Боги как боги

– Кукуешь, старина? – спросил парень и панибратски хлопнул жидкобородого по плечу.

Здесь мэтр уже не смог удержать невозмутимую мину. Если бы он в далёком прошлом уделил хоть малую толику времени курсу прожигания взглядом, то от наглеца осталась бы только горстка пепла. Но на счастье невежи, всё своё внимание, прилежание и радение копиист как в прошлом, так и сейчас посвящал исключительно ремеслу всей жизни.

– Кукуешь, значит, – белозубо разулыбался ничуть не смутившийся юноша. Волосы его так и горели в ярком солнечном свете. – А под тебя уже копают. Скоро тебя подвинут с тёплого местечка на этом чудном холме. Назревает заговор, а ты всё пупок изучаешь.

– Что ты болтаешь, бесстыжий?! – не выдержал почтенный мэтр, вскакивая.

– А то, папаша, – ответствовал тот, поглаживая травку, примятую и нагретую тощим задом копииста. – Ты ведь отказал компании «Отец и сын»? Ну так они ждать не стали. Учеников твоих теперь обрабатывают, а тех долго уговаривать не надо.

Старик беззвучно разевал рот и пучил глаза, как биатлонист после неудачного финиша.

– Конечно, твоего уровня мастерства от молодчиков не ждут. Но в принципе, «Отцу и сыну» это не столь и важно. Им главное скорость и объём выпускаемой продукции. А уж качество – как получится.

Наглец удобно разлёгся под сенью тоненьких, будто тушью нарисованных веток, подложил руки под голову, блаженно смежил веки.

– Кто ты такой? По какому праву являешься сюда без позволения и дерзаешь говорить со мной на «ты»? С чего ты взял, что меня волнуют нечистые дела какой-то вшивой шарашки? С чего ты взял, что мои ученики согласятся с этой конторой якшаться в обход меня?

– Эх, папа-а-аша, – снисходительно протянул нахал в деловом костюме и приоткрыл один глаз. – Скажем так, я доброжелатель. По печальному для меня стечению обстоятельств я работаю на «Отца и сына», так что владею совершенно точной инсайдерской информацией. По какому праву явился и дерзаю? Никакого права. Просто твои подмастерья уже сейчас грызутся за право получить место в компании. Руководство выберет нескольких, не глядя. Я первый получу по башке, если твои птенцы напортачат. А напортачат они по-крупному. Даже до заниженной планки не дотянутся.

Ловкач сорвал травинку и принялся посасывать и пожёвывать её кончик, чем окончательно вывел из себя старого мастера.

– Катись ты к сатирам плешивым! Какое мне дело до твоих проблем? – заревел копиист, брызжа слюной. – И они пусть катятся! Туда и дорога, если они готовы ради обогащения штамповать дешёвку!

– Не сечёшь ты конъюнктуру, старина. – Чужой приподнялся на локте, заглянул разъярённому собеседнику в глаза. – Во-первых, кому нужны будут твои филигранные шедевры, когда на рынок выбросят недорогие и приемлемые для неспециалиста дубликаты? Во-вторых, престиж профессии. По работам этих бестолковых бездарей будут судить обо всех мэтрах высокого ремесла. Будут считать их такими же криворукими бракоделами. Их труд обесценится. В-третьих, лично твой престиж. Эти бездарные бестолочи именно от тебя восприняли всё, что по своим скудным возможностям умеют. Тебя – тебя! – с грязью смешают. Ну и в-четвёртых, – парень сделал значительную, проникновенную паузу, – обыватели увидят, какие деньги заколачивают эти безмозглые остолопы. И естественно, к ним толпами пойдут учиться остолопы ещё похлеще. Рассказать, что будет дальше?

На мгновение зрачки бога-копииста остекленело замерли. Он в ужасе приоткрыл рот и плюхнулся на землю рядом с непрошеным доброжелателем.

– Что же делать? – чуть слышно проблеял он.

Напористый юноша сел, сорвал ещё травинку, предложил мэтру. Тот машинально принял её и сунул в рот, как любимую пустышку.

– Что делать… – чуть ворчливо передразнил рыжий, поглаживая мочку уха. – Спасать репутацию и будущее профессии. Остановить события ты уже не сможешь. Значит, надо, скрепя сердце, согласиться на предложение «Отца и сына». Поверь, если бы не подлый шантаж, я никогда не пошёл бы работать на курчавую бороду. Мы с тобой в одной лодке, и я полностью на твоей стороне. Но боюсь, у тебя не так много вариантов.

– Но как же… Это невозможно… Объёмы… Темпы…

Пожилой маэстро беспомощно развёл руками. Тигры на изумрудном халате прижали уши и спрятали морды в складках ткани.

– Насчёт объёмов, темпов и платы можно умеренно поторговаться, – обнадёжил непрошеный собеседник. – А насчёт того, как исхитриться и сдюжить – схема давно отработана и проверена, правда, не у нас. Маститый художник набрасывает общую композицию, пишет лицо и руки модели. Способный подмастерье изображает одеяние и собачонку заказчицы, а криворукий новый ученик малюет деревья и облака на заднем плане. Быстро, удобно, а главное, все довольны.

Бог-копиист непонимающе пялился на советчика.

– Возьми своих учеников – кто порукастее да посмекалистее. При них сделай эталонную копию от и до. Всё, что делаешь, в процессе объясняй и разжёвывай. Потом каждому по пунктам распиши его конкретные задачи. Можешь даже инструкцию разработать. Потом проследи за выполнением первой совместной копии. Поправляй, показывай. А сам добавь последние штрихи, чтобы продукт выглядел качественно и профессионально. И распредели задачи так, чтобы всё делалось поэтапно, споро и чтобы никто не простаивал. Да ты сам лучше меня знаешь!

Рыжий развёл руками, мол, проще простого.

– Но это же… конвейер… – пролепетал несчастный мэтр.

– Что поделать. Альтернатива ещё непригляднее, – отрезал собеседник. Копиист невольно содрогнулся.

– И ты предлагаешь мне идти в эту шарашку на поклон?! – вскинулся он вдруг. Тигры хлестали хвостами и беспокойно вышагивали туда-сюда по подолу.

– Ни боже мой! – выставил ладони юноша. – Это сделаю я сам. Я буду твоим агентом в фирме. Скажу, что ты великодушно согласишься рассмотреть их условия, если компания пойдёт на определённые уступки. Поторгуюсь, пожеманюсь. Завтра принесу тебе новый контракт, куда приятнее предыдущего, уж поверь, папаша.

Бог-копиист с доверчивой благодарностью смотрел на доброжелателя. Чуть слезу не пустил.

– И на ученичков твоих цыкну. Распустились.

Тигры на изумрудном халате стали беззаботно тереться друг о друга и кувыркаться на шёлковом поле. Старик улыбнулся (с непривычки кривовато) и кивнул.

Рыжий упруго поднялся, отряхнулся.

– Ладно, папаша. Недосуг мне больше рассиживаться. Скрепим уговор.

Он протянул старику руку, и тот без колебаний её пожал. Ладони их на миг золотисто полыхнули.

– Что ж, пора идти. Ещё много чего надо сделать до завтра. Бывай, старина.

Жидкобородый мастер растроганно пробормотал:

– Ты спасаешь мою репутацию и дело моей жизни, мой юный друг. Я не забуду твоей услуги.

– Да что там! – с деланной скромностью отмахнулся ловкач. – Мы оба в сложной ситуации, поэтому должны помогать друг другу.

Трикстер раскланялся и отчалил, чуть заметно улыбаясь и привычно поглаживая мочку уха. Вот и отличненько! Не таких грифонов объезжали.

Смотри-ка, а иногда честность (в разумных пределах) всё-таки лучшая политика. Особенно если ты прожжённый обманщик!

Ничего святого

Она сидела на бортике фонтана в позе русалки из Копенгагенского порта. Вечно шевелящиеся волосы стянуты в плотный узел, покрыты лаком и убраны под разноцветный шёлковый платок. Многочисленные висюльки неизменно украшают шею, запястья и щиколотки. Одежда лёгкая и для этого мира неброская – маечка, короткие шорты, ветровка, сандалии со стразами. Обычная девушка. Только богиня.

Она приходила в ЛиМ почти каждый вечер. До сего дня это была максимальная степень близости к кумиру, которой удалось добиться. Точнее, с неловким креатором несложно было столкнуться, встретиться, даже заговорить. Только все эти встречи и разговоры не оставляли в памяти рассеянного гения никакого следа. Каждый раз он смотрел сквозь влюблённую поклонницу или же таращился так, будто впервые видит. А здесь она чувствовала, будто заглядывает в душу объекта обожания.

Каждый раз богиня выбирала новый прекрасный уголок шедевра. Сегодня это, например, была набережная курортного городка в бархатный сезон. Нежный закат, блаженная прохлада. Шумновато. Во множестве фланируют молодые родители с колясками и пожилые пары со внуками-дошколятами. Мороженое, сладкая вата, фото с обезьянками, многочисленные аттракционы и бесполезные сувениры. В гомоне и праздничном оживлении легко отвлечься и забыться.

Молодая богиня исподволь наблюдала за прохожими. И внезапно для себя открыла, как много вокруг знакомых лиц. Вон там, возле исполинского букета воздушных шаров, выбирает открытки сосед её родителей по загородному участку, сморщенный от древности, но всегда очень жизнерадостный бог-коллекционер. Вот в компании смазливого бога пикапа выгуливает нелепую шляпу бывшая хранительница Музея современного искусства, а ныне одна из богинь красоты. Вот дородная и вечно уставшая богиня-мать в окружении своего выводка. Сколько конкретно у неё детей, сосчитать не удаётся: мелкота непрестанно носится, верещит, сталкивается с праздными отдыхальщиками, требует что-нибудь купить или вопит, желая внимания и заступничества родительницы в неразрешимом споре из-за щипка, проткнутого шарика или сломанной машинки.

Вот уличный фокусник, выполняющий трюки, несовместимые с жизнью для обитателя этого мира. Лицо его точно знакомо, но слишком хорошо замаскировано, чтобы с ходу этого бога узнать. Вот трое стариканов, вечно вносящие сумятицу и беспорядок своими не по возрасту шкодливыми выходками.

Юная воздыхательница поднялась с насиженного местечка и направилась к пляжу. Если здесь появилась эта троица, жди какой-нибудь каверзы. А ей хотелось покоя – хотя бы внешнего.

Сняла сандалии, ощутила ступнями чуть тёплый песок, устроилась поближе к прибою, чтобы за шелестом волн не слышать приторно-попсового репертуара местной дискотеки. У моря куда приятнее, чем на берегу Хаоса Изначального. Ничего лишнего не выползает и не стремится тяпнуть.

Взгляд перетекал с одного гребня волны на другой. Мысли брели, куда им заблагорассудится.

Вообще очень странно видеть столько богов сразу. Но если подумать, при каждом визите в «Лучший из миров» безнадёжно влюблённая встречала хотя бы двоих знакомых, независимо от того, куда на этот раз повлёк её каприз. И в большинстве случаев боги вели себя хуже вандалов. Шалили, чудили, баламутили местных. Как грязными резиновыми сапогами по белейшему роялю пройтись. А ведь любая из многочисленных экскурсий в ЛиМ начиналась напоминанием о том, что «вы находитесь внутри произведения искусства», так что потрудитесь не сорить и не слишком выделяться среди местных. Положим, коллекционер, богиня-мать, богиня красоты и пикапер более-менее соблюдают приличия. Но вот фокусник и эта троица престарелых хулиганов! Что они себе позволяют? Выставляют свои божественные таланты напоказ без всякого смущения! И нарочно стараются побольше публики вокруг себя собрать! А как же тонкая гармония взаимоотношений внутри шедевра? А как же причинно-следственная связь событий? А как же мнение человечков, в конце концов?! Ничего святого!

Тут ниоткуда явился молодой абориген. Загорелый до хрустящей корочки, жилистый, в выцветшей майке и с объёмистой сумкой на боку.