СемьЯ

– Да нет. Просто не привыкла обсуждать такие темы. Особенно…

– С мамой?

– Да. Особенно с мамой.

Мила улыбается через силу, кивает своим мыслям. Только открывает рот, собираясь сказать еще что-то, как вклинивается Юра:

– Дамы, давайте сначала найдем Костю, а потом будем чирикать о жизни, а?!

– Молчим, молчим… – шепчет Мила.

– Стойте! – вскидывается Саша, заметив движение в очередном тоннеле, что отходит по левую руку от них. Мила оборачивается. – Слышите? Там кто-то есть.

– Никого… – медленно отвечает Мила, и видно, как ей не по себе. – Там никого нет, Саш…

– Он не там, – качает головой Юра. – Надо идти дальше.

– Нет! – Саше больше не хочется шагать за ними молчаливой тенью. Она только и делает, что барашком идет следом то за Егором, то за Юрой, то за Костей. Хватит с нее. – Я знаю, что я видела. Там кто-то был, мелькнул, как тень…

– Химера? – спрашивает Юра, и Саше кажется, что в легких кончился воздух, что ей попросту нечем дышать, но она берет себя в руки и шепчет с напором:

– Там. Кто-то. Был. Это может быть Костя. Или Женя. Мы должны…

Егор взмахивает руками, указывает на Сашу, а потом, почти без остановки, поднимает большой палец. Он согласен, что надо проверить. Но Юра не сдается:

– Мы туда не пойдем. Надо идти за Костей, я точно знаю, что…

– Ну так и не ходите!

Она устала спорить. Устала идти и бояться, что бродяги попросту забыли раненого Костю там, позади.

И поэтому Саша, рванувшись, ныряет в глухо затянутый темнотою тоннель, почти что без надежды отыскать там кого-нибудь, но она же видела, точно видела…

– Стой! – орет Юра во весь голос, но она не слушает.

Она должна проверить. Она не хочет молча со всем соглашаться. Она… пусть это глупо, но это ее выбор. Сколько можно?! Саша чувствует, что права. Пускай она и сотворит какую-нибудь глупость, вляпается в проблемы, но докажет себе – я борюсь. Я не сломалась, я не замолчала, я все еще та Саша, что и… два дня назад?

Два дня. Спутанные волосы, пропитанные канализационной водой. Чужие вещи, с которых коркой слезает грязь. Плачущая Валюшка там, за спиной – но Саша ее не бросит. Она вернется.

Только отыщет Костю, или Женю, или те самые проблемы, которые…

Под ногами остается только воздух. И вокруг тоже воздух – такой недвижимый, словно чернота в морских глубинах, где только смерть и забвение. Сзади мелькают отблески чужих фонарей, напоминают флуоресцентные шары над зубастыми мордами рыбин.

Кажется, вот она и совершила свою глупость.

Мысли застревают в голове, пока время становится тягучим. Саше все еще кажется, что она бежит – перебирает ногами в воздухе, словно мультяшный персонаж, вот-вот перепрыгнет через пропасть, не упадет…

Но она уже падает. И это неотвратимо.

Удар выбивает из легких воздух – Саша вскрикивает и выгибается, не в силах сделать даже маленький вздох. Она и не поняла, что произошло – пролетела вниз, ударилась о ребристый бетон… Кажется, что мир вокруг состоит из этого промерзшего бетона, что Саша в бетонной клетке, ловушке, – и лежит сейчас, таращась во тьму, слушает, как бродяги суетятся наверху, зовут ее едва слышно, ругаются.

Кашель раздирает Сашу напополам.

– Я здесь… – хрипит она, захлебываясь воздухом. – Осторожно… яма…

– Сашка, дура! Я сейчас спущусь и убью тебя… – рычит Юра сверху, но ей больше не страшно.

Ей кажется, что все так, как и должно быть.

Мелкий брат бегает вокруг, неразличимый в темноте, шепчет едва слышно:

– Сашка, вставай, вставай давай, опоздаем, ну Саш…

Брат?

Чужие лучи света ползут по стенам, и бледные лица, похожие на фарфоровые тарелки, вырисовываются там, откуда Саша только что упала. Миг – и лиц больше не разобрать, лишь в глаза бьет яркий свет.

– Осторожно… – повторяет она, но никто не летит за ней следом. Они толпятся там, в тоннеле, взволнованно бормочут:

– Тут высоко?

– Высоко… Все ноги, наверное, переломала.

– И что теперь?!

– Стойте тут. Вальку, Валю держи! Упадет же. Я спущусь, проверю.

– Аккуратней…

– Да тут ступеньки, не бойся.

Юра ползет вниз. Ржавые ступени скрипят под его весом, они, разленившиеся за долгие годы простоя, с неохотой позволяют держаться за себя. Фонарный свет вымазывает мир блеклыми красками, на миг освещает и пол, на котором лежит Саша, а рядом… худое мальчишечье тело.

– Ой! – вскрикивает Мила. Она тоже заметила.

Саше требуется всего пара секунд, пока она ползет к скрюченному телу, чтобы понять – это не мальчишка. Это худая девушка с короткой стрижкой.

Это Женя.

– Женя, Жень… – шепчет Саша. Шершавый бетон цепляется за ладонь и колени, обдирает кожу, но Саше все равно. Не зря. Она не зря бежала сюда, не зря рухнула с высоты, все это было не зря, ведь иначе они не нашли бы Женю…

Саша думает лишь об одном.

Только бы она была жива.

Только. Бы. Жива.

Женя теплая, и Саша рада этому – она осторожно переворачивает податливую, словно тряпичная кукла, Женю и гладит ее лицо чумазой рукой. Надежда внутри хрупкая, рассыпающаяся, но Саша больше не помнит прищуренных недобро глаз, желчных слов и оскорблений, нет, она рада, что Женя снова с ними, и они смогут ей помочь…