Телевизор по имени Васька. Фантастические повести

Он начал говорить:

– Граждане Советского Союза! К вам обращаюсь я, генерал Трубецкой-Белый! Преступник Медынов, поставивший нашу великую страну на край пропасти, арестован и будет подвергнут военно-полевому суду. Власть в СССР принял Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению, возглавляемый мной. В стране с шести часов утра сегодня, 19 августа 1991 года, вводится чрезвычайное положение. Временно приостановлено действие конституции… тр-ррр… введены танки… тр-рр… военно-полевые суды… тр-рр… комендантский час… тр-ррр прямые и всеобщие выборы… тр-ррр… процветание… т-ррр искоренение преступности… тр-ррр… ещё не поздно… Клинк!

Картинка запрыгала, звук поплыл. Передача прервалась и изображение в глазах Васьки померкло.

– А, разъедрить тебя через конденсатор в щелочную батарейку паяльником ржавым! И без канифоли! – в сердцах выругался Семен, – Самое важное не дал досмотреть!

Он подождал ещё немного, но пошла дурацкая реклама стирального порошка. Пришлось остановить запись и разбудить кота.

Прослушал ещё раз магнитофонную запись. Что же получается, предотвратить приход Медынова к власти им не удалось? Или тут что-то другое? Возможно, Сергей, тот, из передачи, ничего и не знал о будущем? Другая линия развития истории, в той реальности события идут своим чередом… А если вмешаться, то история свернет на другой путь и этой передачи не будет! Семен, поразмыслив, пришел к выводу, что трансляции идут из будущего, в котором их вмешательства не было. Ведь даже знание грядущего – уже есть вмешательство в него. Семен попытался думать эту мысль дальше, но быстро запутался. Одно он знал твердо: Сереге эту запись показывать нельзя. Спрятав пленки, он покормил Ваську и пошел на работу.

К вечернему сеансу Сергей пришел мрачный и с чемоданом.

– Со своей, понимаешь, поцапался. Уж не хочет быть она царицей, хочет быть владычицей морскою, и чтоб золотая рыбка, то-есть я, был бы у неё на посылках!

– Переведи, не понял!

– Да, понимаешь, в академию-то, в Ленинград надо ехать, а моя – ни в какую: служи, говорит, здеся, у меня тута и родители, и работа, и подруги, и связи. Хочешь, говорит, езжай один – это на три-то года! – но тогда обратно не возвращайся.

– Думай, Сережа, думай, казак! Академию окончишь – атаманом станешь!

– Вот я и думаю: али я не весел, али не красив? Один не останусь, какие мои годы! А эта, за столько лет, мне даже дитё не удосужилась родить! Хочу, объясняла, для себя пожить! Не поверишь, без гондона ни разу не дала! Короче, я сегодня у тебя ночую, утром поезд.

– Лады!

Сергей достал из чемодана тонкую черную папку.

– Вот матерьяльчик на нашего товарища Мэ. Он – первый секретарь Краснодарского крайкома. Друг Леонида Ильича. Прохиндей и взяточник, куда там узбекам или грузинам, они и рядом с ним не стояли! Со всей своей вотчины взятки берет! Матерьял, оказывается, давно уже собран, только в дело его пустить руководство не могло: всё-таки личный друг самого Леонида Ильича!

Он положил руку на плечо Семену, заглянул в глаза:

– Завтра с этой папкой ровно в час дня будь на станции Студенческая, последняя дверь последнего вагона из центра. Связник будет в синем плаще и с такой же папкой. Сядете вместе в вагон и там обменяетесь. Всё.

– Я понял, Сережа… А кто он?

– Это мой человек, контакт с БиБиСи. Матерьял опубликуют на Западе, будет скандал. Медынова, конечно, не посадят, но из первых секретарей он наверняка слетит. И, уж генсеком точно не станет!

Закурив, он продолжил:

– Для тебя риск минимальный, связник чистый, как попа младенца, хвоста за ним быть не может, за тобой – тем более. Ну?

– Сделаю.

Вечерний сеанс преподнес сюрприз: поймался репортаж о кооператорах, делавших шашлыки из бомжей. Показали аккуратно разделанные трупы и пирамиду из голов в углу подвала. Семен, не досмотрев, убежал в сортир блевать. Когда вернулся, все уже закончилось. Серега сидел бледный.

– Всякое, блин, повидал, но, чтоб такое… Сеня, валерьянка есть?

– Не, откуда… Щас к соседке схожу.

Тенью скользнув за хозяином, Василий шмыгнул в открытую дверь и смылся гулять.

Вернувшись с пузырьком, Семен спросил:

– Тебе сколько капель?

– Дай, я сам…

Сергей трясущимися руками начал капать валерьянку в рюмку. Немного пролилось на лежащий на столе бумажник, но они этого не заметили. Успокоившись немного, Серега показал другу фотографию.

– Вот, посмотри! Это она, Катя.

Сеня всмотрелся. Красавица с пепельными волосами и огромными глазами улыбалась загадочно, чуть дразняще.

– Эх, какая у нас любовь была! А теперь прошла, завяли помидоры… Человек! Подавай водку, выпьем за отъезд! – Сергей спрятал бумажник.

– Это мы мигом, Ваше благородие! Не извольте сумлеваться, и грибков солененьких на закусь спроворю!

И они выпили за отъезд.

Нынче вечером Ваське не везло. Сначала обломалось свидание с хорошенькой рыженькой из восьмого дома, видно, хозяйка не пустила. Затем пришлось позорно бежать с гастрономской помойки, куда вдруг нагрянули ресторанские коты. Силы были уж очень неравны, а то бы порвал их одного за другим! И, в довершение непрухи, дворничиха Зульфия окатила из ведра грязной водой – как раз подъезд помыла! В общем, и холодно, и мокро, и киска не пришла… Куда податься? Домой…

Повопил немного под дверью. Уже улегшийся спать хозяин впустил Васю в квартиру и снова завалился спать, даже не взглянул на бедное животное, противный!

Сразу же учуялся божественный запах валерьянки. Как по ниточке, кот безошибочно подобрался к висящему на стуле пиджаку спящего Сергея. Встав на задние лапы, осторожно, зубами, вытащил бумажник и отволок его под шкаф. Там, счастливо урча, стал слизывать чудесный нектар. Сладкая волна ударила в голову и, затуманив на миг сознание, горячо разошлась по всему телу, до самых кончиков когтей. Это было вкуснее, чем любая жратва, приятней, чем самка, упоительней, чем победа над противником! Всё больше пьянея, Васька стал рвать когтями и зубами источник своего кошачьего счастья, тереться всем телом и глотать оторванные клочки. Через пару часов от бумажника и его содержимого не осталось ничего… Васька уснул там же, под шкафом. Он не почувствовал, как стальные острые скрепки сожраных документов пропороли кишечник и кровеносные сосуды. К утру он издох, не приходя в сознание.

– Проспали! Блин, уже шесть! – взревел Сергей, вскакивая с дивана.

Семен, стукнувшись спросонок босой ногой о ножку стула, зашипел от боли и бестолково заметался по квартире. Одевшись в полминуты, Сергей схватил чемодан:

– Бывай, старик! Если сразу тачку пымаю, успею на поезд!

– Счастливо! Звони!

В час дня Семен был на Студенческой. Связника определил легко, благо народу было мало. Сердце колотилось о ребра и во рту пересохло, как в пустыне, когда передавал папку, но все прошло гладко. Связник, не оборачиваясь, вышел на Кутузовской. Семен – на Филях. Дело было сделано, оставалось только ждать.

Глава одиннадцатая

За утерю партбилета и служебного удостоверения при неясных обстоятельствах Сергея исключили из рядов КПСС и уволили из КГБ.

– Потерял бдительность, чек-кист! А если они, документы, в лапы врагу попали? Да за такое, я тебя в тридцать седьмом лично расстрелял бы! – гремел начальник службы внутреннего расследования.

– А теперь что, патронов нету? – буркнул Сергей, которому терять уже было нечего.

– Шо-о-о?!

Короче, ещё и звездочку сняли, и отправили служить на дальнюю заставу. Китайская граница. Жена, к его удивлению, вскоре приехала и осталась жить.

История пошла своим чередом. Вскоре после описанных нами событий по БиБиСи транслировали убойный репортаж о коррупции в Краснодарском крае. В результате – многих партийных и хозяйственных чиновников посадили. Медынов уцелел, но его, как говорится, бросили на сельское хозяйство: заместитель министра плодоовощного хозяйства СССР.