Ветер с Севера

– Хотелось бы мне знать, – заметила вслух она, – как выглядит этот лес во всей красе, с птичьим пением.

– Послушаете еще, – отозвался Аудмунд, тоже усердно работавший ложкой, – если, конечно, будет желание.

– Думаю, что будет, – ответила Ретта.

Молодой солдат, на вид чуть больше двадцати лет, очень серьезный, черноволосый и черноглазый, стал тушить костры. Подойдя к бочке, примостившейся на краю поляны, заглянул внутрь и крикнул:

– Командир, тут еще осталась вода!

– Не выливай! – мгновенно среагировал Аудмунд и, поставив уже пустую миску на землю, приказал: – Ну-ка, слей мне!

И принялся стаскивать с себя куртку с рубашкой. Солдат с готовностью ухватился за ковшик. А оборотень отошел в сторонку и принялся с удовольствием намываться, периодически громко, почти как настоящий кот, отфыркиваясь.

Картина была волнующая и завораживающая. Конечно же, обнаженный мужской торс был не тем зрелищем, к которому успела привыкнуть в Эссе юная герцогиня. Перевязки в госпитале, безусловно, не в счет – там все иначе. В пациенте, сколь бы красив он ни был, никогда не видишь мужчину – того, кто может заставить кровь бежать по жилам быстрее, это просто объект для работы.

Но здесь, в лесу Вотростена, на залитой ярким утренним солнцем поляне, она наблюдала, как моется Аудмунд, как мышцы его напрягаются под загорелой кожей, и чувствовала, что отчаянно краснеет, однако все равно не могла оторвать взгляда от крепкой, сильной фигуры брата князя.

Аудмунд вытерся старой рубашкой и полез в сумку, выудив оттуда новую, видимо ту самую, что накануне предлагал Ретте, оделся и снова, как недавно в лесу, замер, подставив лицо свету. На губах его играла легкая, мечтательная улыбка, во всем облике, в каждом взгляде и жесте читались уверенность и сила, и Ретта вдруг осознала то, на что накануне из-за собственной усталости и переживаний не обратила внимания – что Аудмунд не только командир отряда и брат князя, но и весьма привлекательный мужчина. Подумала и опять покраснела.

«А Бардульв, – вдруг подумала она, – легко убьет меня, когда я рожу ребенка».

Ведь после этого ее жалкая жизнь больше будет ему не нужна. Мысли ее разбегались. Возможно, то, что рассказал Аудмунд, произвело слишком сильное впечатление, однако охватившее ее душу смятение никак не хотело улечься.

Удивительно, но, кажется, Ретта была близка к тому, чтобы пожалеть. Пожалеть о том, что боги послали ей в мужья не того брата. С Аудмундом, несмотря на его полузвериную природу, ей вряд ли пришлось бы оглядываться и дрожать – до сих пор все его поведение говорило за то, что маршал Вотростена человек чести. Да и солдат не обманешь, уж это она хорошо понимала – недостойного командира они никогда не будут любить.

Аудмунд обернулся, посмотрев ей в глаза, но она не стала смущаться и опускать головы. Напротив – выдержала взгляд с достоинством.

– Ну что, Алеретт, – спросил он, подходя ближе, – вы готовы ехать?

– Да, – ответила она.

Тогда он протянул руку, и Ретта без колебаний вложила пальцы в ладонь полузверя. Ну, почти без колебаний. На одно короткое мгновение душа ее все же дрогнула, но ведь это не в счет, правда?

– По коням! – крикнул эр-князь и повел Ретту к терпеливо ожидавшему ее Астрагалу.

Воины загомонили и бросились выполнять приказ командира.

9. В дороге

На первый взгляд все шло как будто точно так же, как и вчера. Впереди отряда ехал Бёрдбрандт с пятеркой воинов, Ретта с няней в середине, и со всех сторон их окружал густой, кажущийся южанке непролазным лес, и по-прежнему не слышалось стука, посвиста или цвирканья его пернатых обитателей. Вот только оглушительная, вязкая тишина по непонятной причине больше не давила на слух. Страх ушел из сердца. Быть может, причиной этому было солнышко, проглядывающее сквозь густые резные кроны, или утренний разговор, который многое прояснил для Ретты? Или же она просто хорошенько отдохнула за ночь? Как бы то ни было, настроение ее в это утро было замечательным.

– Скажите, Аудмунд, – с любопытством поинтересовалась она у командира отряда, как раз ехавшего рядом, – какие птицы обитают в обычное время в Вотростене? Ужасно любопытно, а попробовать определить по голосу я, понятное дело, пока не могу.

Ретта, словно бы извиняясь, пожала плечами.

Оборотень сощурился:

– И впрямь досадно, что вы упустили столь интригующее, на редкость увлекательное развлечение. Когда я был маленьким, то любил играть в такую игру – убегал в лес, ложился под каким-нибудь деревом или кустом и старался отгадать, чей голос до меня доносится. Потом лез проверять, ведь в детстве оборотень еще может перепутать.

– А… – начала было она и осеклась.

Перед мысленным взором возникла картина: вот юный рысенок карабкается по стволу высокого дерева, ловко цепляясь за кору когтями, находит гнездо, со вниманием, обстоятельно изучает, а потом, недолго думая, съедает содержимое, и изо рта его торчат перья.

Аудмунд, вероятно по лицу догадавшись о ее мыслях, расхохотался:

– Стыдитесь, Ретта, как можно такое предполагать! Я ведь все-таки оборотень, а не зверь.

Однако, несмотря на нарочитую суровость тона маршала, глаза его смеялись, поэтому она в ответ просто беспечно улыбнулась и пожала плечами.

– А птицы, – продолжал тем временем ее собеседник, – на севере обитают самые разные. Хотя наверняка не так много, как в Месаине. Гуси и казарки, лебеди и огари, шилохвосты, нырки, гаги, глухари и тетерева.

Аудмунд вздохнул, и в глазах его на короткое мгновение появилась тоска.

– Если бы вы проезжали этой дорогой весной, то оглохли бы от птичьего пения. Теперь же… Не знаю, но очень хочу верить, что голоса крылатого народа однажды в нашем краю еще зазвучат. Вы понимаете, Ретта, я не могу допустить, чтобы все вот так просто безвозвратно погибло.

Лицо его исказила острая судорога непереносимой душевной боли. Герцогиня в волнении закусила губу и, не дрогнув, посмотрела прямо в глаза Аудмунда:

– Вы уверены, что они уничтожат Вотростен?

– Наверняка, – коротко кивнул он. – Им нужна кровь людей, нужны богатства, спрятанные в недрах – металлы, камни и золото. И совершенно точно не нужны птицы и звери. Возможно, не все колдуны таковы, однако магистр Джараак беспринципная сволочь, уж простите за грубость. Пока у власти в Фатраине стоит он, пытаться договориться о чем-либо или взывать к разуму и совести бесполезно.

– А среди некромантов здравомыслящие люди встречаются часто? – озвучила Ретта неожиданно заинтересовавший ее вопрос.

– Не очень, – честно ответил Аудмунд. – Обычно все же среди природных магов.

– А если, – она запнулась, но после короткого колебания все же решилась продолжить мысль, – если убить магистра?

Совсем рядом раздался рев зверя, и герцогиня могла бы поклясться, что слышит в рыке огромной кошки смех.

Маршал обернулся, бросив быстрый взгляд вглубь чащи, и на губах его заиграла ухмылка:

– О боги, Ретта, вовсе не обязательно кричать о подобном вслух. Поверьте, я рассматриваю решительно все возможности. Но далеко не каждую из них можно воплотить в жизнь прямо сейчас.

– Понимаю, – ответила она и оглянулась на сопровождающих воинов.

Бёрдбрандт ухмылялся, и она была почти уверена, что тот все слышал и, скорее всего, одобряет идею. Остальные либо не уловили их разговора, либо не обратили на него внимания. Но, странное дело, мысль о тьме, что она почувствовала накануне вечером, вновь проснулась в душе. Как будто неприятно кольнуло где-то внутри, в районе сердца. Что, если в отряде предатель, и он-то как раз услышал ее слова? Тогда им всем могут грозить серьезные неприятности. Впрочем, жалеть о глупости или кусать локти было уже поздно. Следовало присмотреться к каждому из воинов повнимательнее и, если что-нибудь выявится, рассказать Аудмунду.

Тот тем временем проехал вперед, спешился и, бросив поводья одному из солдат, скрылся в чаще.

– Он, наверно, хороший следопыт? – спросила Ретта у Бёрдбрандта, проводив взглядом маршала.

– Конечно, – мгновенно отозвался тот. – Один из лучших.

«Что, в общем, неудивительно, – додумала она. – Раз он зверь».

Повисло молчание. Мерно покачивались разноцветные венчики и метелки трав, купаясь в солнечных лучах, словно стремились показать себя гостье во всей красе. Делать пока было нечего, и она принялась от скуки присматриваться к растениям, что попадались в пределах видимости. Кроме вездесущего лопуха встречался бадан – растение, которое мастер Малиодор советовал применять как кровоостанавливающее и мочегонное средство, а также использовать при некоторых видах воспаления.

«Полезная трава, – размышляла Ретта, искренне радуясь, что нашла ее в Вотростене. – После, когда представится случай, нужно будет съездить и пополнить запасы».