Колесо Сансары. Публицистический роман

В протоколе судебного заседания не отразила моего вопроса к истцам: «С какой целью вы строили на чужой земле, которая вам не принадлежит?»

И ответ истца Тванба А. Я.: «Уважаемый суд, я знаю, что незнание закона не освобождает от ответственности, но у нас не было другого жилья и мы занимались строительством».

В протоколе судебного заседания не указано, что истица Тванба А. Я. заявила: «Конюхова несколько раз приезжала на участок сама и заявила соседям, чтобы мы освободили дом». (Прилагается письмо замначальника МОБ Хостинского РОВД г. Сочи майора милиции от 14.07.2009 г.)

Ответ судье: «Последний раз я была в спорном доме до 2001 года, так как проживала в Челябинской области», – не соответствует действительности. На вопрос судьи, где я проживала в 2001 году, я ответила: «Здесь, по адресу моего места жительства г. Сочи Л-212, ул. Курская, дом 79, кв.27» (прилагается выписка с трудовой книжки).

Далее последовало уточнение судьи: «Так вы с 2001 года не были в доме?»

Я пояснила: «В дом я зайти не смогла, поскольку истцы пользуются моей собственностью и препятствуют мне в этом, но у дома участка №45 я была последний раз в январе вместе с работником службы судебных приставов и видела, что с правой стороны к дому пристроена пристройка, истцы перекрыли кровлю, поставили ворота».

В протоколе на последней странице мой ответ излагается неполным, т. е. ответ был следующего содержания:

«Уважаемый суд, я закон не нарушала, все документы оформила по закону, истцы не приобрели права распоряжаться моей собственностью, договора купли-продажи не заключалось, соглашение о задатке, нотариально не заверенное и без подписей, такого права истцам не даёт.

Решением Хостинского суда доказано, что участок №45 принадлежит мне, и все, что находится на моем участке, принадлежит мне. Я считаю, никому я ничего оплачивать я не обязана. Как и ничто не доказывает обратного. Я поддерживаю свои возражения».

В протоколе суда не отразился и вопрос судьи: «Вы признаете экспертизу?»

Мой ответ: «Нет, не признаю, экспертиза проводилась без моего присутствия, о дате проведения меня не известили. Как я могу ее признать, если и до 2001 года экспертизы и рыночной оценки не проводилось? И как я могу судить о том, что в доме, когда я до сих пор я в него не попала?»

В соответствии со ст. 231 ГПК РФ

ПРОШУ:

Удостоверить правильность указанных замечаний на протокол судебного заседания и приобщить их к делу.

Торопясь на вокзал, я бегу к полудню встречать младшую дочь.

С коробкой конфет в виде курицы она выходит из поезда и смеётся, в руках её сладкий сюрприз тёти Люды.

Иногда незаметные мелочи радуют жизнь, я понимаю хитрости Люды.

И только близкие и любовь мамы, дочери и сестры в такие минуты спасает от мыслей о безысходности и суициде.

Все слова благодарности внутри себя я мысленно в эти минуты посылаю сестре за то, что в эти дни дочери не пришлось меня видеть, не желая расстраивать её детскую психику, отвечая ей, я смеюсь, поправляя перетянутые на голове синей лентой её светлые волосы, говоря ей, что всё у меня хорошо.

– А, дела? Они тоже скоро наладятся, – целую и звоню сестре Люде.

– Знаешь, – сообщает она, – я узнала адрес одной из адвокатских контор, мне недавно сотрудник хвалил её здесь, я перешлю тебе номер.

«Лучше сделать всё возможное, чтобы потом не жалеть», – подумала я, направляясь к офису банка, оформив кредит на тридцать тысяч и поспешив на вокзал, предварительно созвонившись с адвокатской конторой по номеру от сестры в Краснодаре.

Стояли тёплые дни, но несмотря на май месяц, с утра сохранялась прохлада. Договорилась о встрече с Людмилой у бюро, где назначена встреча.

Подойдя к офису, увидела, что у входа меня дожидалась сестра, поддерживающая меня во всех начинаниях и в трудные минуты особенно. Её голубые глаза и мелодичный голос притягивали внимание окружающих, располагая к себе. По случаю официальной прогулки Людмила оделась в платье из тёмного бархата, придающее фигуре пикантность. Любительница перемен, постоянно была в творческом поиске и, несмотря на деспотичность супруга, всегда успевала быть в курсе событий.

Целуя и обнимая меня, подбодрив, она уточнила, все ли бумаги со мной.

– Не волнуйся, копию жалобы, возражения, документы я не забыла.

Взявшись за руки, мы открыли тяжелую дверь и, пройдя вглубь коридора, уточнили о встрече, на которую прибыли, у секретарши. Вскоре появилась владелица офиса, наш адвокат. Оставив сестру ожидать на диване, я зашла в кабинет в открытую дверь, откуда меня пригласили.

– Садитесь, рассказывайте по возможности, что с вами случилось.

– Мне кажется, будет лучше, если я сразу представлю вам свои документы и потом перейду к делу.

Раскладывая перед Майей копии заявлений, я пояснила:

– Теперь жду дату, когда здесь, на Красной, в Краевом будут рассматривать дело.

– Давайте предварительно свяжемся, я подумаю, как вести его дальше.

– Но понимаете, я хотела бы знать, сколько должна за ведение дела?

Пояснив, что на данный момент у меня есть небольшая конкретная сумма.

Только после озвученной суммы адвокат улыбнулась, казалось, сдерживая себя и не засмеявшись.

– А ест ли у вас другие объекты, участки, квартиры.

– Понимаете, есть земельный участок, но он пока завис в стадии оформления категорий на землю.

– Я буду ждать по факсу копии его документов. Телефоны, контакты возьмёте у секретарши, созвонимся и, думаю, договоримся, как будем действовать с вами в дальнейшем.

Выйдя на улицу, поймав на себе задумчивый взгляд, я спросила:

– Люда, ты слышала?

– Да, как наивны мы были, даже не предполагая о суммах, чтобы выигрывать дело.

– Люд, скажи, тебе плохо, вижу, ты побледнела.

– Немного устала, сейчас выпью таблетку, поджелудочная чуть-чуть приболела.

Купив у троллейбусной остановки пару бананов, поймали такси и направились к дому. Подъехав к нему, увидели у калитки, как, сбивая друг друга, радостно лая, встречая хозяйку, спешило семейство дворовых собак.

Я всегда скучала по встречам с Людмилой, хоть не радовали и огорчали минуты с присутствием её мужа. От его постоянных криков начинала болеть голова, и в итоге окончательно пропадала способность мыслить, но сегодня ничего лучшего я не могла бы придумать, чтобы забыть о проблемах и хоть какое-то время не думать.

После городской суеты беседа в просторной прохладной кухне старого дома на житейские темы меня успокаивала. Заботливые вопросы сестры и её с любовью приготовленные блюда к приезду уводили дальше от грусти и горечи, вселяя надежду на перемены. Разговоры о детстве; тогда за проступки доставалось старшей Людмиле, первые годы студенчества, дороги влюблённости, которые расстоянием нас удалили, но не душой.

В зале на стенах висели написанные ею картины, большею частью лесные пейзажи, водопады и несколько новых работ с видом на море.

По всему было видно, что Людмила редко писала, у женщин-художников свободного времени мало, много внимания отнимают заботы, семья.

Сидя рядом с сестрой, я понимала, что лучше бы так, чем суды у меня.

Вся моя жизнь превращалась в проблемы, в поиски денег, и прежние планы, мечты скатывались в тартарары.