Бессмертный

Боль за боль, кровь за кровь!

Да будет моя доля твоей.

ТЫ – Кощей, мешок костей!

Произнеся последние слова, Кощей разжал руку и закрыл глаза.

– … и значит нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим… – неслось откуда-то сверху.

Но Владыка этого уже не слышал. Он падал и падал в черное нечто....

Андрюша крутил педали изо всех сил, едва поспевая за волшебным клубочком. «Эх, – думал он, – надо было мотор прикрутить. Эх!»

Впереди начало светлеть, лес стал понемногу расступаться. Где-то совсем рядом слышался рокот близкого моря и крики чаек.

Наконец, клубочек выкатился из леса на берег и застрял в песке. Андрюшин велосипед тоже забуксовал. Мальчишка бросил его прямо на тропинке и быстро-быстро побежал к одиноко стоящему, наполовину засохшему дубу.

Немного потоптавшись под дубом и что-то считая про себя, Андрей упал прямо на песок и стал усердно копать. Через час безуспешных раскопок он сел и заревел. Потом, взяв себя в руки, встал, побил по лбу кулаком и достал нечто круглое из кармана штанов.

Паренек долго смотрел на круглую штуку, соображая и высчитывая, потом посветлел лицом и улыбнулся. Он что-то пробормотал про себя и начал рыть песок уже в другом месте. Через несколько минут из песка показался край деревянного сундука, потемневший от времени и сырости.

Андрюша начал копать еще усерднее, высунув язык от напряжения. Наконец, из песка показался ржавый, искусно выкованный, массивный замок, висевший на сундуке. Немного порывшись в другом кармане, Андрей достал большой золотой ключ.

Он вставил ключ в замок, но повернуть никак не мог. Видимо, от влажности механизм совсем заржавел. Мальчик опять заплакал и начал бить замок кулаком.

– Ну, открывайся ты, ну, пожалуйста, – бормотал он, нажимая на ключ. И тут, то ли услышав волшебное слово, то ли просто устав сопротивляться, ключ нехотя повернулся. Замок со скрежетом отвалился, и Андрюша, еще немного покопав, откинул крышку сундука.

Внутри, обложенный какой-то сухой травой лежал ларец поменьше. Андрюша схватил его и пулей помчался к велосипеду, подобрав по пути волшебный клубочек.

Но прежде чем поставить ларец в корзину велосипеда, мальчишка все же не удержался. И хотя Ерема строго – настрого запретил ему это делать, приоткрыл крышку.

Внутри, опутанное то ли трубками, то ли какими-то стеблями, билось и вздыхало человеческое сердце....

Глава 4. Бессмертный

… – Папа, папа, соти, какая рякушка! Ну, папа! – голос продирался сквозь черную воду, в которой тонул Кощей. Он не давал ему опуститься на самую глубину, заставлял плыть к себе, звал требовательно и властно, – Папа!…

Иногда в черноту вплывали и другие голоса:

– Сначала боль сними, – наставительно говорил женский голос, – от боли-то чаще умирают, чем от ран.

– Как? Я не умею! Меня не учили еще! – жалобно отвечал детский, в котором слышались слезы.

– А ты боль собери да запечатай, – отвечала женщина, – Веди рукой-то, молодец, да вот так, умница!

Потом голоса ушли куда-то, а вместе с ними ушел и огонь, горящий внутри. Боль отступила....

Если Кощей опять начинал тонуть, его звал первый голос. Такой знакомый, такой родной! Только Владыка никак не мог вспомнить, чей он.

– Папа, папа, соти…!

А затем все разом закончилось....

Взмыленный и грязный Андрей вбежал на поляну, где Яга и Аня сидели над Кощеем. Он крепко сжимал в руках ларец:

– Я достал, достал… Я нашел. Я два раза упал… – тут Андрюшины глаза наполнились слезами от пережитых несчастий. Но Анечка строго посмотрела на него, и заплакать он так и не решился.

– Давай, раз уж принес, – усталым голосом приказала Баба Яга. Потом посмотрела на Аню, – Справишься?

– Попробую… – неуверенно прошептала девочка.

Яга хотела сказать еще что-то, но посмотрев на усталое лицо Анюты, промолчала. Так же молча она вытерла руки о чистое полотенце, поданное стоящим рядом Еремой, и взяла у Андрюши ларец.

– Открывал?! – Баба Яга зыркнула на мальчишку так, что тот вжал голову в плечи.

– Да…немножечко, – слабым голосом пролепетал он.

– Ай, ладно, теперь уж все едино.

Яга открыла ларец и подала его Анечке. Девочка аккуратно вынула трепещущее сердце и очень быстро положило его в дыру, оставленную джедайским мечом. Потом немного поводила над раной руками, и та моментально затянулась.

Все стояли вокруг Кощея и ждали. Баба Яга достала зеркальце и поднесла к губам Владыки. Зеркальце осталось чистым.

– Не получилось… – устало прошептала она, опускаясь на траву.

– Деда, НЕ УМИРРРРАЙ! – вдруг громко и на удивление чисто закричал Васятка. От его крика тело Кощея дернулось, как от электрического тока.

– Ты что!.. Ты что кричишь, не видишь, что ли… – заплакала Анечка и замахнулась на Васю.

– Нет, постой! – остановила ее Баба Яга, – крикни, соколик, крикни еще. КРИЧИ ГРОМЧЕ!

-ДЕЕЕДААА! – заорал Вася так, что все птицы в соседних горах поднялись в воздух. – Деда, не умирай!

Тело Кощея подбросило, перевернуло в воздухе и ударило оземь. Кощей закашлялся и застонал…

Эпилог

На берегу Синего моря в заморском деревянном кресле полусидел – полулежал совсем седой, но крепкий еще старик с пышной белоснежной шевелюрой, лихо закрученными усами и синими, как море, глазами. Изредка он прихлебывал что-то из золотого кубка, стоящего рядом на столике, и морщился.

Этим стариком был я.

Со стороны леса медленно шел домовой, неся что-то в руках.

– А, Ерема, проходи, садись, – приветливо поздоровался я. – Ну, как там… дела?

– Как сажа бела, – недовольно пробурчал Ерема.

– Этот Ваш… ученичок, – произнеся последнее слово Ерема презрительно сплюнул, – задумал такую штуку, чтоб огороды сами поливались.