Рыцарская академия. Книга 1

Ванька пальцами взъерошил себе волосы:

– Честно говоря, голова пухнет от этой зубрёжки! Айда за Неву; чижей ловить!! Уже третьего дня как наплавной мост возвели. А у нас туда ещё нога не ступала!

– Говорят, там копейка за ход.

– Темнота!! На открытии моста императрицею было сказано, что кадетам и учителям Академии ход по мосту бесплатный!

– Правда?! Это добрая новость! – обрадовался Митяй, но тут же усомнился, – А что, как поймают? Может, после уроков?

– Куда там! Забыл? После уроков все, как один, на уборку – драить Академию перед визитом государыни!!

– Это верно.

– Пошли сейчас!! Не дрейфь!

– А куда пойдём?

Лопухин быстро смекнул:

– Пошли в лес за Кривушу. В Переведенскую слободу. Рядом сосновый бор; там чижей должно быть уйма! У меня, кстати, сетка с собой. И семечек конопляных в кармане найдётся.

– Далеко, однако…, – продолжал сомневаться Митяй, мысленно прикидывая расстояние от Васильевского острова до Глухой речки.

– Чепуха!! К обеду обернёмся!

– А как же урок танца?

– Да сдались тебе эти танцы?! Скажем, животы болели.

Голицын сдался:

– Уговорил, чертяка! Пошли!

Пригибаясь, полуползком они начали пробираться к выходу. Кадеты, возмущённые, загудели.

– Эй! Лопух! Митяй! Вы куда?

– На тот берег, – шепнул Иван, – К обеду вернёмся.

– Это не по-товарищески! Вы – в бега, а мы – зубри! – запротестовал кадет Кропотов, хватая Ивана за ворот кафтана.

Тот одним рывком высвободился:

– Не кипятись ты! С нас – калым.

– Какой?

– Всему классу по сахарному леденцу!

– Ну, гляди, Лопух! Не обмани!

– Не обману. А ты, Кропотов, скажешь на уроке танцев, что у нас с Голицыным животы скрутило.

– Ладно.

Они договорным жестом хлопнули друг друга по ладони. И Митяй с Иваном беспрепятственно выскользнули из учебного класса.

К основному зданию Меншиковского дворца ещё к открытию Рыцарской Академии, по распоряжению Миниха, были пристроены каменные флигели для размещения кадетов и офицеров. Но во внутреннем дворе продолжало идти строительство – возводились здания для комнат преподавателей, обслуживающего персонала, новых учебных кабинетов, спортивных залов и прочих помещений. И в этой суматохе кадетам ничего не стоило, лавируя между рабочими, пробежать через двор. Несмотря на то, что Академию окружал плотный и высокий забор, многие кадеты знали место, где одна из досок была снята с нижнего гвоздя, и легко отходила в сторону, позволяя незаметно покинуть территорию. И также незаметно вернуться.

Выйдя на набережную, друзья сразу оказались у заставы наплавного моста.

Дело в том, что построить постоянный мост через широкую Неву в то время технически было невозможно. Поэтому переправой с Васильевского острова на Адмиралтейский служил мост, состоящий из барок-плашкоутов, поверх которых настилалось деревянное перекрытие. Он удерживался вбитыми близ берега сваями и несколькими корабельными якорями. Два пролёта были разводными – для провода судов их отводили в сторону. Такой мост назывался плашкоутным, а в народе – наплавным. Вскоре к нему стали применять третье название – Исаакиевский мост, оттого, что на противоположном берегу Невы мост упирался в площадь перед церковью Исаакия Далматского.

Конечно, такой мост был ненадёжным. Любой шторм на Неве уничтожал его. Поэтому мост возводили каждую весну, а осенью убирали.

Движение по наплавному мосту было платным. С карет парами взималась плата в пять копеек, с экипажей в одну лошадь – три копейки, с воза – две копейки, с пеших брали по одной копейке.

Друзья деловито козырнули вахтенному и вприпрыжку, приплясывая, пересекли мост. Учитывая затворнический образ жизни, любая вылазка за стены Академии была для них приключением. Особенно тягостно было в начале весны, с таяния снега до окончания ледохода; кадеты чувствовали себя узниками, заточёнными на огромном острове, лишёнными сообщения с левым берегом Невы. И наведение наплавного моста по весне в первых числах мая всегда было праздником; возможностью ступить на другую землю. Тем более, что именно там, на левом берегу, после переезда императорского двора из Москвы в Петербург, начала активно заселяться и строиться адмиралтейская сторона. Именно там теперь располагались все увеселительные заведения: дворцы и парки, магазины и площади. А так же и родные дома кадетов – родительские особняки, куда им отныне можно было наведаться только по случаю предоставленного отпуска или по болезни.

Восхищённо оглядывая стены Адмиралтейской крепости, в которой с начала года было затеяно переустройство (мазанковые строения заменялись каменными), Иван с Митяем миновали Большой луг и деревянные постройки адмиралтейской слободы. И помчались вперёд, взяв курс на Вознесенскую церковь, смеясь и радуясь, обгоняя друг друга и дурачась так, словно ничего более счастливого в их жизни просто и быть не могло. А, впрочем, какие заботы могут одолевать отроков в возрасте пятнадцати лет?

Ловля чижа – занятие весьма простое. Чиж – птица доверчивая и легко идёт на приманку. Для этого достаточно выбрать место на открытой полянке с невысокими кустами, посыпать на землю семян и шелухи. А сверху на веточки-тычки положить сетку, нить от которой охотник держит у себя, прячась за кустами. Как только чиж сядет под сетку лакомиться угощением, охотник дергает нить; тычки падают и сеть накрывает чижа.

Пойманного чижа легко продать, потому что столичные жители любят держать дома певчих птиц. А чиж очень быстро привыкает к неволе, неприхотлив в корме и поёт очень красиво и заливисто.

Ивану с Митяем повезло. Они быстро отыскали подходящее место в бору неподалёку от Вознесенской церкви и городского кладбища. И не позднее получаса в их сетку попал чиж. Да такой славный! С золотистой грудкой и переливчатым зелёным цветом по крыльям и хвосту.

Радуясь, приятели поместили птицу в шляпу Митяя и, в предвкушении звонкой монеты, что они выручат за пойманного чижа, пустились в обратный путь.

– Значит, так! На рынок толкаться не пойдём, – рассуждал деловито Иван, – Рядом с Адмиралтейской крепостью возле смольных магазинов есть одна торговая лавка. Тамошнему хозяину сдадим!

– Почём ты знаешь, что возьмёт?

– Я в прошлую зиму ему пять штук продал!!

– Ух, ты!

– А то! – хвастливо задрал нос Лопухин, – Я в этом деле ушлый! Мы ещё, когда на Москве жили, с Микурой чижей ловили. А ещё синиц и щеглов. Но те хуже на корм идут. Их сподручнее на подманку брать.

– Как думаешь, сколько лавочник даст?

– За зелёных пятнистых по сорок копеек давал. А этот вон какой красавец! Меньше, чем за шестьдесят не уступим!!

Кадеты пересекли узкий деревянный мост через Мойку, прошли пустующие участки, выделенные под постройку домов, на Большой и Малой Морских улицах. И остановились на Большом лугу переждать, пока какой-то крестьянин перегонял через дорогу стадо овец. Пастух был молод и нерадив; овцы его разбрелись, кто – куда и заполонили дорогу.

И вдруг со стороны Новой Голландии показалась богатая карета с открытым верхом, запряжённая шестёркой коней. С такой роскошью по Петербургу разъезжала только сама императрица.

Горожане, кто был поблизости, остановились, ротозея. Мужчины сняли шляпы. Женщины присели в глубоком поклоне. Возница привстал на козлах и заорал что есть мочи: