Столкновение

Валдарнийские танки возможны. Слияние тканей без специализации по назначению! Значит, кожа может прирасти к другой коже, мышцы слипнуться и превратиться невесть во что, нервные клетки спаяться и превратиться из микрогенераторов, синтезирующих и синхронизирующих суммарную частоту, в генераторы помощнее, дальность действия которых должна будет увеличиться, и гнус получит возможность сосать жизнь не за полсотни метров от себя, а дальше, гораздо дальше. Как узнать, как замерить? Никак. Приборов замерить эту частоту еще не существует. Трофим сел и тут же вскочил. Мысли лихорадочно металась в голове, словно стая кузнечиков в сухой траве. Надо предупредить. Кого? Специалисты по изучению заражения знают об этом, но они не могут сопоставить то, что происходит в тысячах километрах от них, с тем, что происходило с зараженным в экспериментальных условиях. Военные тоже, да и он сам, если бы не подслушал разговор и вдруг не решил поверить в случайную информацию, прошляпил бы этот момент. Применение ядерных боеприпасов может сделать гнус еще опаснее. Почему в Италии не сделали выводов? Потому что у них нет результатов исследований центра Бурденко, почему в центре Бурденко не сделали выводов? Потому что вся лишняя информация стирается из Интернета, чтобы не усиливать и без того панических настроений среди населения. Почему не произошло координации? Да, наверное, потому, что в каждой стране есть более важные задачи, чем объясняться друг с другом, кто что видел и что бы это значило. Кроме того, вполне возможно, что в Италии уже некому передавать эти данные. Трофим посмотрел на часы. Четыре, почти четыре. Надо спать, но сначала нужно скинуть сообщение Владимиру, его все равно прочитают люди голубоглазого и передадут дальше. «Внимание! На основании документа…». Трофим не поленился и переписал сложный номер документа со всеми дробями и тире, число и фамилию отправителя «…я, некробиолог Гудин Т. А., предупреждаю о возможном нежелательном для человека воздействии радиации на гнус. Изменение генотипа клеток носителя и сращение тканей зараженных объектов способно привести к возникновению новых форм гнуса с потенциальным изменением его общих биометрических частотных характеристик. Возможны появления новых форм, обладающих измененным (усиленным) биологическими воздействием на человека».

Будут ли новые формы более опасны или нет, Трофим сказать не мог, одно казалось логичным: если увеличивается вес, увеличивается и живучесть, если увеличится мощность нервной системы при сохранении способности синхронизации объекта, оно станет убивать с большего расстояния. Также выживать ему станет легче, потому что он сможет черпать жизнь с большей глубины и с больших расстояний. Но действительно ли это будет происходить в подобном ключе? Этого он не знал. Узнать об этом можно только исходя из реальных замеров. Но какие сейчас могут быть замеры? Трофим посмотрел на донышко пустой чашки из-под кофе. Усталость длинного дня, словно он прожил три дня подряд, просто валила его с ног. Спать хотелось неимоверно. Он нажал кнопку «отправить» и побрел к выключателю. Выключив свет, он уже не помнил, как добрался до дивана, и тем более не помнил, как звонил минут через десять после отправки его сообщения телефон, как курсор на экране компьютера начал двигаться, обозначая удаленное подключение. Как неизвестный удаленный пользователь скачал документы из папки «Максимка», как просматривал всю его историю поиска, в которой часто выскакивали запросы на «валдарнийские танки», «Италия», «фото гнуса», «мутация гнуса». Через несколько минут экран вернулся в прежнее положение, а телефон, бесконечно звонивший на полу, рядом с диваном, на котором спал Трофим, умолк и погрузился во тьму.

***

Генерал Войтенко наконец закончил совещание с Демонами. Вся эта нечистая братия вместе с их Королевой вызывала у него отторжение, но он в разы лучше своих коллег скрывал это. Более того, он был приветлив и учтив. Временно он представил их далекими и в известном смысле недалекими иностранцами, которым надо объяснить правила учений, и плевать, что иностранцы были отвратительны. Приказ был приказом, да он и сам прекрасно понимал, что получить такого врага в тылу крайне нежелательно. А уж если подобные этим так называемым Демонам помогут обнаружить и приостановить действительного противника, то и флаг им в руки. Враг моего врага – мой друг, пока есть тот самый враг. Вежливо попрощавшись и даже отдав честь, он минуту стоял, прислушиваясь, пока не услышал, как стихли вдалеке, растворившись в равномерном шуме дождя, двигатели армейских внедорожников. Наконец, убедившись, что они уехали, он выдохнул.

– Плесни водки, капитан.

Его помощник, он же капитан Гаврилов, стукнул дверцами шкафчика, затем звякнул горлышком бутылки о край стакана и шаркнул завинчиваемой крышкой маринованных огурцов. Через мгновенье к генералу на подносе приплыл граненый стакан, наполненный наполовину, и маринованный огурчик с воткнутой в него вилкой. Почти не глядя на поднос, генерал принял стакан, одним глотком осушил его, сморщился и, громко выдохнув, откусил кусок огурца. С хрустом разгрыз его и только потом вдохнул полной грудью, после чего доел вторую половину и положил вилку на ожидающий его в руках помощника поднос.

– Никому нельзя верить, Гаврилов, никому, – сказал он, подняв вверх указательный палец. Затем, постояв еще немного, чувствуя, как теплеют руки и ноги, а в голове появляется легкий шум и легкость, он перевел взгляд на помощника. – И что к тебе эта девка докопалась?

– Не могу знать, – чуть выпрямившись, в подобие ленивой стойки «смирно», ответил Гаврилов.

– Ну смотри, – генерал наградил его таким взглядом, словно подозревал в сговоре. – Так… – сказал он, глядя на разложенную карту, на которой добавилось значительное количество обозначений. – Ты давай протри тут все с хлоркой. Наследили они. И с той стороны стола тоже протри… Или, может, сжечь все к чертям, от греха подальше? – Войтенко посмотрел на часы. – Четыре утра. Скоро боевые действия, а я еще не спавши. Непорядок.

Он остановился, глядя, как его адъютант достает заранее приготовленное ведро, надевает перчатки и достает дезинфицирующий раствор, во много раз эффективнее той самой хлорки, но генерал по привычке называл подобное хлоркой, поскольку принципиальной разницы в них не видел. Конечно, у них в части были и санитары, которые по долгу службы должны были бы продезинфицировать тут все, но Войтенко никому не доверял. Это было его кредо. Возможно, он немного доверял Гаврилову, но этого никто не мог знать наверняка. Ранее он носил широкие густые усы, давно, когда был еще молодым, примерно как его помощник. Усы очень шли его круглому, голубоглазому лицу, делая его мужественным и солидным, но, когда его начали продвигать по служебной лестнице, ему посоветовали сбрить сей кусок женщины из-под носа, потому что никто из вышестоящих усов не носил. Он послушался, но так и не смог привыкнуть и смириться со своим отражением в зеркале. Отпустить сейчас усы он не мог, поскольку они в силу его возраста росли медленно, и вообще непонятно, как бы сейчас выглядели, а ходить несколько недель неопрятным, с щетиной под носом он позволить себе не мог.

Гаврилов ловко орудовал тряпкой со слабо пахнущим чем-то сладким дезраствором. Слегка попущенный водкой генерал задумчиво следил за его действиями.

– Так, а что там с той девчонкой, что с ними пришла? – встрепенулся он. – Нашли, кто, что, откуда?

– Так точно, товарищ генерал, – ответил Гаврилов, не отрываясь от занятия.

– Ты давай не так точнокай, посторонних нет. Рассказывай, что с ней?

– Ну… – Гаврилов приподнял брови, вспоминая и собираясь с мыслями. – Марьям Владимировна по фамилии Соболина, тысяча девятьсот девяностого года рождения, коренная москвичка. Окончила общеобразовательную школу, затем педагогический, затем неоконченное высшее по специальности иностранные языки. Отец – строитель, мать – учитель, ребенок без внимания. По характеристикам не глупая, но доучиваться не хотела, потом со всеми постоянно конфликты, что с родителями, что в школе, что в университете. Несколько приводов в милицию, хулиганство, хотя там, если честно, хулиганством особо и не пахнет, в основном неуважительное отношение к представителям при исполнении.

– О как! – генерал внимательно слушал.

– Вот, – Гаврилов выпрямился, переводя дух и прополаскивая тряпку. – Что еще. Могу рассказать кое-что от себя.

– От себя? Ну рассказывай, – согласился генерал.

– Марьям, она же Мария, она же Мириам, она же Мээрим, сами понимаете какое имя, оно аж оттуда, – Гаврилов указал указательным пальцем вверх, затем видя, что генерал не подал никаких признаков понимания, продолжил. – Мария – имя Богородицы, а Лилит, если по древнееврейской мифологии, которая раньше всех появилась среди остальных, первая женщина, жена Адама, – Гаврилов растеряно потер рукавом лоб, – так вот Лилит, первая истинная женщина, получила знания с дерева познания первой и ушла из рая, оставив Адама одного, а потом только Бог сделал для Адама Еву из его ребра, чтобы тому не так тоскливо было. И теперь все мы ищем не Еву, а Лилит, потому что Лилит – первая, роковая и настоящая женщина, а Ева… это так… чтобы скучно не было.

Гаврилов закончил вытирать все, к чему прикасались Демоны, и остановился с тряпкой в ведре.

– И откуда ты такой умный, Гаврилов? – без особого смеха спросил генерал. – И? Поменяла она имя, теперь что?

Гаврилов пожал плечами.

– Не знаю, получается, перевернулась она. Вроде как святое имя носила, но поменяла на полностью противоположенное. Если верить древней мифологии, Лилит воровала младенцев и забирала у них жизнь или воспитывала из них… – помощник недоговорил, сделав паузу. – Думать-то про это на ночь глядя, товарищ генерал, не хочется. Я как в ее глазищи посмотрел, так… даже не знаю. Хоть к батюшке беги. Совсем не человек она, хотя красивая и…

– Отставить, – мрачно и медленно проговорил генерал, глядя в пол. – Отбой, капитан. Разбуди меня через полтора часа. Начало операции возложено на штаб. Передай дежурному, что переговоры прошли по плану, машины за ними высылайте к шести. Этим нехристям все равно не спится.

Не говоря больше ни слова, генерал развернулся и вышел из палатки прямо под дождь, не надевая ни плаща, ни фуражки.

Глава 18. Столкновение

Низкое серое пасмурное из-за дыма небо, химический запах гари, черного пороха, безостановочная, хоть и отдаленная канонада дальнобойных пушек, начинающийся и прекращающийся через короткое время вой РСЗО, далекие силуэты грузовиков и едва различимые силуэты людей, привозящих и подносящих снаряды, запах смятой травы и земли, потревоженной гусеницами устрашающего в своей громоздкой неуклюжести ДПР127. Вереницы дизельных роботов и человекообразные существа с сетью коричневых сосудов по всему телу, через одного с желтыми глазами и отсутствующим выражением лица, тонкой жидкой вереницей растянутые позади неказистых устрашающих конструкций. Ветер клонил и колебал пока еще зеленую траву, обдувая лицо и наволакивая серую хмарь слоями на те редкие просветы голубого неба, что иногда проглядывали. Демонов свозили все утро на армейских грузовиках. И Червей, и Сумраков, и Первых Демонов, расставляя через каждые сто метров. Только при такой расстановке тонкой жидкой линией был перехвачен весь сплошной стокилометровый фронт, в сорока километров от которого на восток гнус, падая и вставая, шел и полз под градом снарядов и ракет. Таким образом, вся армия Нечистого, за исключением тех, кого выставили контролировать водоемы с прикрывающими их ДПР127, была на линии фронта, отделяющего одно будущее человечества от другого. Если роботы стояли друг от друга на дистанции в тридцать метров, то демоны стояли друг от друга гораздо дальше, метрах в ста. Нечистый и Королева находились позади последней линии в двух сотнях метров. Для них расставили большую армейскую палатку, походный стол и стулья. Сам же штаб с командующими офицерами находился в десятках километров от последней линии, поскольку в этой местности радиоактивный фон после ночных осадков был многократно выше нормы. Совсем недавно от их палатки улетел легкий вертолет защитной окраски с генералом Войтенко, который пробыл с Лукой целых полчаса, доблестно стараясь поддерживать разговор. В итоге генерал вручил Псарасу рацию прямой связи с ним и, отдав честь, отбыл. На этот раз Лука был одет в одежды, так, как посчитала нужным одеть его Королева. Черные брюки с остроносыми черными лакированными туфлями, шелковая черная рубаха под длинным кожаным плащом. Лысую голову украшал старомодный цилиндр, отчего Псарас становился еще выше и страшнее. Черная с позолотой трость, рукоять которой была выполнена в форме головы змеи с глазами из черного янтаря, очень шла к его образу, и, хотя Лука вначале скептически оценивал свой вид, через короткое время он был вынужден признать, что и одежда удобна, и плащ с тростью удачно скрывали все диспропорции его фигуры, позволяя ему вести себя чуть более свободно в присутствии людей. Лилит была на высоких каблуках, одетая в черное платье искусной работы, в которой легко комбинировались кожаный шнурованный корсет из тонкой кожи, мягкий бархат с тиснением в виде паутины и полупрозрачные длинные рукава, практически до самых пальцев, оканчивающиеся длинными черными ногтями. Черный кожаный плащ с капюшоном, водворенным на голову, не скрывал изящной короны, сделанной из серебра, с крупным черным алмазом посередине. Как попала такая драгоценность к Королеве, в действительности знал только Лука. За их спинами, подключенный к аккумуляторам стоял войсковой ноутбук, на карте которого в реальном времени отображалось передвижение сил противника.

Между тем столкновение только началось и продолжалось уже более часа, еще не видимое глазом, но транслируемое с сотен и тысяч камер беспилотных наблюдателей, пытающихся через плотную пелену дыма разглядеть, что же происходит внизу. А внизу все двигалось, ползло и перебегало в сторону взошедшего солнца. Сотрясающие землю взрывы, тяжелые ударные волны, крупные, отсекающие части тела, и мелкие, шпигующие килограммами металла, осколки таскали, перебрасывали и кувыркали тела в облаках дыма, огня и сырой земли. Если снаряд не разрывал тело зараженного сразу, то он находил в себе силы восстановиться, выкачивая их из земли или забирая у менее удачливого товарища. Прямым или почти прямым попаданием снаряды попадали очень редко, осколки летели над ползущими. Раненные и искалеченные собирались в воронках, латаясь, убивая слабейших и снова вырываясь вперед. Кошмарная армия без стонов и криков, присыпанная землей, местами тлея от засевшего в теле фосфора, упрямо проталкивалась под обстрелом, съедая своими телами сотню за сотней метров пространства. Хуже всего, что в эту ползущую, словно единый организм, армию постоянно вливались новые и новые создания, чувствующие друг друга, объединенные одной целью, не имеющие страха, не восприимчивые к боли, не помнящие сомнений. Плотность огня была запредельной для живых существ, но для этой комбинированной формы жизни находилось достаточно места, чтобы уцелеть. Расчетные оставшиеся ядерные боеприпасы были взорваны ночью, и теперь люди полагались только на бомбы, ракеты и начиненные шрапнелью снаряды.

Лука и Лилит молча смотрели вдаль, слыша, как ревут на значительном удалении РСЗО, гремят мощными залпами крупнокалиберные пушки. Время от времени вдоль рядов гусеничных роботов и стоящих позади них в одиночестве Демонов, пролетал вертолет.

– А он говорил, что будут еще роботы. Боевые. Где они? – спросила Лилит, глядя вдаль горизонта.

– Генерал говорит, что они появятся позже. Они стоят в тылу и проходят последние наладки и тесты, – Лука, повернув голову, посмотрел на Королеву. – Новые модели. Совершенно новые. Работают от энергетических блоков, сделанных из артефактов.

– Из Зоны?

– Да.

Оба отвлеклись на ДПР, который вдруг дернулся, пустил дымок и резко для такой махины катнулся вперед на несколько метров, затем, остановившись, отъехал обратно. Червь, стоявший за ним, слегка повернув голову, чтобы увидеть стоящего в сотне метров другого своего соплеменника, после чего, убедившись, что тот неподвижен, отвернулся, приняв прежнее положение.

– Артефактов мало и боевых роботов будет мало, – задумчиво сказала она.

– Генерал сказал, что всего несколько сотен, – Лука приобнял ее за плечи. – И против них нет шансов.

– Ни у кого? – настороженно спросила Лилит.

– Не знаю. Робот – это всего лишь робот, он знает не больше, чем человек, который запрограммировал его. Он может разрушать, но и его можно разрушить.

Оба снова замолчали, смотря на горизонт, где срастались друг с другом серое дымное небо и земля. Сейчас, глядя на обнимающуюся высокую пару под низким серым небом на фоне равнины, трудно было подумать, что они пришли сюда, чтобы сражаться. Казалось, им место в ночи, в тишине и покое, а не в этом стонущем дальними залпами многоголосой артиллерии месте.

Через час в поле показались возвращающиеся цепью самоходные артиллерийские установки. «Грады», «Смерчи», десятки других колесниц бога войны, уходящие со своих позиций на новые, позади общих рядов, далеко за спину одиноко стоящей палатки. Гнус одолел первые восемь километров. Лука отпустил Лилит и вошел в палатку, она последовала за ним. Псарас осмотрел карту, где в силу возможностей беспилотников и военных специалистов создавалась линия движения первых рядов Братства. Ориентировочно до последней линии обороны оставалось примерно двадцать восемь километров. Проехавшие в отдалении от палатки артиллерийские расчеты уже скрылись из виду, и скоро дальний шум канонады стал плотнее. Расчеты развернулись и снова ударили по наступающим. Того времени, что понадобилось на перемещение позиций и, следовательно, ослабления плотности огня, хватило, чтобы гнус успел продвинутся еще на три километра. Очень скоро следующий артиллерийский порядок развернулся и двинулся назад, в тыл. Расстояние сокращалось. Семнадцать километров. Грохот разрывов уже перебивал шум выстрелов, стена дыма не казалась частью неба. Она мрачно ползла по степи, скрывая в себе чудовищных, обезображенных существ, с неимоверным упрямством двигающихся к цели. Их уже стало меньше, гораздо меньше. Но все еще слишком много, чтобы ДПР, Демоны и так и не появившиеся боевые роботы смогли остановить то количество существ, которое упрямо двигалось к цели. Третья и последняя линия артиллерийских установок миновала цепь роботов и стоящих позади них существ, покрытых йодной паутиной сосудов, с отсутствующим видом следящих за проезжающим мимо транспортом. За время ожидания под каждым Демоном вырос черный пятак земли диаметром в пару метров. Ожидание требовало дополнительных сил, которые черпались из всего живого, находящегося рядом, убивая траву, насекомых и все бактерии на несколько метров в глубину. Неожиданно заскрипела рация.

– Лука. Лука, как слышишь, прием, – раздался потрескивающий голос генерала.

– Слышу, генерал, – ответил Псарас.

– Ползут, касатики. Мы их крепко покрошили. Две трети вырезали точно, – в голосе слышалось облегчение. – Те, что ползут, еле живые. Красят за собой все в черное. До вас километров десять. Снарядов и ракет на донышке, еще на час от силы. Слышишь?

– Слышу.

– Я так понимаю, первые покрепче будут, хотя как знать… В общем, господин Псарас, скоро твой рубеж. Артиллерия стволы за этот день уже наполовину ресурса выработали, надо в порядок привести. Через часок вертолеты вылетят, будут принимать, сколько смогут, потом железо двинет, а потом и ваши. Справитесь?

– Посмотрим, – негромко ответил Лука.

– Вот и лады. Отбой, – Войтенко, судя по голосу, был как будто доволен раскладом.

Грохоты взрывов были слышны четко. Можно было определить даже взрывы фугасных снарядов от взрывов ракет. Черно-серая стена дыма приближалась, она казалась огромной, клонилась к земле, и не верилось что среди видимых вспышек черных фонтанов земли, вздымающихся на десяток метров вверх, могло уцелеть хоть что-то. Лука поднял голову, пытаясь рассмотреть беспилотных наблюдателей перед стеной дыма, но на таком расстоянии и на постоянно меняющемся грязном фоне их не было видно. Медленно, но верно взрывы ложились все ближе и ближе к третьей линии обороны. И, когда расстояние до роботов стало менее пятисот метров, снова ожила рация.

– Лука! – послышался требовательный голос генерала.

– На связи.