда и отправишься! И только попробуй мне заныть перед входом!

– Не дождёшься, – послала я ему холодную улыбку и, оставив их в полном ошеломлении, убежала к себе.

По большому счёту, он удивлял меня своей мягкостью как отец. Родители Кости давно бы уже достали ремень. Впрочем, может, просто чувствовал, что со мной (по крайней мере, теперь) такой номер не прокатит: самого хлестану так, что мало не покажется, а потом ещё засуну этот ремень ему в задницу.

Следующим утром Макс молча отвёз меня в детский сад. Все дети уже играли на улице, поэтому провожать меня необходимости не было: он просто подрулил во двор.

– Надя! – окликнул он меня из машины, когда я была уже на полпути к моей группе. – Веди себя хорошо. Ладно? – вздохнув, он проводил меня взглядом.

– Не вопрос, – послав ему ледяную улыбку, я направилась к воспитательнице и детям и добавила себе под нос: – катись уже.

Сбежать из детского сада, имея опыт взрослого человека, оказалось делом несложным. Одна воспитательница на два десятка детей – да у неё физически не хватит глаз уследить за всеми. Так что буквально через полчаса я шла к ближайшей автобусной остановке.

Как я и подозревала, в моей квартире жили чужие люди. А вот в родительском доме надеялась застать …хоть кого-нибудь из близких. Что я им скажу и кем представлюсь, честно говоря, пока не думала. Главное – увидеть.

– Девочка, тебе чего? – незнакомая женщина, явно оторванная мной от домашних дел, смотрела на меня с оттенком беспокойства, ища глазами взрослых.

Я вздохнула:

– Здесь раньше жила семья… Лазаревы. Вы не знаете, где они сейчас?

– Уж лет шесть, как мы сюда въехали… Понятия не имею. Да и мы у посредников дом покупали. – Но, посмотрев на моё помрачневшее лицо, сжалилась и напрягла память: – впрочем… вроде, риэлтор говорила тогда, что предыдущие хозяева уезжать заграницу собрались. Горе у них какое-то случилось, так что всё спешно продавали и уезжали. Но подробностей уж точно не знаю.

– Ясно… – понурив голову, я медленно пошла прочь от родного дома.

– Девочка! – донеслось мне вслед, – почему ты здесь одна бродишь? Тебе сколько лет?

– Много… – махнула я рукой, не оглядываясь, а потом побежала: надо успеть ещё в одно место, пока эта добрая самаритянка не вызвала полицию или органы опеки.

Последним пунктом моих надежд было кладбище. Всех в нашей семье хоронили рядом, так что не должно быть трудно отыскать собственную могилу.

Как только я села в очередной автобус, впервые зазвонил сотовый. Макс! Послав его словом, от которого все вокруг сидевшие взрослые поморщились и выразительно посмотрели друг на друга взглядом, в котором читалось «Чей ребёнок? Займитесь воспитанием!», я нажала «отказать» и отключила звук.

У входа, как и прежде, старушки продавали цветы, но денег у меня не было. Впрочем, не идти же с пустыми руками, да и, благо, лето, так что я просто нарвала ромашек.

Могилы бабушек и дедушек были на месте, но в совершенно запущенном состоянии. Постояв немного и положив букеты, я пошла по рядам, смотря на памятники. И через пару метров застыла как вкопанная, глядя на собственное улыбающееся лицо. Ну, конечно, не совсем собственное: лицо Кости Лазарева.

Меня прошиб озноб. Одно дело осознавать, что ты ищешь свою могилу, а совсем другое – стоять рядом с ней. Вот здесь под землёй лежит мой труп, посиневший и изъеденный червями… от таких мыслей к горлу подступила тошнота, и я плюхнулась без сил на ближайшую скамейку. Ещё, честно говоря, в голову лезли всякие глупости, типа «и зачем весь последний месяц надо было ежедневно пропадать в спортзале, если всё равно тело окажется тут».

Я не заметила, сколько просидела так. И не сразу услышала приближающиеся шаги и взволнованный окрик:

– Надя!

Подбежав, Макс сел на корточки и схватил меня за плечи:

– С тобой всё в порядке? …Господи, что ты здесь делаешь? – на его лице выражалась такая мука, что впервые стало его жаль.