Боги как боги

– Де-е-евушка, чурчхелу не желаете?

Под нос богине подсунули нечто странного вида и неведомого назначения. Отказ, видимо, был слишком вежливым и для запёкшегося парня послужил сигналом к началу разговора. Не спросившись, он пристроился на песке, доверительно коснулся локтя богини и с нахрапа начал:

– Вы у частника остановились? По глазам вижу. Наверняка сдали вам какую-нибудь халупу с летним душем и общей кухней. У меня есть совершенно чуде-е-есная знакомая…

– Спасибо, жильё не ищу, – уже построже сказала любительница висюлек.

– Нет так нет, за спрос денег не берут, – не отчаивался чурчхеловый дилер. – Как насчёт экскурсии? Завтра есть места на конную прогулку. Уника-а-альные пейзажи, фотосессия входит в стоимость.

– Экскурсиями не интересуюсь.

– Жаль, жаль. Не знаете, чего лишаетесь. Де-е-евушка, вы такая красивая, разрешите с вами один малюю-ю-юсенький кадрик? – худющий прощелыга, не дожидаясь ответа, достал мобильник и включил камеру. – Бросила меня тут одна, пусть видит, что у меня всё зашибись!

Чурхчучело положило загребущую лапу на плечо оторопевшей богине. За мгновение до снимка рука переползла куда ниже и интимнее. Будь его собеседница просто девушкой, дело ограничилось бы в худшем случае пощёчиной и парой резких слов. Но не тут-то было.

Шёлковый платок слетел с головы богини, и вечно подвижные волосы торжествующе вырвались из плена. Уже не каштановые, а аспидно-чёрные, уже не до ягодиц, а в два, в три раза длиннее, уже не пряди, а змеи, верёвки, руки, жаждущие покарать обидчика.

Разъярённые пряди-руки вцепились в наглеца, без усилия приподняли над песком и швырнули в набежавшую волну. Ещё и притопили слегка, так что с минуту непрошеный ухажёр хлебал солёную водицу пополам с песком и прибрежными крабиками.

Потом волосы угомонились, укоротились и легли почти спокойной влажной массой на плечи и спину богини. Она величественно поднялась и вошла в шипящую пену. Остановилась в шаге от судорожно кашляющего и хватающего воздух человека.

– Будешь нести чурчхелу каждый день, как курочка яйца. А если посмеешь обидеть девушку или женщину, то чурчхела эта будет с каждым разом увеличиваться в диаметре, – жестоким голосом произнесла оскорблённая.

Небрежно дёрнула ногой, и пара капель пены попала наглецу на грудь. Он заорал и выгнулся, будто клеймённый. Богиня кивнула. Вышла на сухое, подобрала сандалии. Отработанным движением закрутила волосы, накинула платок и исчезла в густых южных сумерках.

И навсегда запретила себе появляться в этом мире, святость которого она попрала так же бесцеремонно, как посягнул на запретное этот мерзкий чурчхелоносец. Как беззаботно разрушали великое произведение трое пожилых любителей розыгрышей.

И нет ей прощения и оправдания. Даже если никто, кроме наказанного, не видел её выходки. Возмущалась варварством других богов, а потом сама же и плюнула в душу возлюбленного креатора…

Тем временем закопчённый солнцем посягатель произвёл на свет свою первую чурчхелу. А вдалеке, в районе аквапарка, послышался глухой удар. Через мгновение в той стороне заполыхало подобие полярного сияния. Знаменитой троице сговорчивая совесть никогда не мешала развлекаться.

С ответным визитом

Сегодня бог-студент принимал приятеля, бога моды, в своём скромном одноэтажном особнячке. К приходу требовательного гостя он готовился тщательно и заранее. Во-первых, приоделся сам: раздобыл и мятные афгани, и дырявую майку, и вязаную шапку, и как аксессуар – узкий, вязаный же болотный шарф. Во-вторых, вместо небесных хоров на звонок входной двери установил бодрый рингтон. В-третьих, по залам и комнатам летали пышные пыльные тучи, придавая атмосфере винтажности и загадочности. В-четвертых… а вот и рингтон!

В лёгком волнении студент дёрнул шарф и на мгновение перекрыл себе воздух. Кашлянул, уложил удавку небрежно-свободно и поспешил к двери. А за дверью оказалось… нечто. Вообще нечто являлось взору друзей и знакомых бога моды достаточно часто, но каждый раз это было новое нечто, притом разной степени нечтовости.

– Ты не перестаёшь меня удивлять, – пролепетал мажорик в афгани, пропуская нечто в дом.

– Нравится? – донёсся из глубин явления манерный голос. – Моя новая коллекция. Жарковато, конечно, но красота требует жертв, сам понимаешь.

Ансамбль был выполнен в кричаще-розовом цвете. Головной убор закрывал почти всё лицо и представлял собой шар из бахромистой козьей шерсти. Лаконичное одеяние до пола в форме прямоугольника: из отверстий только «вход» (разрез посередине фасада), перетекающий в горловину. В плечах в два раза шире против реальности. Тоже из шерсти несчастного животного. Обуви не видно, но, без сомнения, она должна быть столь же оригинальной. Плывёт на тебя этакий розовый волосатый монолит: ни рук, ни ног, только сверху пушистый шар на тонкой шее торчит.

– Кстати, афгани уже не катит, надо тебе прикид посвежее. Фух, ну и запарился я.

Гость вышел из своего переносного шерстяного саркофага. Саркофаг остался стоять, неколебим, розов и неприступен. Казалось, что из него, как из шкафа, что-то непременно выскочит.

– И причёски такие давно не носят, – попенял законодатель мод, снимая с головы невиданный убор. У хозяина особнячка было полное ощущение, что это сейчас вырвется из рук щёголя и понесётся метить новую территорию.

Ожидания насчёт обуви не оправдались: под модель из новой коллекции оригинал пододел только лиловые трусы в облипку и мощный металлический кулон на кожаном ремешке.

– Ну, показывай! – царственно велел жрец красоты, поглаживая шерстяной шар. Шар отчётливо урчал и вибрировал.

Опасливо косясь на диковинное создание в руках приятеля, студент проводил его в парадную гостиную.

– Вот. Фанфик. Мой, в смысле, – запинаясь, объявил он.

– Голуба, ну опять ты отстаёшь! – всплеснул руками неизменно трендовый. – Пиратские копии ЛиМа отошли в прошлое! Пора прикупить лицензию! Фирма «Отец и сын», товар хватают, как горячие пирожки! Очередь по двое-трое суток.

– А я думал… Эксклюзивность… Отличия ведь делают пиратскую копию неповторимой и всё такое…

– Это оправдание для лохов, – отрезал непререкаемый авторитет, забыв, что не так давно сам же эту фразу и произнёс. – Купи нормальный ЛиМ и твори в своё удовольствие. – Увидев несчастные глаза приятеля, бог моды немного смягчился. Покачал головой, поцокал языком, сложил руки на груди и нехотя изрёк: – Ладно, горе моё, давай посмотрим, что тут у тебя.

Приобретённая мажориком копия «Лучшего из миров» была явно из слабеньких и наименее качественных, сляпанная наскоро и без вдохновения. Материк на ней был всего один, зато очень большой. Раса людей тоже только одна, зато очень многочисленная и быстро плодящаяся.

– Вот это что? – брезгливо ткнул пальчиком строгий судья. – Это же явно мутанты!

На отдельном крупном острове копошились люди со множеством рук, или с несколькими головами, или с тремя глазами, или с ярко-голубой кожей – и с прочими уродствами.

– Сюда я отселяю необратимо морфировавших. Чтобы не скрещивались с основной популяцией.

– А на материке что?

– А здесь общество с большой вертикальной мобильностью.

Бог моды понимающе кивнул (хотя ничего не понял) и, критически потирая подбородок, принялся рассматривать мирок.

– Это ты меня натолкнул на идею, – принялся торопливо объяснять неопытный фанфикодел. – Твой фанфик ведь тоже завязан на верования людей… Ну вот и я немного поизучал этот вопрос. В моей ЛиМ-копии люди верят, что, если накосячишь, то потом родишься заново, но какой-нибудь лягушкой. Я подумал, зачем ждать смерти? Instant carma!

Последней фразы гость опять же не понял, но умудрённо хмыкнул.

– Ну вот, собственно, в этом и суть. Моя идея проста: нагрубил старушке – хлоп! – и ты осёл! Подвёз эту же старушку до дома во искупление греха – хлоп! – и ты шудра. Сдал кровь для каких-нибудь больных – хлоп! – и ты вайшья. Ну и так далее.

– И часто такие «хлоп!» происходят?

– По десять раз на дню! Приходишь домой, а у тебя жена ехидна, а дети крысята. Да и сам ты свинья свиньёй.

– Сложно им, наверное, узнавать друг друга.

– Да, много сумятицы и неразберихи, – признал студент.

– А мутанты откуда взялись?

– А эти косячили так часто, что их заклинило в таком уродском состоянии. И они больше не могут преображаться. Тут-то я их отселяю. Они чувствуют безнаказанность и начинают такое творить – волосы дыбом.

Розовое существо на руках гостя проиллюстрировало фразу «волосы дыбом», на вид сделавшись вдвое крупнее.

– Тише, Арчи, эти противные козявочки тебе не опасны, – успокоил бог моды своего галантерейного любимца.