Маргарет и Кент

– Пока не знаю. Жан попросил приехать немедленно, потому что хочет поговорить со мной о чем-то важном!

– Ладно, мы пойдем погуляем. А ты узнай у Жана, что там у него случилось. Он вернулся белее мела!

– Да, конечно!

Винсенте буквально ворвался в столовую, где его ждал Жан:

– Пойдем лучше в твою спальню! Сюда в любую минуту может войти кто-то из прислуги, – Жан Жильбер действительно был совершенно бледным и из большого стакана маленькими глотками пил холодную воду. При этом у него слегка подергивался левый глаз.

– Что? Что случилось! Ну, говори скорей, а то я не знаю, что думать?

Усевшись в кресло у холодного, давно прогоревшего камина, Жан с волнением начал свой рассказ:

– Сегодня утром, когда мы с тобой расстались, я пошел к нашей бывшей радистке Мальвине. Без всякого повода, просто хотелось немного поболтать с ней и как-то скоротать время до вечера. Мы очень подружились в последнее время. Да что там говорить, она по уши была в меня влюблена! Позвонил в дверь Мальвининой квартиры. Мне открыл незнакомый мужчина. В штатском. Я увидел, что за его спиной, в дальней комнате, еще двое неизвестных перетряхивают какие-то книги. Я сразу догадался, там обыск! – последние слова Жан выкрикнул срывающимся голосом.

– Тише, прошу, не кричи так! Как ты из всего этого выбрался? – с тревогой почти шепотом спросил Винсенте.

– Я все правильно сделал! Я прикинулся пьяным идиотом и стал спрашивать, как мне найти портного Лешека Мачковски. Топал ногами и требовал его немедленно! Я знал от хозяйки этого дома, что еще до переезда сюда Мальвины соседнюю квартиру много лет снимал какой-то очень известный на весь город портной-поляк Лех Мачковски. Он был очень стар и недавно умер.

– Тебе поверили, что ты ищешь какого-то Лешека Мачковски?

– Те, в комнате, так громко надо мной смеялись! Просто закатывались от смеха. Потом они мне сказали, что я ошибся квартирой, что Лех Мачковски жил не здесь, а по соседству, но, к сожалению, не дождался меня и умер. И потом меня отпустили. Значит, поверили! Хорошо еще, что я от дикого ужаса мгновенно вспомнил фамилию этого портного! Царствие ему небесное!

– А ты не подумал, что, на всякий случай, за тобой мог увязаться какой-нибудь «хвост»? Что тебя отпустили только затем, чтобы узнать, куда ты пойдешь? Выявить твоих сообщников…

– Когда я сюда бежал, честно скажу, ни о чем таком не думал. Только мечтал, как бы ноги побыстрее унести! Правда, совсем не до того было. А потом подумал. И знаешь, если бы был хвост, нас бы с тобой уже арестовали. Тепленькими бы уже взяли.

– Пожалуй, ты прав! Что теперь делать? Похоже, что Мальвину, Хемница и остальных наших уже держат в гестапо, – еще не осознавая до конца всего ужаса сложившейся ситуации, пробормотал Кент. – И что же нам теперь делать?

– Бежать отсюда надо! Немедленно!

– Ты думаешь? А если не бежать, есть другие варианты?

– Ты не хуже меня знаешь, что такое гестапо? Какой бы Хемниц ни был золотой-презолотой, как бы героически он ни сражался в Испании, в гестапо за день-два пыток язык развяжут любому. У них немой заговорит. Я уж не говорю про Мальвину. Ее ещё и спрашивать не начнут, она всё расскажет.

– Я не понимаю! Как мы все бросим теперь, это же просто уму не постижимо? Как же бизнес, как же весь этот дом? Предположим, мы даже сейчас с тобой и сбежим, а что будет с Маргарет? С Рене? Как я их тут оставлю? – Кенту трудно было сдерживать свои эмоции, и он тоже перешел почти на крик.

– Вот почему разведчику нельзя заводить семью… Что тебе здесь просто любовницу было не найти? Не переживал бы сейчас: как оставлю, как брошу! Не знаю. Думай сам про свою Блондинку! Только сам! Но времени у тебя не так много. А я срочно отправляюсь на вокзал и ближайшим поездом еду в Париж! Кстати, скажи спасибо, что я тебя еще предупредил. Мог бы сразу махануть на вокзал, ничего тебе не рассказав. А ты – хвост привел, хвост привел! Ноги надо уносить. И все! Такая у нас работа.

– Увы, в этот раз даже не буду с тобой спорить, потому что ты прав. Пожалуй, ты действительно отправляйся в Париж. Я тоже скоро туда приеду. Придумаю, как быть с Маргарет и Рене, и тут же приеду.

– И я тебя умоляю, не вздумай приходить в «Симекс»! – предупредил Жан. – Вообще забудь, что тебя что-то связывает с нашей компанией.

– Но я хотя бы позвоню своему исполнительному директору и скажу, что мне срочно надо уехать по делам. Пусть берет управление «Симекско» в свои руки.

– Ты можешь, конечно, позвонить! Но о чем ты вообще сейчас думаешь? С минуты на минуту в твой дом могут прийти гестаповцы, и ты им будешь рассказывать, что тебе еще нужно отдать поручения по делам фирмы? Спасай свою шкуру, дорогой!

Жан Жильбер протянул руку на прощанье, спустился в прихожую, а затем быстро-быстро покинул дом. Кент неподвижно сидел спиной к камину и курил. Он не знал, что делать. Разумеется, раньше, особенно, когда он засыпал, он иногда в уме прокручивал ситуацию возможного провала и выстраивал какие-то решения, но в реальности все оказалось гораздо сложнее.

Маргарет была на прогулке совсем недолго. Не снимая пальто, и, как будто, предчувствуя какую-то опасность, женщина вошла в спальню к Винсенте.

– Что случилось? Жан уже уехал?

– Маргарет, послушай меня. Случилось так, что мы должны срочно покинуть эту виллу. Сегодня! Лучше прямо сейчас!

– Ничего не понимаю, как мы можем отсюда уйти? Здесь же наши вещи! Нужно какое-то время, чтобы их упаковать!

– За вещами мы потом вернемся. Или кого-нибудь пошлем. Собирайся! Просто возьми с собой все деньги, какие у тебя есть, документы, ну, может быть, еще драгоценности и все только самое необходимое. В руках у тебя должен быть один саквояж. Все!

– Ты можешь мне объяснить, что происходит? Нет, я никуда не поеду! С какой стати мы тут все бросаем?

– Хорошо! Я тебе всё объясню. Подробности, детали, всё потом. А сейчас могу сказать только то, что я немного дружил с одним человеком. Его арестовали по подозрению в шпионаже. Будут выяснять круг его знакомых. Могут выйти на меня. Меня арестуют, будут разбираться со мной, не являюсь ли я его сообщником. Не факт, что разберутся. Вслед за мной могут арестовать тебя, Рене.

– Но я же тебе не жена! И Рене тут вообще ни при чем!

– Для них это не имеет значения. Мы жили вместе! Точнее, все думали, что ты моя жена!

– Хорошо. Я пошла собираться. Ты уже решил, куда мы поедем?

– Маргарет, милая! – Винсенте старался говорить как можно спокойнее. – Понимаешь… Дело в том… Мы не поедем в автомобиле. Шофер может запомнить адрес, куда нас повезет, и потом на допросе выдать наше новое убежище. Мы пойдем пешком, через дальнюю калитку в саду. И радуйся, что нам еще не придется перелезать через забор!

– Радуюсь! Ты еще шутишь, – недружелюбно отозвалась Маргарет и побежала в свою комнату собираться в дорогу.

Кент оставил на столе записку для прислуги и деньги – выходное пособие. Через полчаса Винсенте, Маргарет и Рене через дальнюю калитку сада покинули свое любимое гнездышко – виллу на улице Следер.

Временным пристанищем для них стала дешевая съемная квартира из двух комнат в одном из пригородов Брюсселя, куда они пришли пешком. Винсенте арендовал ее не так давно на всякий случай, чтобы была запасная площадка для радиопередач. Никто, кроме него, этот адрес еще не знал: ни Хемниц, ни Мальвина, ни Софья, ни даже Жан Жильбер.

Квартирную хозяйку наверняка смущала слишком уж дорогая одежда новых жильцов. И то, что какие-то он странные. Ну, например, они несколько дней не выходили из дома. Да и к ним никто не приходил. Из комнаты, где заперлись Винсенте и Маргарет, не то, что музыки, вообще никаких звуков не было слышно. Между собой новые постояльцы разговаривали исключительно шепотом. На самом деле Винсенте и Маргарет шептались о том, что делать дальше. Как быть с Рене. Как забрать еще какие-нибудь вещи с виллы. Как жить.

– Я уже начинаю жалеть, что не уехала вместе с родителями, – призналась Маргарет.

– Мы попробуем найти их адрес, и я буду думать, как тебя и Рене к ним переправить.

– Боюсь, что в нынешней ситуации это невозможно. Мы боимся высовываться из дома в спокойном Брюсселе. Как мы будем передвигаться по оккупированной немцами Европе?

– Что-нибудь придумаем. Для начала поедем в Париж. Сначала уеду я, потом приедешь ты. Я найду, где нам там жить, и подготовлю все остальное.

– Нет! Пожалуйста! Не бросай меня! Я хочу ехать с тобой. Я просто очень боюсь, мы потеряем друг друга. И потом я тебя никогда не найду. Мне даже подумать об этом, и то страшно. Не бросай меня!

– Так будет безопаснее! Поверь мне!

– Ты же обещал моему отцу, что будешь заботиться обо мне! Обещал? Я поеду с тобой!

– Именно поэтому нам следует ехать раздельно!

– Господи, когда кончится эта отвратительная война? Как мы будем жить в Париже? Там же тоже эти ужасные немцы. Они везде!

– Не ныть! Будет плохо в Париже, значит поедем еще куда-нибудь. Да, таких доходов, которые у нас были последние месяцы, и такой виллы, теперь точно не будет. Но с голоду не умрем. Живы-здоровы, руки-ноги есть, что-нибудь обязательно придумаем!