Оценить:
 Рейтинг: 0

Три Анны

Год написания книги
2012
Теги
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 28 >>
На страницу:
8 из 28
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Ни на кого нельзя положиться, – выговаривала подёнщицам и горничной кухарка Матрёна, колдуя над огромной кастрюлей, из которой поднимался ароматный пар, – у всех руки, что крюки, только и есть надежда, что на нашу швейку Проклушку. Она баба ловкая, любое дело разумеет. Не то что вы, растрёпы.

Для наглядности Матрёна указывала пальцем, перепачканным в морковном соке, на вездесущую швею, как челнок снующую по дому.

В отличие от Матрёны, Анисья Проклу не одобряла:

– Шастает и шастает, где ни попадя, – ворчала она Анне при виде портнихиного усердия, – из кожи вон лезет, чтоб всем угодить, но вижу, не от сердца это, недоброе у неё на душе затаено. Гнать её надо. Помяни моё слово.

– Ты неправа, нянюшка, – пыталась возражать Анна. – Откуда мы знаем, что у Проклы на сердце лежит? А белошвейка она опытная, с фантазией, полюбуйся, какое прекрасное платье она мне сшила. Не хуже, чем столичная портниха.

Приподнимая край пышной юбки, Аня осторожно кружилась, с восторгом ощущая, как шёлковая ткань приятно скользит вокруг лодыжек.

– Платье очень хорошее, – упрямо поджимала губы старушка, исподволь любуясь на свою красавицу, – а баба плохая. Мутная. И глаз у неё недобрый.

Аня знала, что после упоминания про недобрый глаз, старушка примется рассказывать историю косого Спиридона, который воровал у них кур и уток. По Анисьиному разумению получалось, что ежели бы Спирькин глаз косил на девок, а не на левое плечо, то был бы Спирька мужик как мужик. Честный и справный.

Слушать нянины байки в сто первый раз Анна решительно не желала: её мысли были заняты намёками батюшки о выгодном женихе. Да и отцовские хлопоты о будущем замужестве изрядно портили Ане настроение перед званым ужином. Она даже подумывала одеться подурнее, чтоб испортить о себе впечатление, но не хотелось позорить папеньку: он так трогательно гордился ею. Да и платье, сшитое Проклой, было куда как хорошо: пуговка к пуговке, петелька к петельке, по груди рюша кружевная пропущена, юбка колоколом. Анна своим глазам не поверила, когда себя в нём в зеркале увидела. Подумала: «Да я ли эта незнакомая красавица с гордо поднятой головой?!»

Следом за кокетством прокралась мысль об Алексее Свешникове: «А ну, как бы он пришёл к нам на ужин да увидел меня в этом платье? Но нет, батюшка его не пригласит, а зря».

Гостей ожидалось тридцать персон. Веснин и рад бы пригласить весь город, но в их гостиную больше народу не вмещалось, всё ж таки не губернаторский дом, хоть и не последнего десятка.

Собираться приглашённые начали к пяти вечера. Самым первым пришёл отец Александр – настоятель Успенского собора. Благословив хозяев, он скромно устроился в уголке, проницательно гладя на входящих гостей. Глаз у отца Александра пронзительный, острый.

Все грехи примечает, а потом в разговоре, бывало, ввернёт особо провинившимся что-нибудь этакое. Аня сама слышала, как он полковнице Марковой пенял:

– Куда ты, матушка, смотрела, пока твой сынок горничную за локоток щипал?

Следом за отцом Александром, громыхая на поворотах, подкатил экипаж купчихи Черногузовой.

– Цаца какая, – осуждающе шепнула Анне Анисья, улучив свободную минутку, – с соседней улицы в повозке ехать удумала, честной народ потешать.

Разодетая в красное шёлковое платье, купчиха показалась Анне похожей на спелый помидор среди огуречной грядки. Отвешивая гостье церемонный поклон, она с трудом сдержала улыбку, стараясь не смотреть на обширные телеса в алом наряде.

– Хороша у тебя дочка, Иван Егорович, – натянуто выговорила Черногузова, и её маленькие глазки с ненавистью уставились на стройную Анну с затейливо заколотыми волосами. – Ох, и хороша! Глазом моргнуть не успеешь, как женихи сведут девку со двора.

– Много кавалеров нам не надобно, – с притворной скромностью пробасил отец, – нам по бедности одного захудалого женишка будет вполне довольно.

По многозначительно интонации отца и по тому, как выжидающе он посматривал на дверь, Аня поняла, что вскоре прибудет кандидат на её руку. Ей стало немного жутковато, как случалось во время трудного экзамена, особенно когда она не была уверена в правильном ответе.

Гостей прибывало, а жених всё не появлялся.

«Наверно, уже не придёт», – успокоилась Аня, раскланиваясь с предводителем ельского дворянства, облачённым в генеральский мундир и с орденом Святого Владимира на шее.

– Рад тебя видеть, Аннушка, – по-простому расцеловал её в обе щеки генерал, – уверен, ты достойно украсишь наше скромное общество.

– Вы очень добры, ваше превосходительство.

Генерал всегда вызывал у нее симпатию своей скромностью и чистосердечием.

Склонившись перед ним в реверансе, Аня подняла голову и встретилась глазами с только что вошедшим бароном фон Гуком. По груди скользнул холодный комок и застрял где-то вблизи сердца.

«Неужели это и есть папин избранник? Тятя что-то говорил про дворянина. Нет! Нет! Только не он!» – мысленно закричала она, заливаясь краской.

Изысканную красоту барона выразительно подчёркивала военная форма кирасирского полка, своим синим цветом гармонирующая с его глазами. Прищёлкнув каблуками, фон Гук с достоинством наклонил голову, отдавая честь хозяевам и гостям:

– Счастлив оказаться в вашем обществе.

– Ой, я сейчас умру от восторга, – тихонько охнула рядом с Аней толстая жена директора Ельской гимназии госпожа Мухина, пожирая глазами нового гостя. – Я думала, столь блестящие офицеры бывают лишь в дамских романах! А как молод! Лет двадцати пяти, а уже майор! – Она вопросительно посмотрела на Аню, лукаво погрозив ей пальчиком и пунцовея на щеках мелкими яркими пятнами, безостановочно затараторила, явно желая немедленно услышать подробности личной жизни фон Гука: – Признавайся, Анечка, откуда у вас появился господин барон? Как часто вы принимаете его в вашем доме? Наверняка ты тайно влюблена в такого дивного красавца…

– Я не имею чести быть близко знакомой с господином бароном, и мне не придёт в голову в него влюбляться, – возмущённо отчеканила Анна, отпрянув от Мухиной.

Она представила, сколько пересудов вызовет появление фон Гука у них в гостях. Наверняка завтра жители Ельска примутся на все лады обсуждать, какая золотая рыбка заплыла в сети купца Веснина.

Да что там завтра, уже сегодня! Девушка заметила, как вокруг барона образовалась толпа из дам, наперебой старавшихся обратить на себя его внимание, и ей стало противно и неловко. Она ни за что не стала бы выставлять себя на посмешище, стремясь покрасоваться перед мужчиной. Будь он трижды красавец-барон.

– Аннушка, доченька, познакомься с моим самым дорогим гостем, – словно сквозь вату услышала она голос отца и, обернувшись, увидела перед собой батюшку, обнимавшего за плечи невысокого, плотного молодого человека с завитыми у висков кудряшками рыжеватых волос.

– Кто это? – невольно вырвалось у неё. Реплика выглядела невежливо, и Аня смешалась.

– Платон Платонович Груздиков, сын фабриканта Платона Логиновича, – отрекомендовал отец нового гостя.

Успевшая взять себя в руки Аня сдержанно поклонилась, недоумевая, что в этом завитом барашке могло понравиться её отцу.

– Платон Платонович недавно окончил Коммерческое училище в Петербурге и уже успел выйти в почётные граждане Олунца.

Выразительно подмигнув, отец привлёк Аню к себе:

– Прости, Аннушка, что не дворянин, но уж больно выгодный жених. Единственный наследник. Ты будь с ним поласковее, – добавил он ей на ухо, щекотнув бородой шею. – Авось понравитесь друг другу.

Как ни был смешон в глазах Ани новоявленный жених, с её души упала неимоверная тяжесть. «Если бы папиным протеже оказался фон барон, я бы не пережила! Да и Гук не отступился бы от сватовства, есть в нём какая-то скрытая сила. А с Груздиковым я справлюсь как с мухой на подоконнике», – подумала она, подавая руку Платону Платоновичу. Он не преминул поднести к губам Анины пальцы:

– Божественная…

От господина Груздикова нестерпимо разило ароматом Кёльнской воды, под названием «О-деколон», а его рука оставила на Аниной ладони влажный след, вызывающий брезгливость.

– Божественная, – повторил Платон Платонович, исследуя взглядом Анино лицо и глубоко дыша от избытка чувств. – Ваша несравненная красота достойна поклонения изысканного общества. Вы должны блистать в Петербурге!

Он угодливо изогнулся перед Аней и, похохатывая, принялся рассказывать о столичной жизни, как из рога изобилия сыпля именами знатных господ, известных миллионеров и титулованных особ.

Слушать болтовню Груздикова Анне было невыносимо.

– Господин Груздиков, кажется, меня зовёт батюшка, – сделала она робкую попытку прервать поток слов.

Он на секунду замолчал, снова поцеловал ей руку и, не дослушав, перешёл на рассуждения о политическом устройстве Российского государства. Время от времени кандидат в женихи прерывал повествование, с тем чтобы задать самому себе новый вопрос и с удвоенной силой излить на окружающих новую порцию сведений.

Поняв, что в собеседниках Платон Платонович не нуждается, Аня покорно склонила голову и под сбивчивый говорок кавалера принялась обдумывать, как тактичнее сказать отцу, что больше никогда в жизни не захочет встретиться с сыном фабриканта Груздикова, будь он трижды фабрикант и миллионщик. Никогда в жизни!

Дорого бы она дала, чтобы сейчас рядом с ней стоял другой человек – жизнерадостный, сильный и немногословный. Такой, с которым приятно и горячо поговорить, и сладостно помолчать.
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 28 >>
На страницу:
8 из 28