Юродивый

Мико отодвинула его, чтобы заглянуть в глаза. Владимир выдержал розовый взгляд. Слабо улыбнулся.

– Ты хороший собеседник, – наконец произнёс он. – И ушки с хвостиком у тебя очень милые. Когда я был в твоём возрасте, "кошко-девочки" были лишь влажной фантазией…

Владимир осёкся, поняв, что болтает лишнее и не к месту, легонько поцеловал Мико в щёку и встал со стула. Он чувствовал спиной смущённый и очарованный взгляд до самого выхода.

***

До дома оставалось относительно немного идти. Солнце уже точно определилось, что нужно двигаться к горизонту. Владимир подходил к небольшой площади, когда стало очевидно – что-то грандиозное затевается здесь. Толпы людей в экзотической религиозной одежде не смущали его до самого последнего момента, он их просто не замечал. Когда он вышел из-за угла очередной высотки, его залил голубоватый свет. Огромная голограмма, высотой пятьдесят метров точно, мерцала в уходящем дне. Какое-то восточное божество – бледно-голубой цвет кожи, многорукое, тело увешано драгоценностями, подведённые глаза прикрыты, губы сложены в еле заметной улыбке знающего многое.

Толпа обтекала Владимира, застывшего, заворожённого зрелищем. Стоял бы он так вечность, если бы кто-то из проходящих мимо людей не зацепил его плечом, приведя в чувства. Старообрядцев в последний раз коротко взглянул на голограмму, стараясь не зависнуть вновь, и пошёл дальше. Только когда свечение перестало до него доставать он остановился. Было что обдумать вдали от присутствия "идола". Например, времена когда он и сам верил. В детстве в бога, в юности в идеи, в более зрелом возрасте – в государство. Эти времена давно остались в прошлом и вряд ли вера хоть во что-то когда-нибудь к нему вернётся. Не только тело – саму душу сковало и начало сжимать самое страшное ощущение, которое может испытать человек, если это ощущение настоящее. Безысходность.

Владимир поднял лицо к небу, закрыл глаза. Как бы было хорошо, если бы сейчас пошёл дождь. Пусть даже не тропический летний ливень, а противная осенняя морось. Пусть даже несущая с собой радиацию со стороны Европы. Пусть даже кислотная.

Владимир открыл глаза, опустил голову и пошёл домой. Ни к чему было питать пустые надежды, даже такие маленькие. Разве в преисподней льют дожди?

***

По приходе домой, Владимир сразу же стянул с себя кроссовки и рваные грязные носки и закинул в мусоропровод, желоб которого вёл в подвал жилого комплекса, в контейнер с отходами, не подлежащим переработки. И почему он не живёт в те времена, когда испаноязычные ребята с улицы предпочитали "найки" модели "Кортез", думал он, потирая натёртые ступни. Всю остальную одежду Старообрядцев швырнул в стирку и надел домашние шорты.

На кухне он налили себе воды и, потягивая, прислушался к звукам в квартире. Оксаны не было, ещё не вернулась с работы или где она там каждый вечер задерживается. Клары не было ни видно, ни слышно, а вот из комнаты Пети раздавалась приглушённая дверью брань. Опять ругался с кем-то в своей идиотской игре.

Владимир уже устал ругаться с сыном и давно стал на многое закрывать глаза, но сейчас решил вмешаться – настроение было паршивое как никогда, голова болела и вопли сынка сильно действовали на нервы. Он одним глотком допил содержимое стакана и направился к Пете в комнату. Тот даже не заметил как отец зашёл – полностью погрузился в игру. Петя лежал в специальном кресле, на голове наушники, в глазах пластиковые линзы, к рукам и ногам подключены датчики.

– Ага, точно, отсоси! – кричал Петя в микрофон.

Изображение из линз транслировалось на большой экран на стене перед ним. Петя сжал левую руку, а правой слегка дёрнул – виртуальный аватар прошил противника в отдалении очередью из штурмовой винтовки, а ближайшего разрубил лазерным клинком. Владимир глядел на экран не больше трёх секунд – дольше не смог, зажмурился. Картинка была слишком уж цветастой и яркой даже для простого наблюдения через экран, тошно было представлять каково это, когда подобная свистопляска транслируется прямо в сетчатку. Поэтому Владимир и не играл в современные игры на современных системах. У него был его старый компьютер, на котором стояли игры его детства и юности и ему вполне хватало.

В комнате царил настоящий свинарник, масштаб которого, казалось, только возрастал в полумраке плотно закрытых жалюзи – пол и диван были завалены мятой несвежей одеждой, вокруг кресла были разбросаны банки из-под газировки и картонные лотки с объедками разномастного фаст-фуда. Неподалёку стоял ещё дымивший бонг. Запах марихуаны делал и так душную комнату просто невыносимым местом.

– Петя! – позвал Владимир.

– Что? – сын не слышал отца, разговаривал с кем-то в голосовом чате. – Я не знал, что ты девушка. Нет, я не хотел тебя угнетать…

– Петя!

– У меня это само собой вырвалось, не думай. Эта фраза ни к чему не располагает…

– Петя!

– Прошу не докладывай администратору! Я не хочу получить бан или штраф…

Владимир подошёл к сыну и сорвал с него наушники.

– Пётр!!!

Петя подпрыгнул в кресле, вынул линзы из глаз, испуганно заозирался, но когда увидел Владимира лишь презрительно фыркнул и уставился в экран.

– Тебе чего? Не видишь – я занят?

– Вижу. И слышу. С кухни услышал слова вроде "отсоси", "пошёл в жопу"…

– Так ты по делу или просто понудеть?

Владимир глубоко вздохнул и чуть не закашлялся.

– Не пробовал проветривать комнату? Тут нечем дышать.

– Сойдёт.

Петя не отрывался от экрана, продолжая иногда подёргивать руками и ногами, задавая действия своей виртуальной копии. Разговор не клеился.

– Что-то ещё или так и будешь стоять над душой?

– Да, кое-что ещё, – Владимир перешагнул через гору отбросов и встал между сыном и экраном. – Тебе обязательно так себя вести?

Петя заёрзал в кресле, пытаясь разглядеть что-то за широкой фигурой отца.

– Отвали!

– Чего?

– Что слышал. Иди займись чем-нибудь, главное оставь меня в покое.

– Ты мне разрешаешь что ли? – Владимир придвинулся ближе.

– Если сейчас же не отойдешь…

– То что? Салом меня затопишь?

Петя уже не пытался следить за тем что происходит в игре, его взгляд был сосредоточен на Владимире.

– Ты редкий гандон, ты знал об этом?

– Как ты меня назвал?! – Владимир сорвался на крик.

– Как слышал! – ощерился Петя, срывая с себя датчики и неуклюже вскакивая с кресла. – Как мне ещё назвать безумца, который избивает меньшинства?

Отца и сына разделяли считанные сантиметры.

– Из-за тебя, гада, меня травят. Все мои друзья от меня отвернулись…

– Хватит нести чушь! У тебя нет друзей. Все, с кем ты общаешься – это такие же никчёмные задроты по другую сторону экрана!

Было заметно, что Петя буквально подавился тем, что хотел выдать отцу вдобавок, но быстро пришёл в себя:

– Как будто у такой нудной развалины как ты они есть! Всё, что ты делаешь – это ностальгируешь по прошлому и отравляешь окружающим жизнь! Мне отравляешь!

Владимир саркастически хохотнул, сложив руки на груди.