Юродивый

Владимир сел за бар, а Рауль скрылся на кухне. "Как обычно" означало буррито и "Корона Экстра" с долькой лайма. Буррито – всегда только одна порция. "Корона" – по настроению. Конечно, от блюда и легендарного мексиканского пива в 2056 году остались только одни названия. Свинина, фасоль, соус, специи – синтетика. Солод и лайм – химия. Но вкусом всё напоминало натуральное и употреблять было можно.

Старообрядцев успел прикончить буррито и первое пиво (напоследок он принял зелёную таблетку), когда в бар ввалилась шумная компания из двух парней и девушки, в которой девушка больше напоминала мужика, чем двое её компаньонов. Эти двое больше напоминали гомо-шлюх.

Вторая пустая бутылка с долькой лайма на дне отправилась в мусорку под баром, когда Владимир начал прислушиваться и присматриваться к троице, расположившейся рядом. Девушка (внешне очень отдалённо) горделиво, не стесняясь в выражениях, рассказывала о какой-то своей службе на Ближнем Востоке. Две её "подружки" заворожёно слушали, чуть ли не раскрыв рты в восхищении. Гипер-атлетичное телосложение, типа военная стрижка, типа военная безрукавка и (самое главное) татуировка на правом плече. "Зеркало Венеры" с ангельскими крыльями и дьявольскими рогами. Символ "Карающих сестёр".

Владимир был наслышан об организации. Из официальных источников исключительно хорошего, из достоверных – в основном плохого. Война закончилась много лет назад, но идейные люди, готовые и дальше нести либеральные и демократические ценности жителям (в основном женщинам) "отсталых" регионов мира, никуда не исчезли. "Карающие сёстры" были состоящей исключительно из женщин и "помогающей" женщинам полувоенной организацией, действующей на Ближнем Востоке. Официальные СМИ с примерным постоянством транслировали новости об их миссионерской деятельности – обеспечение образования, доставка гуманитарной помощи, расследование уголовных дел, за которые местные официальные органы отказывались браться. Достоверные источники в лице живых свидетелей и тайных видеосъёмок вещали о том, что миссионерскими в их деятельности были разве что позы, которые представительницы "сестёр" принимали перед местными военными, чтобы подзаработать бабла. Факт оставался неизменным – женщины, которые ехали в этот регион и реально пытались как-то помочь или что-то изменить, там обычно и оставались. Не в том смысле, что полностью отдавались целям и идеям. Им просто рубили головы и… Скажем так, у палача примерно на час появлялась оральная секс-игрушка, а у местной ребятни где-то на сутки появлялся новый футбольный мяч. Владимир ещё во время войны на подобное насмотрелся.

Старообрядцев на половину осушил третью бутылку, когда уже не скрываясь сверлил взглядом татуировку "сестры", которая никак не затыкалась. Дело было даже не в том, что "сёстры" в большинстве своём ложились за валюту под людей (вроде бы людей), с которыми Владимир и многие другие воевали чуть больше двадцати лет назад. Каждый человек сам устанавливает свой порог социальной ответственности, тут никаких вопросов. Просто Владимир начал уставать (особенно эта усталость чувствовалась в этот тяжёлый день) от обычных потаскух, которые мнят себя солдатами и важными деятелями, мнят себя хоть кем-то и ходят, задрав носы, ровняя себя к таким как Владимир – к тем, кто действительно проливал кровь, собирал собственные кишки с горящей земли и отдавал всего себя за идеи, о которых эти только громче всех кричат.

И всё-таки долгий и упорный взгляд сверлит не хуже дрели – "сестра" посмотрела в его сторону.

– Чего уставился?

– Красивая татуировка. – Старообрядцев развернулся к ней всем корпусом.

Настала её очередь развернуться.

– У тебя проблемы с моей татуировкой, развалина?

– Что вы. Никаких проблем.

– Значит, какие-то проблемы со мной?

Отлично, думал Владимир, заглотила наживку. Что бы дальше не произошло, его совесть чиста – он говорил предельно вежливо.

– Какие у меня могут проблемы с человеком, который всеми силами и средствами борется за права женщин?

– Я щас не поняла, – налитые кровью (от изрядной порции алкоголя за вечер, не от недосыпа) глаза "сестры" теперь выражали не просто раздражение, а желание рвать на куски. – У тебя вопросы по поводу прав женщин, спермобак?

– Абсолютно никаких. Против своей воли услышал ваши рассказы про службу. Это немного разнится с тем, что слышал и видел я.

– И что же такого ты слышал, а, животное?! – тон оставался всё таким же нахальным и злобным, но голос всё-таки дрогнул, а лицо "сестры" залилось краской. Владимир понял – с этой представительницей он попал в точку.

Старообрядцев лишь ухмыльнулся и развернулся обратно допивать пиво. Под тем, кого он всей душой презирал, плавился стул – большего ему было не надо.

Спутники "сестры" смотрели на опешившую подругу выжидающе – должна же она ответить что-то на подобное. "Сестра" чувствовала это и спускать ситуацию на тормозах не собиралась. Вызов был брошен.

– Не смей от меня отворачиваться, мизогинистская свинья! То, с кем, где и за сколько я сплю моё личное дело!

Владимир и бровью не повёл, просто сделал ещё глоток.

– Ты меня слышишь? Это мой выбор!

Тут "сестра", поняв, что по-другому никак не может привлечь внимания "абьюзера" с силой двинула Владимиру в плечо. На парочку её компаньонов этот жест произвёл впечатление (один даже восхищённо ахнул), но Владимир в голос рассмеялся, так и не повернувшись. У его дочки в десять лет удар и то был лучше поставлен.

– Как же меня это достало…

– Говнюк, ты что там бормочешь?

– Нынче все такие дохера важные – у каждого есть выбор, которым можно кичиться, но большим похвастаться никто не может.

Рауль уже давно заметил назревающую перепалку и осознав, что дело может принять слишком крутой оборот, уже спешил от другого конца барной стойки разруливать конфликт.

– Ты просто жалок, – не унималась "сестра". – Хуже дерьма. Жена небось не даёт, я угадала?

Владимир со стуком поставил бутылку.

– Девушка, если вы продолжите переходить на личности…

– Ограниченный недотраханный гандон! Чтоб ты знал, я рассматриваю себя как мужчину.

Произошло то, чего "сестра" добивалась – Владимир снова развернулся.

– Так ты, получается, парень?

Ответить она не успела – мощный апперкот сбил её со стула на пол. Ещё пару секунд она валялась неподвижно, после чего слабо зашевелилась, приходя в себя. Один из компаньонов тут же бросился к ней, второй бросил очумелый и взбешённый взгляд на Владимира, который, словно тростинка, обломился о встречный взгляд, говоривший: "Хочешь отправиться следом, Маня?" Теперь "сестру" приводили в чувства двое. Несколько других посетителей повскакивали со своих мест.

Ощущая полнейшую отстранённость, степени которой нет названия, Владимир наблюдал за сложившейся картиной. Наблюдал недолго – чьи-то руки крепко схватили его за плечи и поволокли к выходу. Старообрядцев начал было вырываться, подумав, что среди посетителей нашлись крайне неравнодушные к произошедшему, но знакомый голос остудил его пыл:

– Mierda, ты что творишь?! Совсем с катушек слетел? – полушептал-полуорал Рауль.

Вот они на улице, под мёртво светящей вывеской.

– Она сама сказала, что парень, – Владимир вроде бы начал отходить, но язык всё ещё заплетался от только что произошедшего и выпитого пива. – Не мне тебе рассказывать – парни бьют друг другу морду меньше чем за треть от того, что она мне наговорила!

– Ты реально попутал края. Конкретно попутал!

Рауль начал расхаживать взад-вперёд.

– Тебе мало в жизни проблем? На тебе до сих пор висит условка за нападение на "расово угнетённых". Хочешь, чтоб тебя отправили в тюрьму в довесок с "насилием над женщиной"?

Владимир тупо смотрел на Гонзалеса. Он до сих пор не понимал почему тот так бушует, но начал замечать кое-что другое. По губам расползлась ухмылка дауна, который осознал, что 2+2=4. Рауль это заметил и безнадёжно покачал головой.

– Послушай, иди домой и проспись. Я пойду обратно и постараюсь уладить всё без вмешательства копов. Ничего не обещаю, но я постараюсь, по старой дружбе. Самое главное – больше здесь не появляйся, понял? Я не хочу повторения чего-то подобного, а ты повторишь, я уверен. С каждым днём ты становишься всё более отбитым.

– А ты у нас психиатр, решать кто отбитый, а кто нет? Может диплом покажешь?

Рауль шумно вздохнул и начал с силой растирать виски, а Владимир, ещё раз внимательно осмотрев друга, наконец скомпоновал в ещё слегка забалдевшей голове то, что заметил ещё когда они только вышли. Свет неона и мрак проулка делали своё дело – смуглый при обычном освещении Рауль теперь выглядел белоснежным, словно алебастр.

– Думаешь можно усидеть на двух стульях сразу?

Рауль поднял глаза. Владимир продолжил выплёвывать слова:

– Весь такой из себя "свой в доску", делаешь вид, что понимаешь каково это быть белым, но я тебе скажу вот что – нихера ты не понимаешь и никогда не понимал. С самого твоего приезда сюда тебя целовали в ноги, в то время как меня с каждым годом опускали всё глубже в дерьмо. Именно поэтому тебе эти придурки и репутация важнее дружбы. Так что хватит говорить со мной доверительно.

Владимир развернулся и пошёл прочь, оставив ошарашенного Рауля под вывеской "У Койота". Пошёл туда, куда идёт любой потерянный – куда ноги выведут.

***