Смена третья – загадочная

– Кефир что ли?

– Сам ты кефир. Говорю тебе, йогурт. А кефир, это кефир, – отбрехался Палкин.

После завтрака ребята вернулись в корпус и Сева начал куда-то собираться. Он наспех накинул кепку с прозрачным пластмассовым козырьком и поспешил к выходу.

– Ты куда это так спешишь? – спросил его Матвей, – укладываясь при этом на свою кровать.

– Не советую тебе ложиться, – предупредил Творогов.

– Это почему же?

– Лежать днём на кроватях категорически запрещено, ты что, забыл?

– Как запрещено? А зачем они тогда нужны? – удивился Матвей.

– Они нужны для того, чтобы спать ночью и в тихий час, – поправляя очки, ответил Сева.

– Тихий час?

– Ты точно ненормальный.

– Ты не ответил, куда так торопишься? – переспросил Матвей.

– На репетицию. В кружок.

– Какой кружок? Тебе оно зачем? – вытаращил глаза Матвей.

– Как это зачем? Нельзя просто так находится в лагере и ничего не делать, – возмутился Сева, – каждый пионер обязан посещать кружки по своим интересам, – с этими словами Творогов вышел из палаты.

– Макс, блин, а ты тоже ходишь в кружок?

– Естественно!

– И ты, Цветок?

– Я тоже. Все ходят. Так положено, – натягивая кеды, ответил Цветков.

– И много тут кружков у вас?

– Горн, барабан, авиамоделирование, городки, спортивные секции – футбол и бег. Кройки и шитья, макраме, мулине, ну, эти правда, для девчонок. Юный натуралист еще есть, – пытался вспомнить Цветок.

– Интересно, а я тогда куда хожу? – задумался Матвей.

– Ты же барабанщик, забыл? – подсказал ему Антоха.

– Барабанщик? Да какой из меня барабанщик?

– Как интересно, – Цветок замер на месте, – буквально в прошлую смену ты так барабанил, что тебя на все линейки ставили.

– Я? На линейки? Ты что-то путаешь, Антоха, ты просто забыл, что я человек из будущего.

– О, кстати, а какую музыку слушают в будущем? – влез в разговор Макс.

– В будущем, ребята, столько музыки, что вам и не снилось. И рэп, и хип-хоп, и ду-воп, и соул, и фанк, и диско, и буги, и техно, еще электро есть, да много всякой музыки, – загибая пальцы, перечислял Матвей.

– Ну даёшь, сам-то хоть понимаешь, что говоришь? Певцы какие у вас модные? Вот сейчас все слушают Юрия Антонова, Валерия Леонтьева, Аллу Пугачёву, Софию Ротару.

– Да, точно, Пугачёву у нас тоже слушают, правда моя бабушка с дедом. Ну это уже нафталин. А я про молодёжные течения вам говорю, Мияги там, Клава Кока, Крид, Скриптонит, Даня Милохин. А ты Алла Пугачёва.

– Ты сейчас ругался что ли? Крид, Кока? – возмутился Макс.

– Нет, это их имена. Ладно, что-то я засиделся с вами, пора мне в кружок спешить. Где ты говоришь, он находится?

– В клубе, на самом верхнем этаже. Там вас, барабанщиков, никому не слышно, – ответил ему Цветок.

Матвей прошёл в клуб и начал подниматься по лестнице на самый верх. Да, он предполагал, что такое может быть, но всё равно немного сомневался. Кружок юных барабанщиков находился именно в той комнате, где когда-то он с ребятами нашёл бумаги, на которых они увидели дорогу к шахте. Но это была совсем другая комната. Светлая, чистая, посередине которой располагался тот самый бюст Зои Космодемьянской. Матвей подошёл к подоконнику и взял стоящий там барабан. Повесил его через плечо и попытался что-то сыграть, но кроме обычного грохота у него ничего не получилось.

– Что? Разучился? – послышалось сзади.

Матвей обернулся и увидел за спиной Диму.

– Я вчера на солнышке перегрелся, ничего не могу вспомнить, – отмазался Матвей.

– Сейчас будем заново учить тебя. Ты же лучший, – похлопал его по плечу Дима.

– А можно вопрос?

– Задавай.

– А где остальные?

– А кто тебе нужен? Один ты сюда ходишь.

– Мда. Видимо я совсем, – он замялся.

– Давай солдат, бери барабан, начинаем повторять бой – «бей, бей, бей барабанщик, бей», – стуча пальцами по столу и показывая, как нужно отбивать бой, скомандовал Дима.

После сложного дня, Матвей еле доплёлся до кровати. «Это какая-то каторга» – думал он про себя. «Гимнастика, кружки эти, с едой вообще что-то жуткое творится. Тихий час ещё этот. У нас был час отдыха, но никто никого не заставлял лежать и изображать спящих. Сиди, читай, играй, короче точно не спать, да и как можно спать посреди дня? Слава Богу день прошёл».

– Всем навести порядок в тумбочках, аккуратно сложить вещи на табуретки и через пять минут все должны лежать в койках, – крикнул Дима.

– Ребята, после обхода Славка Творогов расскажет страшную историю на ночь, – Цветок чуть не захлебнулся слюной, вещая это.

Обход прошёл спокойно. Директор с вожатыми заглянули в палату, где все дружно изображали крепкий сон. Кто-то из комиссии прошёлся между рядов и посчитал по головам лежащих ребят. После этого все тихо вышли из палаты и аккуратно прикрыли за собой дверь.

– Сева, давай, начинай, – крикнул кто-то в полголоса.

Творогов важно вылез из-под одеяла, подбил подушку себе под спину и исказив свой голос принялся рассказывать: – В одном черном-черном лесу был черный-черный дом. В этом черном-черном доме была черная-черная комната. В черной-черной комнате стоял черный-черный стол. На этом черном-черном столе стоял черный-черный гроб. Из этого черного-черного гроба выскакивала черная-черная рука: «Отдай мое сердце!!!!!!!» – при этом Творогов неестественно дёрнулся и выкинул правую руку в воздух. Народ в палате вздрогнул, и даже послышался чей-то лёгкий визг.