Только шоколад

– Да, было дело. Плохо спал ночью. Искал кое-что по теме статьи. Но я все закончил!

– Я верю. – Шельд выглядел очень задумчивым.

Питер присел на кресло и осторожно взял в руки чашку с кофе. Напиток маняще посылал свои бодрящие частицы, и они невесомым спасением возвращали к жизни спящие ощущения.

– На самом деле я хотел кое-что обсудить с тобой. – Шельд поставил свой напиток на стол.

Ну вот, теперь он выглядит как суровый босс, а не смертный человек, каким казался с чашкой в руках. Из-за этого Питер крепче вцепился в свой кофе и его улыбка мгновенно исчезла с лица, запечатав губы в тонкую линию.

Стивен нервно потер свои губы, переведя взгляд на экран компьютера.

– Питер… – Начал он. – Твой испытательный срок подошел к концу.

Неужели? В последние несколько дней ему казалось, что это рабство, не поощряемое никакой монетой, не закончится. Но Шельд отнюдь не выглядел довольным. И Питер молчал, чувствуя собственный пульс в каждой клетке тела. Мистер Шельд тоже сделал паузу, взглянув на юношу, видимо ожидая соответствующего вопроса, но Питер все еще молчал. Тогда Стивен прокашлялся и продолжил:

– У нашей редакции нет острой нужды в кадрах. Мы делаем работу быстро и качественно. И если нам и брать новых…эээ… журналистов, например, то они должны соответствовать нашим высоким требованиям, либо задать новую планку, которая выше стандартов. Иначе к чему нам держать в рядах бестолковый горох?

У Питера от напряжения заиграли желваки и, сцепив руки за спиной, он начал раскачиваться взад-вперед, приподнимая пятки. Александра постоянно просила его избавиться от этой привычки, но в моменты сильного нервного переживания, он ничего не мог с собой поделать. Но почему же он тянет кота за хвост? Здесь уместней будет либо «да», либо «нет». Но это неисправимая особенность каждого журналиста – превратить, казалось бы, самый простой ответ в полноценный очерк. Серьезно! Бери, записывай этот монолог и публикуй в разворот о безработице! С этими мыслями Питеру стало немного спокойнее, и он даже смог выдавить дежурную улыбку.

– Почему ты молчишь и не спрашиваешь какого мое решение? – Наконец не сдержался Шельд.

– Не вижу в этом смысла. На ваше решение не повлияет мое любопытство. Но я все и так понял, мистер Шельд.

– Правда? И что же ты понял? – В руках у Стивена снова появилась чашка кофе.

– Конечно вы не можете попрощаться со мной. – Питер старался выглядеть как можно более уверенно, потому, как однажды прочитал исследование по психологии о том, что в своей уверенности можно убедить, если быть убедительным, даже если на самом деле от нее ничего не осталось. А в таком месте работают только уверенные в себе люди.

Шельд не скрывал искреннего удивления, но все же было заметно, что такое заявление наглостью он не посчитал.

– Хорошо. Давай закончим на этом. Завтра тебя полностью оформим по всем правилам. Добро пожаловать в News Day! – И он протянул Питеру свою широкую ладонь.

Питер с нескрываемой радостью пожал ее. Сердце билось как бешенное, ведь он впервые получил настоящую работу! И не в желтой газетенке, а в серьезном, известном издании!

– Я не подведу вас, мистер Шельд! Спасибо, что приняли. Я докажу вам, что я не горох! – Питер усмехнулся. – Такой формулировки, если честно, я еще никогда не слышал.

– Мы так называли писак-самозванцев у себя на факультете. Ты привыкнешь. Здесь тебя ждет много нового. – И Шельд подозрительно хитро прищурил глаза, отправляя в рот кусочек рулета. – Вливайся. И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше.

– Поверьте, мистер Шельд, я уже на полпути! Могу идти?

– Завтра- как штык! А за те статьи, которые пошли на публикацию за время твоего испытательного срока, я тебе заплачу. Они достойны того, чего уж тут скрывать.

– Благодарю вас, мистер Шельд!

Улыбка Питера стала еще шире. Это его первый заработок на собственных статьях! Теперь он тоже сможет вкладывать деньги в оплату бесконечных счетов. Александра, конечно делала это постоянно и ни разу не упрекнула его, но он чувствовал себя некомфортно, как мужчина. Теперь все изменится. И он обязательно купит сестре что-нибудь в честь такого события. Питер закрыл за собой дверь и твердой походкой направился к своему рабочему столу.

*************************************************************************

Александра уже накрыла на стол и, подняв глаза, увидела в окне, как Питер вышел из такси. Он светился, как юбилейный рубль. И, конечно девушка сразу поняла причину такого настроения. Его взяли на работу. Конечно, иначе и быть не могло. У Питера явно есть талант. И это ведь она, Александра, предложила ему сразу попробовать свои силы в издании покрупнее. Потому, что такой талантище не должен тратить свою карьеру, сочиняя утки.

В комнату он буквально впорхнул. И перед лицом Александры, теребя долларовые купюры, гордо произнес:

– Смотри, сколько у нас теперь есть!

При этих словах девушку мгновенно накрыло ощущение дежавю. И тут память по ниточке вернула ее на девять лет назад: Питер, с горящими от восторга глазами, сжимающий в обеих руках пакет, набитый перевязанными резинками купюрами, восклицает: «Смотри сколько у нас теперь есть!»

Александра вздрогнула, когда Питер, сложив деньги на стол, уставился на нее, пытаясь понять, почему сестра не разделяет его безмерной радости.

– Извини, задумалась. – Она мило улыбнулась и потрепала брата по щеке. – Я же говорила, что у тебя все получится!

– И еще я купил тебе кое-что. – Питер загадочно улыбнулся. – Но отдам после того, как ты вкусненько меня накормишь.

– Все уже готово. Садись за стол, только не нужно складывать на него деньги. Это самая грязная вещь на свете.

Глава 6

Поселок Вишневка. 2002год

Александра.

Я встретила новое январское утро с сильной головной болью. Мое тело знобило и, подойдя к шкафу, я надела на себя несколько вещей одновременно. Но это не давало результата. Я никак не могла согреться. После нескольких тщетных минут, укуталась в одеяло и легла обратно в постель. Питер уже встал и затопил печь. А потом сходил на улицу и принес две охапки дров. Эти охапки были маленькими, но он так стремился помочь мне, что безропотно выполнял всю эту, как он гордо произносил, мужскую работу. На самом деле у меня еще вчера вечером поднялась высокая температура, Питер позвал тетю Таню, соседку, которая измерила ее, дала таблетку и потом еще принесла чай с лимоном. Это была добродушная женщина. Я подозревала, что она знает куда делась мама, слишком уж красноречиво говорил ее грустный и сочувствующий взгляд и я всякий раз пыталась прочесть его, но воображение не рисовало никакого хорошего ответа.

Питер тихо вошел в комнату. Старая верь скрипнула.

– Ты уже не спишь? Тебе лучше? – В его круглых серых глазах виднелось искреннее беспокойство.

– Ох, Пит, кажется я совсем разболелась. Придется снова просить таблетку у тети Тани. – Голос сестры показался Питу чересчур слабым. Он вздрогнул от страха, который, словно острой иглой, вонзился в его сердце.

– Я сейчас. Я ее позову. Лежи не вставай, мы все сделаем!

В тот день я чувствовала себя очень плохо. Тетя Таня заходила каждый час, измеряла температуру, отпаивала теплой водой, принесла вкусный куриный суп, но мне совсем не захотелось есть. Однако Питер с удовольствием поел за двоих. Но под вечер на градуснике тетя Таня с ужасом обнаружила, что ртутный столбик показывает отметку сорок. Она заохала и побежала к телефону вызывать скорую помощь.

Врач, осмотревший меня, диагностировал ОРЗ, сделал укол, чтобы снизить температуру, выписал лекарства, наказал еще больше пить, потому как жаропонижающие препараты попросту не могли действовать в обезвоженном организме. Но когда он составлял рецепт, вдруг спросил кем приходится нам с Питером тетя Таня. Узнав, что она просто-напросто соседка, поинтересовался, где находятся родители. С этой минуты он очень пристально смотрел на нас, его взгляд стал более задумчивый. Он еще что-то черкнул на бумаге и распрощался.

Через три дня я совсем поправилась. Теперь уже могла сама выполнять всю домашнюю работу. Тетя Таня каждый день заглядывала к нам, впрочем, она это делала с того самого дня, как пропала мама. Приносила что-нибудь из продуктов, помогала навести в доме порядок, и я, как ни пыталась завести разговор о матери, женщина не поддавалась и все время неубедительно бросала в ответ: «не знаю, солнышко.»

В тот день на улице злорадствовала настоящая вьюга. Ледяной ветер швырял снег целыми горстями по разным сторонам. Беспомощные деревья поддавались его грозным порывам. Стекла на окнах покрылись нежными морозными узорами.

Мы с Питом сидели за столом и завтракали свежим творогом со сметаной и ароматной яблочной галетой, активно обсуждая, чем заняться в такой день. Но тут наш взгляд поймал подъехавший к дому, BMW7. Он черным пятном выделялся на фоне белоснежной бури. Из автомобиля тут же вышел водитель в черном пальто и направился к пассажирской двери. Отработанным легким движением, так будто он проделывал это миллион раз, мужчина открыл дверь. Из недр шикарного салона появилась недовольная дама. Сначала она поставила на землю тонкую ножку, облаченную в изящные белые сапожки, затем вышла сама, мгновенно оказавшись под прицелом снежных пуль, тщетно пытаясь поправить волосы, шубу, они все равно не могли устоять под воздействием непогоды. Водитель кинулся помочь даме, вытащив пиджак из машины и пытаясь заслонить им хотя бы ее идеально уложенные каштановые волосы. Но вместо этого, дама тут же получила хлесткий удар в лицо этим самым пиджаком. Она взорвалась, повысив голос на мужчину, размахивая руками. После чего, с пунцовым от ярости лицом, и быстрым шагом, насколько это позволяли пятнадцатисантиметровые каблуки, пошла к калитке.

Мы переглянулись. Кто это? И стоит ли вообще пускать незнакомых людей? Но тут же к этой даме подошла тетя Таня. Они перекинулись несколькими фразами, соседка кивнула в сторону дома как раз на то окно, в которое мы смотрели. Мы молниеносно присели, чтобы нас не посчитали слишком любопытными.

Через минуту тетя Таня вошла в дом, а за ней дама. Она улыбалась самой фальшивой улыбкой на свете. Ее волосы были в жутком состоянии после такой агрессивной деревенской вьюжной парикмахерской. Она была довольно молода. Слегка за тридцать, но делала яркий макияж, что существенно прибавляло ей возраста.

– Александра, Питер, знакомьтесь, это Лиза- ваша двоюродная тетя. Она приехала к вам из Москвы! – Тетя Таня добавила своему выражению напускной восторг.

Мы, конечно, без смущения раскрыли рты, разглядывая новую гостью. Она была одета в расклешенные брюки цвета слоновой кости, шубу с длинным белым мехом. На шее переливалось ожерелье из топазов нежного лазурного цвета, перекликаясь с длинными серьгами-ниточками, которые, как маятники, отзывались на каждое движение девушки. Несмотря на трескучий мороз и сильную вьюгу, дама была без головного убора, но в перчатках и почему-то в солнечных очках.

Я ясно уловила брезгливость в ее взгляде, когда та вальяжным жестом сняла очки, проведя взглядом сначала по комнате, а потом, будто мы появились из ниоткуда, уставилась на нас.