Понятийный подстрочник к Корану

Понятийный подстрочник к Корану
Иман Валерия М. Порохова

«Еще в V в., на последнем этапе доисламского периода, который мусульмане называют теперь аль-джахилийа («эра неведения»), Созомен, христианский историк из Палестины, писал, что сирийские арабы возродили исконную веру Авраама, который не был ни иудеем, ни христианином, поскольку жил в те времена, когда Бог еще не дал людям ни Тору, ни Новый Завет…»

Иман Валерия Порохова

Понятийный подстрочник к Корану

Во имя Аллаха,

Всемилостивого,

Милосердного

Единственный смысл жизни – это совершенствование своей бессмертной основы (души). Все другие виды деятельности бессмысленны по своей сути в силу неотвратимости своей гибели.

    Лев Николаевич Толстой

© Порохова В. М., 2013

© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

* * *

Как все начиналось

Я ощущаю присутствие, палящее восторгом высоких мыслей,

Благостное чувство чего-то, проникающего вглубь,

Чье обиталище – лучи заката, и океан, и животворный воздух,

И небо синее, и ум людской – движение и дух,

Что направляет все мыслящее, все предметы мыслей,

И все пронизывает.

    William Wordsworth, Complete poetical works

Еще в V в., на последнем этапе доисламского периода, который мусульмане называют теперь аль-джахилийа («эра неведения»), Созомен, христианский историк из Палестины, писал, что сирийские арабы возродили исконную веру Авраама, который не был ни иудеем, ни христианином, поскольку жил в те времена, когда Бог еще не дал людям ни Тору, ни Новый Завет.

До появления мировых религий прогресс человечества сводился к чистым случайностям («непонятная случайность!») и целиком зависел от одаренных и боговдохновенных личностей. Вершиной этих интуитивных взлетов стало Господне пророчество – бесценная вереница предвестий семитских пророков (иудейских и арабских), завершившаяся пророчеством Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует!), избавившим людей от потребности в дальнейших Откровениях

Именно тогда проявился исключительно религиозный гений Мухаммада. Он дал арабам духовность, прекрасно сочетавшуюся с давними традициями. В этой духовности таилась такая сила, что не прошло и сотни лет, как у арабов уже была совершенно своя цивилизация и своя великая империя, протянувшаяся от Гималайских гор до Пиренеев. Она формировалась исключительно на религиозной доктрине единобожия, которая не была окрашена никакими имперскими притязаниями.

Первый биограф исламского Пророка, Мухаммад ибн Исхак (ум. 767), свидетельствует, что незадолго до того, как Мухаммад обрел свой пророческий дар, несколько мекканских курейшатов пытались возродить ханифийа (истинную) веру Авраама. Имена трех из них мусульмане хорошо помнят и поныне: Абдаллах ибн Джахш, двоюродный брат Мухаммада, Барака ибн Науфаль и Зайд ибн Амр, дядя Умара ибн Хаттаба.

Итак, около 610 г. арабский купец, который никогда не читал Библию и даже не слышал, по-видимому, про Исайю, Иеремию и Иезекииля, испытал переживания, поразительно схожие с видениями древнееврейских пророков. Мухаммад ибн Абдаллах из племени Курейш, житель процветающей Мекки, что в Хиджазе, каждый год в месяц Рамадан удалялся с семьей на гору Хира для духовного уединения. В семнадцатую ночь месяца Рамадан 610 г. на горе Хира Мухаммад внезапно пробудился, окруженный каким-то необъяснимо ошеломляющем Божественным присутствием. Позднее он описал этот непередаваемый опыт в истинно арабском духе: некто стиснул его в объятиях, да так сильно, что у него перехватило дух, и он почувствовал вдруг, как из его уст рвутся странные слова: «Читай! Во имя Бога твоего, кто сотворил, – кто создал человека!..»

Мухаммад пережил встречу со всемогущей сверхъестественной Реальностью, которую еврейские пророки называли каддаш – святость. Сталкиваясь с ней, древние евреи также испытывали предельное физическое и душевное напряжение, подобное чувству близости смерти. Тяжкие переживания обрушились ни с того ни с сего и вызвали глубочайшее потрясение. «Не бывало еще, чтобы я получал Откровение без такого чувства, будто из меня вырывают душу», – позднее признавался Мухаммад Но Господней Волей и могуществом он «творил» один из величайших духовных и художественных выражений Господнего волеизъявления. Мухаммад и сам понимал, что выражает на арабском языке несказанное дотоле Слово Божье. Слово Божье впервые прозвучало на арабском языке и стало той Вестью, которую со временем запишут и назовут «Аль-Коран» – «чтение вслух».

Как указывает само название Священной Книги, Коран предназначен для чтения вслух, и потому звучание речи является очень важной гранью его воздействия. Когда в мечети читают нараспев строки Корана, Божественное измерение звука окутывает мусульман со всех сторон и вызывает ощущение Божественного присутствия. Верующий переходит в возвышенное состояние, соприкасается с высочайшей Реальностью и властью, что таятся за границами повседневных явлений. Поэтому само чтение Корана уже представляет духовную дисциплину

Почти каждая Сура, читаемая нараспев в мечети, напоминает мусульманам практически все важнейшие догматы их веры.

Коран не имеет единой сюжетной линии и не требует последовательной расстановки фрагментов. Он, напротив, затрагивает самые разнообразные темы: присутствие Бога везде и во всем, дает мощнейшую аналитику исторических событий и миссии предшествующих пророков. В этой Священной Книге Бог словно откликается на текущее положение дел: разъясняет смысл раздоров и противоречий и раскрывает Божественное измерение в человеческой жизни. Слова приходили разрозненно, как бы соответствуя развитию событий и степени понимания глубинного смысла.

Коран постоянно призывает мусульман «зрить» Бога «в знамениях» природы и воспринимать окружающий мир как Богооткровение: научиться смотреть сквозь обрывочные явления, за которыми открывается всемогущество изначального бытия – вездесущей высшей Реальности, и обязывает мусульман воспитывать в себе сакральное, основанное на символах, умонастроение – восхищение красотой и совершенством природы, являющей человеку Божественное присутствие:

Поистине, в создании земли и неба,

И в смене мрака ночи светом дня,

И в кораблях, пересекающих моря для нужд людей,

В воде, что Бог с небес низводит и ею возвращает жизнь земле,

В движении и смене ветров,

Что облака меж небом и землей, как слуг своих перегоняют, —

Поистине, здесь кроются знамения для тех, кто разумеет.

    Коран, 2: 164

Именно такой подход позднее позволил арабам развить уникальную традицию естествознания, в которой ислам, в отличие от христианства, не видел большой угрозы для веры. В то время как многие христиане Запада были убеждены, что наука – злейший враг религии, мусульманские мистики в своем созерцании часто прибегали к математике и естественным наукам и считали, что отличительной особенностью ислама как веры является стойкий культ разума. Исламский принцип идж-тихада (независимого суждения) побуждал мусульман быть восприимчивыми ко всему новому, осознавая, что Коран требует неустанного самоанализа и пересмотра своих воззрений. Исследование природы подтверждало, что в мире есть Высшее измерение, о котором можно говорить только знаками и символами. Даже описание Страшного Суда и райских наслаждений не следует понимать буквально – это лишь притчи, повествующие о высшей запредельности Реальности.

Коран возвращает верующих к общесемитской идее Божественного единства и признает в Нем ассамад – «беспричинную Причину всего сущего», то, что мусульманские философы называют «Необходимо Сущим», то есть независимым в своем существовании ни от чего иного.

Все три монотеистические религии (иудаизм, христианство и ислам) – по своему существу активно деятельные. Все три сосредоточены на том, чтобы Воля Божья исполнялась не только на небесах, но и на земле. Главный сюжет всех трех пророческих религий – встреча, личное общение Бога с человеком. Такой Бог воспринимается как руководство к действию: Он зовет к Себе, но предоставляет свободу выбора – мы вправе принять Его руководство, любовь и заботу или отказаться от этого. Он связан с людьми через диалог, а не бессловесное созерцание. Бог изрекает Слово, которое и становится средоточием религиозного поклонения. Более того, Его Слово вынуждено воплотиться на земле и перенести все муки и страдания порочных и трагических обстоятельств человеческой жизни. При этом легкомысленная вера в то, что все беды на земле происходят по Воле Божьей, нередко заставляет мириться с тем, что совершенно недопустимо для благополучия социума.

Об этой связи человека с Богом в свое время мудро заметил Зигмунд Фрейд (1856–1939). Он указывал, что вера в Бога относится к той категории человеческих потребностей, которые пронизывают все сферы жизнедеятельности. Результаты притеснения веры взрывоопасны и пагубны. Более того, подавление религии неизбежно порождает фундаментализм, который возникает исключительно из верности историческому исламу, ибо мусульман заботит человеческая реальность под названием ислам, и эта земная ценность, в некотором смысле, оставляет в тени погруженного в иное измерение трансцендентного Бога. Ислам всегда поддерживал глубокое понимание того, что всякое повреждение религиозного организма неизменно пагубно сказывается на духовном благополучии человека.

Вполне возможно, что ни одна религия вообще не смогла бы выжить без подобных отношений с Богом и сопереживания Ему.

В исламе, как и в иудаизме, как и в христианстве, Бог воспринимается прежде всего как нравственный императив – действенный («работающий») императив, – как призыв к грядущим действиям, а не окончательная, завершенная действительность. Он имеет меньше личностных черт, нежели Бог иудеев, Он лишен пафоса и страстей библейского Бога. В древнееврейских священных текстах можно отчетливо увидеть историю становления узкоплеменного персонифицированного Бога и последующего отказа от этого образа. Христианство – самая, вероятно, персонализированная из религий единобожия – попыталось узаконить культ вочеловеченного Бога с помощью доктрины сверхличностной Троицы. Таким образом, идея персонифицированного Бога – по-видимому, лишь одна из стадий религиозного сознания человека. Все мировые религии замечали эту опасность и пытались подняться над антропоморфными представлениями о высшей Реальности.

Но тем не менее все три религии: иудаизм, христианство и в значительно меньшей степени ислам, каждая своим путем, пришли к идее персонификации Бога. Персонифицированный Бог помогал монотеистам сформировать священные и неотъемлемые ценности, столь ценимые сейчас либеральным гуманизмом. Эти ценности воплощались прежде всего в образе Бога-личности, который творит и разрушает, любит и ненавидит, судит и карает, видит и слышит, – все то же, что делает человек.

Серьезные последствия помог навлечь и такой «личностный» аспект Бога, как приписываемый Ему пол, как правило мужской, что могло послужить основанием для возвышения мужской половины рода человеческого за счет женской. К сожалению, позднее ислам, впрочем, как и иудаизм и христианство, также стал безраздельной вотчиной мужчин. И уже в период правления династии Аббасидов (750-1258) положение мусульманок стало таким же тяжелым, как и их сестер в иудейских и христианских сообществах, начиная с практически полного бесправия и кончая указом о полном покрытии вопреки кораническому завету (Коран, 7: 31, 32; 24: 31). Кораническое Откровение, обращенное к представителям обоих полов, утвердило практически полное нравственное и духовное равноправие мужчин и женщин.

Поистине, для мусульман и мусульманок,

Уверовавших женщин и мужчин, предавшихся Аллаху,

Для жен благочестивых и мужей, для терпеливо стойких в своей вере […]

Для женщин и мужчин, что соблюдают пост, оберегают целомудрие свое […]