Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки книга 1. Детство и юность Виктора Анатольевича Дудко

Зачем наврал – не понимаю
Нет, понимаю – не соврал…
Учиться скоро уезжаю…
И ошибиться не боюсь…
Я не тебя сейчас бросаю,
Я просто – с прошлым расстаюсь.

Вчерашняя встреча. Как я хочу встретить Шуру сегодня, но мы уговорились на вторник.

Позже среди писем я нашел листочек, исписанный рукой моего Шурёнка.

Когда у меня сползали с мозгов на страничку дневника стихотворные строки, Шурочка тоже писала мне прощальную записку, которую вложила в мои тетради так, чтобы я не заметил. Конечно, все мои мысли были уже не в этом, ставшим для меня родным городке. Я уже мечтал о Москве, о том, как поступлю в институт. И эти мечты настолько охватывали меня всего, что я уже жил не настоящим, а будущим. И я понимал, как ни странно, что как бы сильно я не любил свою Шурочку БАС, в том – новом будущем места для неё нет.

Мои мозги раздваивались. Я уже представлял – не наши настоящие встречи, а скорое расставанье. Я знал, что она будет переживать, ей будет больно. Тем не менее, я выбирал из всех вариантов почему-то самый стрессовый – оборвать всё сразу. Не врать, не обещать того, что невозможно выполнить. Я знал, что наша разлука – на года. И ещё знал, что так долго я не выдержу… Я просто знал свой непостоянный влюбчивый характер. И понимал, что мне, скорее всего, захочется «вышибить клин клином». Я буду страдать – память не даст забыть всё, что было… Но время затянет память паутиной… И меня закружит новая жизнь в новой мелодии очаровательного вальса. А пока… Пока я страстно её хочу увидеть рядом и не отпускать. Пока мы были ещё вместе. Но судьба уже всё решила за нас сама…

На том тетрадном листочке, который я нашел позже, было написано:

Мне хочется назвать тебя своим
За дружбу ту, которой я дышала
За то, что никого таким простым
Таким хорошим словом не называла.
Мне хочется назвать тебя своим
За то, что бесконечны дни разлуки
За то, что вот сейчас я не могу
Пожать твои родные руки…
Теперь ты стал далёким и чужим
И наши встречи скоро позабудешь,
Прости, что я зову тебя своим
Лишь только потому, что им —
Ты никогда не будешь!

Часть 5

Москва

26/VIII-51 г.

3 тяжёлых, радостных, скучных и весёлых пролетели месяца и 5 дней.

Теперь начинается новая жизнь – жизнь студента МАИ – Дудко Виктора.

Сначала всё по порядку. Вскоре после сдачи устной литературы, на выпускных экзаменах в школе, я узнал, что мне хотят поставить по сочинению 4 или 5, (моё сочинение проверяла учительница русского языка в мужском туалете, поэтому я не очень беспокоился о нём).

Но 19 июня узнаю совсем другое: моё сочинение не проходит в министерстве, т. к. за почерк и «грязь» мне грозят поставить 3. Так началась полоса тяжёлых неудач в моей личной жизни.

На беговых дорожках я стал давать чудовищно плохие результаты 12,0; 12,3; 12,4 сек. И «мои» 11 сек. полетели в трубу. Но потом я оправился и 29 и 30 июня «чуть» не догнал Хаку со временем 11,8 и 11,7 сек.

Упрямство у меня есть и надо это упрямство претворить в упорство, в настойчивость, для достижения цели. Из всех целей нужно выбирать наиболее полноценную.

(Характерно, что при сдаче экзаменов на аттестат зрелости, я, когда шёл экзамен по немецкому языку, участвовал в соревнованиях, в частности, прыгал или в высоту или в длину. Вдруг из школы прибегают и говорят, что только я ещё не сдал экзамен. Я побежал в школу и сдал его на 5!).

Выпускные экзамены я сдавал беззаботно и весело. Часто бывал на стадионе, над книгами не корпел. На месяц перешёл жить к Шуре, так как из армии пришёл старший сын дяди Миши – Юлий.

Родители Шуры перевелись в Сталинград, а её оставили заканчивать 1-ый курс у друзей, в частном доме. До меня тоже никому не было никакого дела.

Впрочем, на мои результаты, может быть, повлияло и то, что я почти месяц с 20 мая и по 18 июня прожил вместе с Шурой. Это был, по существу, наш последний и первый «медовый месяц» (для меня, для неё – не заю). Ещё раза 2 мы встречались, но я больше не «брал» её.24-го состоялся выпускной вечер и мне «выдали» «серебряную медаль» с похвальной грамотой. Весь вечер я был с Юлией – просто танцевали вместе. Шура на меня сердилась, и ревновала, и мне пришлось идти вместе – спать на нашу крышу. 27-го отослал заявление в институт.

После долгих мытарств Шура достала мне и себе билеты на поезд.

И 2 июля мы выехали и уехали, может, навсегда из Фрунзе. В дороге я её не трогал, но был слишком груб в обращении и наше женское купе, чутьчуть меня не распотрошило.

7-го приехали в Москву. Нас встретил её отец, потом подошёл и мой.

Папа (мой) в ужас пришёл: жену сынок привёз! Наши отцы виделись первый и единственный раз. А я с Шурой – последний раз.

8 июля ездили на авиационный праздник в Тушино все вместе, вчетвером.

Да, и 7 июля мы проводили во Фрунзе бабушку – маму отца. Он жила какое-то время в Бресте, а теперь уезжала во Фрунзе к брату отца – Петру Евстафьевичу.

Примечание:

Из Фрунзе я уехал практически навсегда.

Практически – это означает, что в этом городе я побывал ещё несколько раз. Но это были короткие поездки, всего по нескольку дней.

Однажды, в отпуск на поезде, мы ездили во Фрунзе вчетвером: батя, мы с Ириной, и маленький наш сын – Олег… В этот раз, во Фрунзе мы познакомились с Любославом, моим сводным братом (вероятно, от предыдущего брака Бати).

Когда поезд делал остановку в Джамбуле, мы познакомились с дядей отца – Петром Ивановичем, старым революционером. Его специально привезли повидаться с нами.

Дважды бывали во Фрунзе проездом на машине «Москвич» вместе с Макаровцами – Колей и Викой и на «Волге» – вместе с детьми (в Садовом нашли родственников Дудко; они ещё нас помнят).

И последний раз я посетил Фрунзе, когда был в командировке в 1975 году, вместе с зампредом РОССЕЛЬХОЗТЕХНИКИ – Поляковым Н. Е.

У родственников не был. Прошелся по старым родным местам, и пытался вспомнить прошлое. Но ничего не узнал и не нашёл. После чего решил: к старому нельзя и не нужно возвращаться.

Жил в элитной ещё недостроенной гостинице «Пишпек». Возил нас шофёр зампреда Совмина республики, который вечером после работы попал в автоаварию.

Ездили, в сопровождении ГАИ, на озеро Иссык-Куль, в Рыбачье. Там нам демонстрировали сельхозтехнику.

Был на обеде у первого секретаря райкома (тогда ещё не было в республике областей и район – это наша область).

Секретарь – женщина-киргизка, у которой было 11 детей (редчайший случай, чтобы первым секретарём райкома, эквивалентно нашему обкому, была бы женщина).

Купались в озере. Перепили киргизского бальзама. Все болели желудками. Лечились водкой с солью – мне помогло. Старых мест на озере я тоже не вспомнил, как ни старался…

Но всё это подробно будет описано в соответствующих разделах нашей следующей книги – «СОЗИДАНИЕ».

В Москве мы с отцом остановились в гостинице на Смоленской площади, на 22-ом этаже. (Это напротив Смоленского универсама в здании современного МИД). Меня удивило, что я ощущаю колебание этой высотной башни (примерно в метр).

Отец вернулся в Брест, а я остался жить у хорошей нашей знакомой – Е. И. Богдановой (вдове личного секретаря В. И. Ленина) и сдавать вступительные экзамены в МАИ.