Юродивый

Пахло кое-что другое. Проходя к главному входу, Владимир старался особо не дышать – несколько работников корпорации смолили косяки с марихуаной в курилке рядом, густой сладковатый дым долетал до самых стеклянных дверей. Старообрядцев не совсем понимал этих мужчин и женщин. Он допускал, что марихуана может быть полезной для человеческого организма, но никогда не поверил бы, что она положительно влияет на работоспособность. Ни о чём, кроме как поплотнее пожрать и порефлексировать с кем-то о собственной жизни, после марихуаны ты думать не можешь.

Владимир вздохнул полной грудью только когда прошёл через стеклянные двери главного входа, поздоровался с охранниками и, пройдя сканирование на наличие оружия и взрывчатки, направился к лифтам.

***

Когда наступило время обеда, Владимир вздохнул с облегчением – хоть небольшая передышка, а то он уже устал притворяться мебелью. Нет, он исправно выполнял свою работу, отвечал на звонки потенциальных клиентов, заполнял отчёты; просто он старался не отсвечивать, что было очень трудно, учитывая прозрачные стены всех кабинетов, кроме кабинета главы его отдела. Именно поэтому он старался вести себя максимально незаметно – очень не хотелось быть вызванным туда. А это рано или поздно должно было случиться – шеф захочет обсудить с ним судебный процесс и само преступление, и обсуждение будет не из самых приятных. А вдруг его вообще уволят?..

Владимир спустился на первый этаж и подобные мысли практически покинули его разум. Он здесь, внизу, а босс остался там – наверху. Владимир больше пытался сосредоточиться на еде, которую скоро употребит, а не на выговоре, который скорей всего сегодня получит.

Уже через пять минут он был в Чистилище. Владимир, если бы его кто спросил, не смог бы точно ответить почему именно так окрестил про себя огромный рынок, расположившийся в самом сердце делового центра префектуры. Возможно, потому что рынок и его обитатели действительно напоминали Чистилище – скопище торгашей и мутных личностей, которых и с натяжкой нельзя было назвать праведниками, но и "грешники" для них было бы слишком громко, особенно на фоне беспредела, творящегося во множестве гетто. Ни ад, ни рай. Ни туда, ни сюда.

Даже освещение как будто создавало атмосферу чего-то не совсем легального и настораживающего – Чистилище было зажато небоскрёбами со всех сторон и солнечный свет почти никогда не проникал сюда, оставляя рынок и его обитателей в полумраке, разбавленного фонарями и электрическими вывесками.

Местные власти время от времени порывались решить проблему Чистилища и устранить его (эта "помойка" портила и оскорбляла собственным существованием весь деловой центр), но попытки всегда заканчивались неудачей. Самые настырные и серьёзно настроенные из тех, кто приходил решать "проблему" бесследно исчезали, а те, что были настроены поскромнее и неувереннее, убирались восвояси без посторонней помощи.

Легче было бы сказать, чего здесь нельзя найти и достать, а не наоборот. Дешёвое тряпьё, выполненное в стиле брендов с мировым именем? Пожалуйста. "Ствол"? Не вопрос – множество барыг держали смертоносный товар под кучами вышеупомянутого тряпья. Химия? Без проблем – для любого искушённого, которому не хватает легализованных наркотиков, найдётся нужное "зелье". Настоящее мясо? Спроси, что посложнее – достаточно не быть подозрительным, дёрганным придурком, чтобы получить у какого-нибудь торговца доступ к блюдам из настоящих курицы, говядины, свинины или рыбы. За соответствующую плату, конечно.

Пронырнув через толпу разномастного люда, миновав араба, оравшего на китайца, занявшего его торговую точку, Владимир добрался до небольшой лавки-кафе, где подавали блюда вьетнамской кухни. Он сел на высокий табурет прямо перед прилавком.

Других посетителей не было, так что паренёк азиатской наружности в фартуке и поварском колпаке, напоминающим пилотку, по другую сторону прилавка сразу подошёл к Владимиру. Раньше он его здесь не видел.

– Здравствуйте, что закажете?

– Привет. Будь добр, бизнес-ланч – "вок" с курицей, говяжий суп, салат и сок из питайи.

Паренёк выглядел растерянно. Его глаза-щёлочки выражали отсутствие понимания.

– Простите, вы не могли бы повторить помедленнее?

Владимир повторил заказ ещё раз, насколько возможно членораздельно, а сам слегка наклонил голову и посмотрел пареньку на шею. Глухим он не был, да и рыночный шум не мог перекрыть слов Владимира и действительно – он увидел там, что и ожидал. Под ухом у паренька ни с одной, ни с другой стороны не было характерных шрамов от встроенного слухового переводчика, который бесплатно устанавливался всем гражданам ДРР. Эта маленькая штучка позволяла понимать практически все существующие языки, отправляя переведённую на родной язык носителя речь прямо в мозг.

Скорей всего паренёк только приехал в страну и всё ещё проходит процесс получения гражданства или же пробрался через границу нелегалом. Во втором случае переводчик светил ему не скоро – нужно будет доставать на чёрном рынке, за собственные кровные.

Ситуация была не лучшая – Владимир понимал паренька, паренёк Владимира нет. Следующие несколько минут Старообрядцев пытался объяснить за чем именно он пришёл – показывал на пальцах, тыкал пальцем в картинки на электронном меню, в котором не понимал ни слова. Он, конечно, мог бы установить зрительный переводчик прямо в зрачки, финансы позволяли подобную операцию, но не хотел вставлять в тело больше электроники, чем было необходимо. Прописанных законом слухового переводчика под ухом и банковского чипа в пальце вполне хватало, а ослепнуть от коротнувшего электрода (да, такие случаи имеют место быть), было бы неприятно и обидно, особенно после лазерной коррекции, которую он сделал в юности.

Всё пришло к тому, что Владимир устал объяснять, что именно он хочет, "танцуя с бубном", а паренёк был на грани истерики, из-за того, что ничего не понимал. Владимир насколько можно терпеливо и мирно взглянул в узкие чёрные глазки повара и спросил:

– Нгуен сегодня здесь? – Владимир слегка повёл рукой. – Босс. Твой босс здесь?

Паренёк собирался что-то ответить, по глазам было видно, что он узнал фамилию, но Нгуен как раз зашёл за прилавок.

– Вова! – радушно воскликнул вьетнамец средних лет, расплывшись в улыбке. – Давно ты к нам не захаживал! Какие-то проблемы?

Владимир также радушно поздоровался (он был искренне рад, что Нгуен объявился) и вкратце объяснил ситуацию. Нгуен пересказал пареньку заказ на вьетнамском, раздражённо гаркнул что-то в конце и жестами погнал его в сторону кухни. Паренёк виновато взглянул на Владимира и удалился.

– Прости племянника, Вова. Ван только эмигрировал, всё ещё идёт волокита с выдачей гражданства.

– Ничего страшного, старик, я так и подумал. Полегче с ним.

Нгуен включил телевизор над прилавком. Шли дневные новости. До того как принесли еду, Владимир успел посмотреть сюжет о мусорном пятне в Тихом Океане. В общей сложности оно было размером с Бельгию и какого же было удивление экологов, когда они обнаружили поселения людей на плотных островках отходов. Объявили, что Союз наций возьмёт контроль над "пятном" и установит там определённые нормы и порядки. Это было связанно с тем, что "пятно" очень часто используется контрабандистами как перевалочный пункт. Дальше Владимир не слушал, увлечённо ел.

Он рос исключительно на русской еде, но, как ни странно, азиатская кухня пришлась ему по вкусу, как только он впервые её попробовал. Он мог бы пойти в ресторан на первом этаже небоскрёба, в котором работал, или мог бы сходить в одно из фаст-фудных кафе какой-нибудь транснациональной корпорации, до которых было идти ближе, чем до Чистилища, и отдать меньше денег. Но Владимир старался беречь остатки здоровья – если в начале века питаться фаст-фудом просто не рекомендовалось, то теперь отказ от бургеров и жареных крылышек был обязательным условием, если хотел дожить хотя бы до сорока. Официальная пропаганда утверждала обратное, но Владимир точно знал, что главная причина такого положения дел – синтетическое мясо. Пережёвывая кусок настоящей курицы под соусом пад тай, Старообрядцев в очередной раз размышлял о том, какие же в правительстве сидят идиоты. Запрет настоящего мяса заключался не в нехватке или вымирании скота, не в болезнях, которые переносят животные (хотя эта причина иногда и приводилась, чтобы доказать целесообразность всей затеи), а в идеи, к которой могли придти только подростки, которые в силу возраста заразились "зелёным" левым либерализмом головного мозга – у животных есть чувства, они могут чувствовать боль, поэтому их нельзя убивать ради еды. Про подростов, кстати, недалеко от правды – во всё, что связанно с управлением государством, не допускались люди старше тридцати пяти лет. Люди с детства зарабатывают онкологии, болезни пищеварительной системы, не получают нужных витаминов – на всё можно закрыть глаза, когда зверушки целы. Каждый мог, конечно, вообще отказаться от мяса и стать вегетарианцем (в правительстве только такие и сидели; это поощрялось), но Владимир предпочёл бы смерть, чем питаться исключительно тем, что растёт из земли, словно какой-то козёл.

Он оперативно разобрался с лапшой, супом и салатом, в процессе закинув в рот жёлтую таблетку. Сок решил допить по дороге – обеденный перерыв подходил к концу. Попрощавшись с Нгуеном и подмигнув на прощание Вану, Владимир поспешил покинуть Чистилище. У самого выхода на него налетел какой-то мужик в потрёпанной кожанке.

– Поаккуратнее, земляк.

– Москаль мне не земляк!

Мужик пошёл дальше, словно ничего и не случилось. Владимир решил последовать его примеру. Не хотелось вступать с идиотом в дискуссию – если человек до сих пор не понял, что уже нет ни москалей, ни хохлов, не поймёт и сейчас. Все они уже давно непонятно кто.

***

Владимир решил сократить путь через подворотню. Сюда солнечный свет вообще никогда не проникал и в полумраке было практически невозможно разглядеть бездомных разной степени убогости. Но слышно их было очень хорошо.

Один громко хрипел, другой бормотал под нос какой-то бред о крысах, которыми "этот города переполнен", третий ныл, громко почёсывая руки, вены на которых требовали новой дозы, ещё двое разглагольствовали о политике, заменяя общепринятые термины нецензурной бранью. Один из бомжей прикурил самокрутку и Владимир увидел в руках у сидящего рядом потрёпанную книгу. Даже успел разглядеть обложку – "Манифест коммунистичекой партии".

"Не то место, не то время, мужик." – с мрачной усмешкой подумал Владимир.

Когда впереди забрезжил солнечный свет и подворотня практически осталась позади, из-за очередного мусорного бака возникла рука и крепко ухватила Владимира за штанину.

– Земляк, не подкинешь мелочи ветерану?

Владимир остановился и отступил на шаг, чтобы "ветеран" отпустил его штаны. Бог знает в чём он этой рукой копался.

Старообрядцев повнимательнее присмотрелся к попрошайке, насколько это позволяли слабо пробивающиеся солнечные лучи. Тощий, практически скелет, обтянутый кожей; длинные грязные волосы и борода, тронутые сединой; в темноте блестел только один глаз – место, где должен был быть второй, прикрывала повязка, похожая на пиратскую; ниже правого предплечья была пустота, за подаянием он протянул левую руку; из одежды на нём были остатки футболки и шорт неопределённого цвета. На коленях лежала картонная табличка с надписью маркером "ВЕТЕРАНУ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ НА ИМПЛАНТЫ". Если брать во внимание плохие условия жизни, то можно было сказать, что попрошайка был Владимиру ровесником.

– Ну же, земляк! На сопляка ты не похож, должен помнить какая это была мясорубка. Подкинь, а?

Владимир помнил, не понаслышке знал.

"Ветеран" подёргал пальцем, в который был встроен банковский чип. Владимир всегда был готов поддержать братьев по оружию, особенно в трудных ситуациях. Но ему нужно было убедиться.

– А где служил?

Попрошайка лишь на секунду замялся.

– 201-ая стрелковая дивизия, в основном под Багдадом базировались. Жарко там было, но я бы не возвращался до самого конца, если бы "чурки" не… – он обвёл себя единственной рукой. – Сам видишь.

Владимир имел привычку – всегда журить самого себя за несдержанность, за миг до того как станет поздно. Это не помогало ему не совершать опрометчивых поступков, просто он не видел смысла ругать себя, когда всё уже произошло.

Старообрядцев пинком выбил у попрошайки картонку. Тот даже воскликнуть не успел, как сразу же сжался в комок – Владимир замахнулся на него кулаком.

– Вали нахер отсюда! Ещё раз тебя увижу – вырву оставшиеся конечности!

Что-то блеснуло в глазу попрошайки – не страх, а желание вякнуть хоть что-то, чтобы попытаться сохранить остатки достоинства, но он решил благоразумно промолчать и затрусил вглубь подворотни, туда, откуда Владимир пришёл. Даже картонку подбирать не стал.

Владимир выдохнул, когда попрошайка скрылся во тьме и направился в сторону света, на оживлённую улицу. Свидетели (если бы такие нашлись) подтвердили бы, что Владимир Старообрядцев напал на беззащитного ветерана-калеку, который попросил милостыню. Вот только не было никакого ветерана. Владимир практически сразу это понял – по этой гниде было видно, что ничего тяжелее и смертоносней "розочки" от пивной бутылки он в руках не держал, а глаз и руку сдал "чёрному" хирургу, чтоб выручить денег на очередную дозу. Но окончательно Владимир уверился, когда услышал номер бригады. Не мог он там служить – 201-я стрелковая бригада была уничтожена в полном составе при битве за Кандагар в 31-ом году. Владимир точно это знал, в ней служило несколько ребят, с которыми он учился на одном направлении в университете. Хороших ребят, чёрт возьми…