Кавалергардский вальс. Книга пятая

– Это надлежит проверить.

Учитывая обстановку в Тифлисе, где уже всё перемешалось – свои и чужие, и нельзя было никому доверять, Тучков с Чернышёвым выехали в Душет ночью тайком. А, чтобы притупить бдительность царевича Вахтанга, взяли с собою грузинского князя Тарханова.

Едва забрезжил рассвет, они с сотней казаков осторожно въехали на окраину Душета. Чернышёв взял на себя роль посыльного и направился в замок сообщить о том, что генерал Тучков и князь Тарханов намерены нанести царевичу визит. Если подозрения об измене не подтвердятся, то Тучков поговорит с Вахтангом о вызволении Кнорринга из Ларского ущелья.

В ответ на просьбу Сашка услышал, что царевич ещё спит.

Подождав, он явился в замок снова. На этот раз ему сказали, что царевич одевается и не может его принять. Затем придворные сообщили, что он просит вначале прислать к нему одного князя Тарханова.

Это уже насторожило Сашку. Он, нехотя, согласился, но потребовал, чтоб царевичу доложили, о намерении генерала Тучкова поговорить с ним о важных государственных делах. Сам спустился во двор.

Пока они с Тучковым обсуждали ситуацию, князь Тарханов вдруг сложил ладонь козырьком и пристально вгляделся куда-то вдаль:

– Господа! По-моему, это царевич Вахтанг; я узнаю его зелёный плащ и коня!

И они увидели фигурку всадника, лихо удаляющегося от стен замка.

– Ч-чёрт! Он сбежал!! – воскликнул Тучков.

– Что я Вам говорил! На воре шапка горит, – подтвердил Сашка, – Он увидел у себя под окнами казаков, услышал заявление встретиться с генералом Тучковым, и испугался!

– В погоню!! – скомандовал Тучков казакам, вскакивая на коня, – Догнать его!!

Погоня была не продолжительной и безуспешной. Царевич Вахтанг, проскакав три версты, свернул к небольшому замку, принадлежащему его дворянину. Ворота замка за царевичем быстро затворились.

– Окружить замок! Никого не выпускать!! – кричал Тучков.

Спустя четверть часа им удалось силами казаков выбить ворота и въехать во двор. Но внутри было пусто. Чернышёв с Тучковым лично прошарили все покои и не обнаружили никого, кроме одинокой старухи, спрятавшейся с перепугу в кладовке.

Но зато увидели, что все комнаты замка были похожи на военные склады; в них было полно продовольственных запасов, ружей, пороху и свинцу. После отчаянного крика Тучкова и гневных угроз о расправе, старуха, наконец, показала им погреб, откуда был вырыт основательный подземный ход. Тучков с Чернышёвым прошли его насквозь и оказались в гуще леса…

– Ушёл! – запыхавшись, выдавил с досадой Тучков, – Предатель. Что делать? От него теперь можно ждать чего угодно. Надобно его разыскать, пока он не собрал войско!

– Поздно, – отряхнул мундир Сашка, – Боюсь, что он его уже собрал.

– Вернёмся в Душет и допросим народ в замке. Они, наверняка, осведомлены о местонахождении хозяина.

Но в Душете они застали неожиданную картину: отряд гренадер заполнил площадь. Супруга царевича Вахтанга, выйдя на башню замка, отчаянно кричала собравшемуся народу о притеснении крови любимого ими царя Ираклия и требовала мщения.

Сашка испуганно потянул Тучкова за рукав:

– Едем отсюда. Как бы эта разъярённая толпа не разорвала нас на куски.

И они спешно ретировались.

Возвращаясь в Тифлис, Тучков сокрушённо заявил:

– Делать нечего; заберем остатки армии из Тифлиса и сами пойдём к Ларскому ущелью. Если мы не поможем Кноррингу, то помощи ему ждать не откуда.

– Но, если мы уйдём, Тифлис останется полностью беззащитным, – напомнил Сашка.

– А гори он огнём! – ожесточённо заявил Тучков, – Если Кнорринг не приведёт подмогу, нас самих не сегодня-завтра всех перережут, как малых щенков!!

1802 год сентябрь

Санкт-Петербург

Александр Павлович, читая письма Чернышёва о положении дел в Грузии, становился всё мрачнее. Прав был Кочубей, предупреждая, что Кнорринг не оправдает его надежд. В глаза императору бросилась фраза из письма: «Основная сложность заключается в том, что новое управление не знает не только местных нравов и обычаев (к коим само население относится с трепетом и святостью), но даже не владеет грузинским языком…»

– Верно, – прошептал Александр, – Мы терпим поражение, потому что мы там чужие. Нам не верят и оттого ненавидят. Нужен человек из местных; тот, кто почитаем грузинами и свято предан Российской империи.

Он начал перебирать в памяти возможные кандидатуры:

– Князь Багратион, что прославился в Итальянском и Швейцарском походах с Суворовым? Смел. Но слишком молод и горяч. Не наломал бы дров ещё поболее? Кто ещё? Царевич Давид себя дискредитировал в глазах родственников. Нет, грузинские царевичи отпадают. Эдак они, войдя во вкус, вновь вернут монархию в Грузию.

И тут Александра осенило:

– Князь Цицианов! Сорок восемь лет. Потомок древнего грузинского княжеского рода Цицишвили. И характеристика достойная! Прошёл Турецкую войну. Выиграл битву под Хотиным. Штурмовал Вильно. Участвовал в Персидском походе. Сам Суворов в одном из приказов предписывал войскам «сражаться решительно, как храбрый генерал Цицианов». Идеальная кандидатура!

Александр Павлович решительно вызвал к себе Кочубея:

– Виктор Павлович, готовьте приказ об отставке Кнорринга и назначении на должность командующего Грузинской Российской губернией князя Павла Дмитриевича Цицианова!

1802 год сентябрь

Мекленбург

Дмитрию Платоновичу, пользуясь связями, удалось быстро заполучить разрешение Святейшего Синода на расторжение брака. Уже в конце сентября 1802 года архиерей православной церкви в Шверине сделал соответствующие записи в книге и объявил, что отныне раб божий Дмитрий и раба божия Надежда не связаны семейными узами, не обязаны вести совместное хозяйство, и имеют право на вступление в новый брак. Княгине возвращается её девичья фамилия Сташевская.

Надя приехала в Шверин для получения списка с записи, подтверждающей сие действие. И обратилась к архиерею с просьбой разрешить их сыну Ивану писаться далее как князь Сташевский. Служитель церкви выразил недоумение:

– Надеюсь, Вы понимаете, что, таким образом, отказываете сыну в возможности претендовать на наследство его законного отца?

– Разумеется, – уверенно кивнула она.

Возвращаясь в Людвигслуст в дорожной карете, Надя осознала, что ей предстоит ещё одно испытание – сказать Елене Павловне о своём твёрдом намерении вернуться в Россию.

В замке царило беспокойство. Мимо прошествовал придворный доктор, а за ним стрелою промчался его помощник с медицинским саквояжем, Надя не на шутку обеспокоилась и прибавила шагу.

Возле покоев Елены Павловны было столпотворение. Разговаривали шёпотом. Дамы взволнованно теребили в руках батистовые платки. Из комнаты вышел бледный Людвиг и, завидев Надю, бросился к ней:

– Слава Богу, Вы вернулись!

– Что случилось?

Он схватил её за руку и сбивчиво заговорил:

– Она ещё после завтрака почувствовала лёгкое недомогание… Я настаивал, чтобы она прилегла. Но ей захотелось выйти в парк, подышать свежим воздухом. Я, разумеется, не стал возражать… На прогулке она упала в обморок. Так неожиданно, что её не успели подхватить; она скатилась с парковой лестницы! – он не смог сдержать слёзы.