Сказания Заморавии

В тронном зале были мы одни. Я и бог смерти.

– Как интересен Арз – я отпустил душу одного моего врага на волю, зато получил взамен живого врага! – рассмеялся Удор. Сейчас он был в чёрной мантии, череп по-прежнему был отделён от туловища.

Череп скалился, странно двигая своей челюстью. Огни тёмных глазниц смотрели на меня.

И я улыбнулся в ответ, медленно доставая из-за пазухи серебристый цилиндрик.

– Ты ведь знаешь о Завете жизни, Удор? – я начал издеваться над богом, – Сейчас я высосу из тебя твою силу! Она станет моей!

– Эрх Уррунум!

Чёрная струя крови вновь протянулась от Удора ко мне, но теперь бог возник у меня за спиной и успел схватить меня за горло.

– Ну, давай, жри мою кровь! Дитя Танкраса! Ты станешь моим адептом! Пожирай мою кровь, и она затечёт в твоих жилах!

Эти слова бросили меня в самую бездну моего разума. Я понял, что сейчас превращаю себя в своего покойного папашу!

«Что же я делаю?! Видно рассудок совсем покинул меня, раз я использую Завет жизни в одиночку! Ведь мне Иманус наказал – не использовать, пока Кэрин не верну!.. Надо, надо утопить свою злость, и звать Имануса!.. А сейчас…»

Я со всей силой, с которой мог, двинул тёмному богу по черепу кулаком. Череп на время вжался в чёрную тьму мантии, и Удор отпустил меня, отшатнувшись назад.

«Всё же и смертному выпадает шанс врезать богу по роже!».

Пока, по всей видимости, опешивший Удор принимал другое обличие (теперь он стал чёрным рыцарем с длинной секирой – чёрным Эрроном), я успел выхватить изголодавшийся по крови меч огня из ножен и мысленно «попросил» (приказал) своему божественному защитнику явиться в своё родное царство тьмы.

Иманус возник незамедлительно и в нужном месте – прямо за спиной Чёрного Эррона. Левой рукой он оттолкнул связанную им же Нуме, богиню смерти – та отправилась лежать на каменные плиты, – а правой рукой, в которой полыхающий меч совершал круговые движения, рубанул по левому плечу Удора.

Небеса Ада содрогнулись и посерели от рёва их господина. Казалось, что само чистилище и все его зловонные недра, хранящие в себе жар и холод вперемешку с болью и страхом, сейчас испугались этого рёва. Я смаковал мощнейший удар Имануса, и думал, что и боги чувствуют боль, ибо рёв Удора был полон именно боли, злость нахлынула позже.

Показалось, что бог зла орал очень и очень долго, но прошло мгновение… и надо было действовать.

Вливать в себя новую порцию тёмной силы я уже не был в состоянии, поэтому серебристый цилиндр Завета перекочевал обратно в складки пояса, а я, сделав неуклюжий кувырок (тело ещё плохо слушалось), воткнул Скатвер по самую рукоять в брюхо чёрного рыцаря, пронзив его насквозь.

– Нет! Смертный, ты не сделаешь этого! – завопила всё ещё лежавшая на плитах бледная Нуме. – Ты… Ты не посмеешь!

– Он просто не сможет! – надрывно засмеялся, упавший на колени Удор, выплёскивая из открытого рта чёрную кровь.

Он хотел поднять меч и ударить меня, но Иманус молча взмахнул мечом, и правая рука бога смерти вместе с его длинным кривым клинком отлетела в сторону.

– Нет! – вновь раздался крик супруги Удора. Крик был надрывным, наполненным горести и боли.

«Кто сказал мне, что бессмертные ничего не чувствуют?.. Иманус… возможно, это он смог похоронить всё то, что переживал в глубинах своей сущности. Возможно, не он один сделал так…» Но богиня смерти Нуме, которую так же называли Костлявая Вор, явно сейчас не собиралась прятать свои эмоции. Она проклинала нас с Иманусом.

Убить Удора мы, конечно, не могли, но вот остановить на короткое время… это да.

– Книга у тебя? – коротко спросил бог огня, доставая свой меч из бездыханного тела Эррона.

Как только лезвие огненного клинка покинуло смертное тело, чёрный рыцарь обратился в не менее чёрный дым и тут же испарился – Удор, поверженный, стал собирать свои силы.

– Да, она при мне… – я собирался похлопать сумку, что висела на поясе, но Иманус, отвернувшись, резко сказал.

– Нет! Не трогай её, не прикасайся и даже не упоминай больше о ней в моём присутствии, пока миссия наша не будет доведена до конца!

– Тогда давай побыстрей осуществим намеченное! Серафим с душой Кэрин уже ждут нас на поверхности! Отправь нас туда!

Я в последний раз взглянул на посветлевшее небо удоровского царства, и потом перевёл взгляд на Костлявую Вор, которая действительно обратилась в сухощавую уродливую старуху.

– Я приду за тобой, Радагас! Мучительный тебе уготован исход!

– Сначала я одолею тьму, что расползлась по Имру по воле твоего муженька! А после и с тобой слово держать буду! Но учти – слово моё на кончике моего меча!

А потом Иманус перенёс меня на светлую поляну.

* * *

Где именно они находятся Радагас понять не мог, да и не до того сейчас было.

Как только бог огня перенёс его к ждущему Серафиму, державшему на руках невесомую душу кареглазой Кэрин, варвар тут же бросился к светлому богу и принялся развязывать сумку.

– Иманус, тебе нельзя здесь находиться, – не оборачиваясь, предупредил варвар.

Бог огня незаметно исчез.

А Серафим, тем временем, уложил спящую Кэрин на землю и отошёл на несколько шагов.

– Читай заклинание, Радагас! И она проснётся! – в голосе бога человек уловил нотки радостного предвкушения, будто отец, завидев издали, как возвращается из долгой ночной прогулки по окрестным лесам его юная дочь, выходит ей навстречу.

* * *

Я достал Книгу Имануса, положил её рядом с призрачным силуэтом возлюбленной и начал листать страницы.

И когда почувствовал знакомый стук – будто сердце рвалось на свободу, – остановился и начал вглядываться в текст.

На первый взгляд сложные и непонятные знаки неожиданно стали складываться в знакомые слова на варварском наречии.

Такого было божественное волшебство Книги.

Я начал читать.

– Раз – и душа становится свободной от жизни райской и жизни адовой, два – душа заключается в плоть смертную, три – душа оживляет все члены плотские, заполняя его, как сосуд заполняет ключевая вода, чётыре – жизнь возвращается, будто скворец прилетает первым из птиц на первый зов весны. Дыхание. Биение сердца ожившего. Ощущение тепла солнца на щеках. Запах жизни.

Тут заклинание заканчивалось…

Пока я читал его, не смел и глаз поднять и взглянуть на Кэрин, что же с ней происходит.

Я боялся.

Но всё же после прочтения взглянул на неё.