Столкновение

– Но пока нам надо остановить Братство и сохранить тех, кто будет питать нас новыми силами на протяжении тысячелетий. Мы вынуждены пойти на эту сделку, Шакс.

– Люди тоже вынуждены пойти на эту сделку, Хозяин.

– Если все произойдет так, как нужно, через одно-два поколения сильные их мира будут видеть в нас и спасителей, и свое будущее, картина изменится навсегда. Бессмертные будут вести человечество вперед.

– Я запомнил, Хозяин, – поклонился Шакс.

– Иди.

Шакс еще раз поклонился и вышел.

– Ты убеждаешь его или себя? – прикоснувшись к руке Псараса, спросила Лилит.

– И то и другое, моя Королева. И то и другое…

***

Яркое утреннее солнце освещало вершины тополей близ сувенирного магазина «Свобода». Прыгали и чирикали по асфальту воробьи, снуя между парой голубей с зобами, раздувшимися от избытка семечек, которые насыпали перед ними сталкеры. Легкий приятный ветер шелестел в тополях, гладя темно-зеленые листья распрямляющимися крыльями. Сталкеры стояли во всеоружии, готовые возвращаться в Зону. Западную и южную часть Зоны со слепым и безрезультативным упрямством атаковало Братство. Сотни и тысячи пятнистых разрозненно двигались в прикордонных территориях Зоны, выжигая зеленку и выкуривая прижившихся на тех территориях мутантов. Для защищенных сталкеров они угрозы не представляли. Больше было похоже на то, что гнус шел сюда в поисках пропитания, не управляемый никем и не понимающий, на чью территорию он заходит. Дальних зомби валили с дальнобойных снайперских винтовок, заставляя их восстанавливаться, постепенно расширяя черную, не содержащую жизни полосу с мелкими аномалиями вокруг территории Зоны. Эта полоса была непривлекательной для гнуса, и он, не управляемый никем, не видел особой необходимости лезть по мертвой, безжизненной, пристрелянной территории на пули и мелкие аномалии. Случалось, что на территорию Зоны все-таки проходили группы гнуса, но тогда защищенные артефактами сталкеры обездвиживали такие отряды и разделывались с ними короткими двуручными мечами, скармливая остатки аномалиям.

Якорь – лидер группировки Свободы – затребовал своих сталкеров обратно, поскольку, судя по всему, свое дело на Большой земле они сделали, в свою очередь лидер Долга Терек запросил дополнительных бойцов с Большой земли для сдерживания гнуса, что и было ему оперативно предоставлено. Вскоре к отряду Коваля подъехал старенький желтый автобус ПАЗ, и сталкеры, зажав бычки в зубах и помахав рукой «продавцу», провожавшему их на крыльце, полезли внутрь, перекидываясь с водителем ничего не значащими вопросами. Владимир в серых брюках и голубой рубашке с расстегнутым воротом остался на крыльце и, когда автобус скрылся из виду, уже собрался уходить, как к крыльцу магазина подъехало такси и оттуда выскочил Трофим.

– Уехали?

– Уехали, – кивнул Владимир. – Что опоздал-то?

– А, – раздосадовано махнул рукой ученый.

Объяснять, что такси еле ползло, светофоры все красные и пробки там, где их никогда не было, не хотелось.

– Ясно. В Зону тебе все равно не время свинчивать. Пошли, что ли, посидим, подождем, пока переговоры закончатся, – предложил «продавец».

– Какие переговоры?

– Ну как какие? Те самые. Сейчас наши генералы с Лукой на свежем воздухе обсуждают, что и как делать будут, чтобы волну гнуса остановить, – осведомил ученого Владимир.

– Да ладно?! Ничего себе. И что? – удивился Трофим.

– Увидим. Пойдем, у меня прямая трансляция, – махнул рукой Владимир. – Техника позволяет.

***

Под посаженными в два ряда кленами, между которыми тянулась протоптанная людьми тропинка, за небольшим переносным столиком армейского образца стояло несколько человек в военной форме. Темноватая зелень деревьев с редкими желтыми листьями, уже почувствовавшими ночную сентябрьскую прохладу, светлые сдвоенные семена и примятая трава с иногда выступающими из нее прутиками молочая могли бы сделать картину мирной и беспечной, если бы не темная неказистая фигура с голым торсом, сидящая за столом на стуле. Проходящие сквозь листву солнечные лучи, казалось, растворялись на этом йодно-коричневом пятне без остатка, смазывая контуры и текстуру тела. Лука был слишком высок, чтобы удобно склоняться над столом, на котором лежал широкоформатный электронный планшет с картой, отраженной сейчас в формате черно-белых линий рек. Военные стояли чуть поодаль от стола, как пингвины, не говоря ни о чем особо, но все же создавая нечто подобное общению. Они иногда поворачивались друг к другу, что-то негромко говорили, едва заметно кивали и снова поворачивались к изучающему карту монстру. Трофим, находящийся в этот момент за плечом Владимира, наблюдающего за всем этим через экран, затаил дыхание. Лука протягивал длинные узловатые пальцы и переключал карту в другие режимы. В режим физической карты, где все становилось зеленовато-коричневым, режим административной карты, где показывалась россыпь городов, городишек, сел, дороги, их связывающие, и железнодорожные пути, затем выбирал, очевидно, карту воздушных течений, где при масштабировании можно было разглядеть, что красные разводы тянутся из Европы, отражая то ли радиоактивные следы, то ли движение гнуса, и другие режимы, на которые Лука безотрывно пялился по нескольку минут.

– Давно он тут? – шепотом, словно опасаясь, что его услышат, спросил ученый.

– Да уже полчаса как думает, – негромко ответил Владимир. – У меня от него мурашки бегут. Смотреть не могу, тошнит…

– К этому привыкать надо, – все так же шепотом сказал Трофим. – А о чем они говорили?

– О чем говорили, это не важно. Важно, к чему придут, – Владимир скривился. – Не думал, что впрямую смотреть на него так тошно будет. Вон генералов, по-моему, тоже того… мутит.

Трофим присмотрелся к лицам. Четыре человека с большими звездами на погонах. Представители ВКС, ВМФ и СВ ВС России. Крепкие, здоровые, поседевшие генералы. Но двое из них явно нервничают, мелко шевелят пальцами, едва уловимо гримасничают, глаза неспокойные.

– Ты новости видел сегодня, – решил перевести тему «продавец», отворачиваясь от экрана.

– Нет. Не смотрю, не хочется, – ответил Трофим. – А что там?

Владимир набрал воздуха в рот и шумно выпустил его, раздувая щеки.

– Народ с ума сходит. Большая часть в церквях, мечетях, синагогах грехи отмаливает. Другая часть в разгул. Пьют без продыху, насилуют, грабят магазины… Страшно, блин, – он почесал бровь и кинул настороженный взгляд на экран, после чего спешно отвернулся. – Я на этого черта смотрю, и, не поверишь, в церковь хочется… – Владимир нецензурно выругался. – Сам не свой, Док. Сам не свой. Давай выпьем, что ли? – Он посмотрел на Трофима, его взгляд был жалок и разбит. – Давай?

– Нет, Володь. Ты давай сам, а я посмотрю, послушаю, как тут и что, – ответил Трофим.

«Продавец» отошел в сторону, достал бутыль со стаканом и, налив его до краев, выдул одним махом. Затем замер, соображая, что и как, пошарил по карманам, достал конфету, которой занюхал и положил обратно.

– Про закуску не подумал… – сокрушенно сказал он.

– Ну так магазин недалеко, сходи, – посоветовал Трофим, не отрываясь от экрана.

Владимир еще секунду смотрел на Дока, затем, не сказав ни слова, вышел. Лука по-прежнему продолжал смотреть на планшет, затем встал и отошел в сторону. Камера, очевидно, зафиксированная на стволе дерева, показывала четырех генералов, складной армейский столик и пустой стул. Так продолжалось несколько минут, после чего появился Володя с пакетом, в котором бряцало стекло. Не глядя на Трофима, он достал банку с аджикой, хлеб, колбасу, вынул откуда-то нож и две вилки, затем хмуро глянул на экран.

– Где это он?

– Встал и ушел. Недалеко, видимо. Генералы посматривают в его сторону, – Трофим обернулся назад на Владимира.

Тот накладывал толстым слоем аджику на кусок хлеба.

– Ушел… век бы его не видеть… ты камеру поверни, пробел удерживай и одновременно мышку… ушел он… – откусывая кусок своего бутерброда, пробурчал Владимир.

Трофим сделал, как было сказано. Камера действительно немного повернулась, но угла не хватило. Зато вдалеке показалась трасса, по которой оживленно двигались разноцветные машины.

– М-м-м… – промычал с набитым ртом «продавец». – Верни обратно, придет – увидим, – затем он подцепил двумя пальцами кусок колбасы и, запрокинув голову, засунул ее в рот. – И как ты не боишься, Док? Меня вон… – он показал руку с красным пятном вытертой, наверное, с лица помады, – баба в магазине взасос поцеловала. Крыша уехала, видать, совсем. Нормальная такая… Лера зовут. Хотела со мной пойти…

Трофим недоуменно поднял бровь.

– А что не пошла?

– Так я же вроде как на работе, хотя что там… Это не помеха. Просто у меня еще крыша не съехала, – он подошел к Трофиму вплотную. – Как ты думаешь, Док, только честно. Сожрут нас? Я пока со сталкерами был, спокойно вроде на душе. Но съехали мужики, так оно все наружу рвется. Сожрут?

Светлые волосы, всклокоченные и зафиксированные остывшим потом, расстегнутый ворот и помада на воротнике разительно отличали его от того, на кого он был похож когда-то. Если раньше он был похож на парня без возраста, молодого, аккуратного и безукоризненно вежливого, то сейчас он словно потерял осанку, незаметно постарел и как будто очеловечился. Незаметно, но у него появились индивидуальные черты лица, спокойный, но как будто недоверчивый характер, глаза внимательные и встревоженные, вроде серые, а вроде и голубые. Щетина, которой раньше никогда не наблюдалась, седым налетом присыпала лицо.

– Не знаю. Не задумываюсь, – ответил Трофим, глядя ему в глаза.

– А я думаю, что сожрут. И станем мы этими самыми зомби, будем гоняться за детьми и девками, собаками и кошками… Проще пулю в башку, – пожаловался он. Видя спокойствие ученого, он скрипнул зумами. – Док, вот что ты за человек? Тут мир рушится, сегодня-завтра пойдем пешим строем… кто куда, а ты… – Владимир пожевал губами, словно хотел выплюнуть ругательство. Очевидно, либо стакан водки не был первым, либо водка так действовала на него.

– А я уже, если что, – спокойно сказал Трофим.

– Что, уже? – с особой интонацией, презрительно выделяя «уже», переспросил «продавец».