Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки книга 1. Детство и юность Виктора Анатольевича Дудко

Всё старое надо забыть, и не показывать вида, что что-то между нами произошло, я не собираюсь повторять истории с Гусейновым.

    ЛП.

(Надпись на записке мною чернилами): Ларисе В. Платоновой.

(Напечатанное письмо)

Л. П!

Хочешь, я тебе приведу некоторые выписки из моего дневника: может, ты что-нибудь поймёшь, а, может, наоборот, всё затуманиться.

«Любовь, говорят сродни жалости… Девушка иногда (и часто) полюбит парня из-за жалости. Но такая любовь не настоящая. При проверке её жизнью – она всегда (или большей частью) распадается.

Такая любовь растёт и развивается до поры до времени, пока она его хорошо ещё не знает. Затем, они сближаются, лучше узнают друг друга. Первый момент сближения – один из лучших, запоминающихся моментов в жизни, потом рост кончается, начинается упадок, разложение и гибель любви – самый тяжёлый момент, момент расставания бывших влюблённых…» (8.12.51.).

Таков, правда, не досказанный, мой взгляд на любовь (оставляю позиции для отступления). В живую, большую и светлую любовь я не верю. Я знаю, она только живёт в мечтах. Только в мечте можно видеть такую любовь…

Вот девушку мы любим и нежим,
А станет жена или мать –
Мы будем всё реже и реже
Любимой её называть… – это в реальной жизни.

(Карандашом надписано мною): Врёшь! Веришь и будешь верить.

21.8.53.

Я не верю в любую любовь. Поэтому я не мог, как ты утверждаешь, в том «сентиментальном» послании написать что-нибудь о любви. Другое дело – дружба. В большую, светлую и сильную дружбу я верю – она есть, (дописано: не для тебя 11.8.53.) но она не для всех. Это первое.

Второе, как это ни странно, я верю в силу любви. Я знаю и не раз испытал эту силу любви. (Эти два слова дописаны карандашом).

Пусть – это противоречие, пусть! Но я всё-таки верю в эту силу, ради которой не одно поколение совершает, совершало и будет совершать немало открытий и подвигов (напыщенно, но проще – не могу).

Я верю, Лариса, в силу творческой любви, отчасти (дописано: Рисовка 11.8.53.) и людской (противоречие).

Да, ты сказала в тот вечер, что, может быть, я увлечён тобою. Что правда, то правда – этого я не отрицаю. И, не зря в нестоящую любовь, я решил уйти от такой, реальной, что у меня получилось довольно-таки неуклюже.

Отрывки из дневника, который я продолжал вести, находясь в Бресте на каникулах.

«…Она девочка ничего – но не для любви – она хороший (может быть таким) друг. И я думаю так с твоей стороны, Виктор, – нелепа и недопустима. Вот и всё.» (8.11.51.)

«…Да, в ней я хотел найти друга, но она как-то безразлично ведёт себя. А ведь друзья должны хотя бы немного заботиться друг о друге.

Я влюблён в неё? Нет, и ещё раз нет!» (дописано: Рисовка 11.8.53.) Мне просто нужен друг, с которым можно было посоветоваться, поделиться мыслями, поговорить попросту. …А она? Она могла бы сделать это, но, увы… Я боюсь предложить ей это. И, не дай бог, она поймёт меня в другом смысле!?»

(5.12.51.)

Может, я ошибаюсь опять может быть ты меня опять не поняла, но по-другому объяснить я бессилен. (Слово зачёркнуто, а карандашом дописано): можешь и должен был бы (11.8.53.)

В этом объяснении – всё моё (мелкособственническое (11.8.53) существо. (дописано: Рисовка 11.8.53.)

    Виктор. (Д.В.А.)

23–31.1.52. г. Брест.

Ответ «священника» на «последнюю исповедь»

Лариса!

Ты, конечно, не вдумалась в моё предпоследнее письмо и ответила только коротким, ничего не говорящим по существу рецензиями.

В этом письме я «опровергал» твой взгляд на друга и дружбу. Об этом ты ничего не пишешь: то ли ты согласна с «опровержением», то ли нет – я, признаться, так и не понял. Конечно, я немного в нём «пересолил»; у каждого мыслящего человека, как мал он ни будь, есть свои личные убеждения, свой личный жизненный опыт и относительно правильный личный взгляд на окружающее.

Другое дело разрешить вопрос: почему между молодыми людьми (юношей и девушкой) не может быть настоящей дружбы? Ты права, как правы все те, кому это пришлось испытать, что к настоящей дружбе или вражде они идут через любовь (по-моему, скорее через увлечение друг другом). Обычно, у девушек (добавлено карандашом: и юношей в возрасте 18–22 лет) в возрасте от 15–18 лет бывает так наз. «дружба» с более старшим юношей (мужчиной молодым). Их «дружба» обычно катастрофически прерывается.

Иногда, благоприятно для обоих, иногда, плохо для слабой стороны (с слабым характером, силой воли и т. п.). Я знаю не один такой пример, а несколько. Но почему так бывает? Объяснить трудно, но можно.

Я также сожалею о «разрыве», который я не признавал до сих пор. Но «разрыв» должен был быть неизбежным – так ты пишешь. Я не согласен.

В нашем «разрыве» виноваты мы сами и некоторые случайности. Зачем нужно было заводить кутерьму с фото: на – отдай: верни? плохо сделал, что вернул? Зачем? Или этим ты хотела испытать мою «духов. силу»? Во многом признаю виновным себя и я.

И некоторую часть вины я скидываю на случайности: случайно прочёл записку (твою) с небольшим неопределённым признанием в любви, а потом случайно прочёл надпись на фото о дружбе и любви и… всё неправильно понял. Всё это мои ошибки, которые будут мне уроком в науке «о жизненном опыте».

Ты права, что я слишком далеко был от тебя, но ты не права, что «меня не интересовал твой внутренний мир». Меня интересовал, может быть, больше, чем ты предполагаешь. Кое-что малую часть я узнал – больше мне не нужно было, ведь, непрошенный гость – хуже татарина. Зачем же мне узнавать твою «душу», когда ты этого не хотела?

То, что ты пишешь, я не знал, то именно я и знал, – а именно: твоё представление о себе. Сколько раз ты говорила о своей неуравновешенности, горячности и её вреде, о беспокойной натуре и пр. А ты пишешь, что я этого не знал.

Не раз у меня вставали вопросы, где ты сейчас? Что делаешь? Куда пошла? С кем? (не обиж.) Как относишься к ним? О чём говоришь? и т. д.

Не раз я советовался с тобой (мысленно конечно). Но… большое то, вставшее на пути, никто из нас не сделал того решающего шага для улучшения наших отношений и всё пошло прахом.

Кто же виноват? Мы, только мы и никто больше. А больше всего, конечно, виноват во всём я.

Я не хочу давать о себе представление. Думаю, что лично во мне, то, что составляет основу моей сознательной деятельности «тебя ведь сейчас не интересует». (Эта фраза или подобная фигурирует в наших письмах, как бы с намёком: тебе сейчас безразлично, а мне всё-таки чуть-чуть нет).

Ты права, что тебе хочется необыкновенного. Наши отношения, говоря грубо, тебе приелись, тебе охота чего-то нового. Вот именно эта охота иметь что-то новое есть у каждого молодого человека.

Новизна привлекает своей нераскрытой заманчивостью. Что может быть лучше нового, не испытанного, иногда запретного. Узнать это новое – нет ничего лучшего. Но, когда это новое приестся, то оно станет старым и снова нужно что-то новое. Что ж поищи новое необыкновенное, может быть, найдёшь обычное, обыденное, «плохое» старое.

Ты пишешь, что надпись была по назначению, так зачем же говорить: надпись не по назначению, верни фото, дай разорву и пр.? Зачем? Ты и сейчас обманываешь, что отдала уже фото кому-то. (Предложение подчёркнуто карандашом). Я тебя ещё раз прошу, т. к. ты его принципиально не вернёшь, разорвать его на моих глазах, но только прошу не стирай мою фамилию. Это моя «последняя» просьба.

Ты пишешь: «Знаешь говорят: «Вещи оценивают только тогда, когда они потеряны»». Я бы «немного» поправил тебя с добавлением: «Ведь обыкновенно мы сознаём цену людей не вещей после того, как лишаемся их (Лейхтвейс)» (это ли ты хотела сказать?) и что потеряно можно найти (вернуть), и чего лишился (или что загублено) – вернуть нельзя.

Такое моё мнение о «разрыве».

(добавлено карандашом рукой ЛП: Что же, всё прошедшее можно вернуть? Мне кажется – нет).

Ты пишешь, что «я воспользуюсь этим письмом для дурных целей». Каких? Для чего? Как? Вся эта фраза мне не понятна.

Не понятна фраза: «Не хотелось бы, чтобы вся моя переписка контролировалась кем-то»?! Кем?