Планета Suomi

Этот водопад и был устроен в твою честь и во имя нашей будущей мужской Дружбы!..

Кирилл о брате и себе

Мой старший брат Гоша в отъезде и даже в очень длительном и далеком: поехал учиться в другую страну. Хорошо, когда тебе семнадцать лет, и ты можешь сам выбирать, где тебе жить, где учиться и отчасти даже – как распоряжаться своей жизнью.

Мне сложнее, потому что меньше лет, но свой путь я бы все равно выбирал не совсем так, как мой брат. Мы с ним всегда много спорим о будущих профессиях. Он любит кино, музыку и литературу. Это, кажется, называется гуманитарий. Мне очень нравится его компьютерная графика, которой он увлекается чуть ли не со своих двенадцати лет.

Я тогда вообще пешком под стол ходил, как шутят мои родители. Но в то время, действительно, я еще мало что понимал и не мог разделить с Игорем его увлечение компьютерным дизайном и графикой.

Маленькие Гошины рассказики читаю с удовольствием, но, если честно, меня увлекает совершенно другая литература. Я люблю точные математические дисциплины, научные открытия и достижения, и четкое понимание того, какую пользу я смогу принести, например, науке. А у Гоши все туманное, романтическое, музыкальное, а потому непонятное и неопределенное. Вот отсюда наши вечные споры с ним, а иногда и ссоры.

Я пытаюсь доказать ему, что жить надо рационально и взвешенно, как говорит папа, и я с ним совершенно согласен, а Гоша может забыть обо всем на свете, бегать по берегу и фотографировать своих любимых чаек, закат на море и всякую такую ерунду…

Но сейчас, когда брата нет, мне его сильно не хватает. «Не с кем тебе спорить!» – смеется мама, и в чем-то она права. Дискуссии у нас с ним, конечно, бурные и продолжительные, но ведь не только это. Брату, например, первому я рассказываю о своих технических задумках. Мне нравится изобретать, вот я и делюсь с Гошей некоторыми разработками, рисую ему схемы и объясняю принцип действия какой-нибудь совершенно новой конструкции. Скажем, новый вариант посудомоечной машины для мамы, а до этого занимался стиральным агрегатом. Чего-то меня все бытовая техника притягивает!

А сейчас и поделиться особенно не с кем. Папа все время на своей работе, мама занимается вышиванием, а к технике у нее душа не лежит, поэтому она в моих изобретениях ничего не понимает. Гоша хотя бы умел слушать и задавать вопросы.

Теперь выкручиваюсь один, но часто думаю о старшем брате. Как он там, без меня, мой бедный романтик!

Викинг

…Не важно, сколько осталось, страшно – не успеть. Не успеть отдать.

А отдать хочется так много, всего себя: ведь мне столько дано, я такой богатый!

Плыву и думаю, какой же я большой и красивый, меня отовсюду видно, куда ни кинь взор. И с маленького острова, и с крутого побережья – везде мне машут руками, приветствуют меня и улыбаются, когда я проплываю мимо.

Как приятно быть узнаваемым, любимым, необходимым!

Я же как соединительный мост между двумя берегами, и не просто какими-то речными бережками, когда с одного берега виден другой. Я соединяю берега Морские, далекие-далекие друг от друга. Один из них принадлежит одной стране, второй относится совсем к иному царству-государству.

Две небольшие северные столицы, два различных мира – я привязан к обоим. Мила мне столица и та, что помоложе, откуда я выплываю каждый вечер, и та, что постарше, подревнее, куда я приплываю каждое утро.

А плыву я в любую погоду. Северное лето короткое: чуть погреет солнце, порадуют теплые денечки, небо ненадолго сольется с водой голубизной и сиянием, – и… зарядят дожди. Морская вода набухнет, станет тяжелой, свинцового оттенка.

В такую погоду я еще больше люблю плыть, потому что особенно нужен своему лучшему Другу. Осень и Море не очень совместимы. В это время его реже навещают Лодки под парусами, никому не хочется залезать в холодную воду, никто не теребит Море и не плещется в его волнах. Моему Другу грустно и одиноко.

И я, конечно, спешу на помощь и выручку. Мы почти сразу начинаем разговаривать с ним, и не можем наговориться, и не можем остановиться.

– Холодно стало, – говорит мне Море, будто я и сам не чувствую порывы осеннего ветра, промозглость и сырость воздуха.

Диалог надо с чего-то начинать, пусть даже с очень незначительного и отдаленного.

Я тоже не могу сразу выразить свою нежность этой бесконечной Воде, обостренное чувство радости от встречи со своим любимым Другом. Поэтому бросаю почти на Ветер какие-то общие, никому не нужные фразы:

– Чайки не прилетают, не кружатся над тобою и надо мною, не садятся на Волну, не ныряют за Рыбкой. А ведь без них грустно, не правда ли?

– Правда-правда, – вторит мой Друг и озорно обдает меня веером соленых брызг.

Я крупный и красивый, белые величественные бока мои только еще больше очищаются после этих дружеских омовений. Первая ступень пройдена, начальная преграда смущения преодолена, и наш разговор вступает в более важную и теплую фазу.

– Всегда помни, как мне не хватает Тебя, – говорит Море, тихо шелестя свинцовой водой. – Каждый миг я в ожидании встречи, и мысли бегут тебе вдогонку.

А меня снова будто обдает волной радости. Я все это знаю и чувствую то же самое, но как важно услышать голос Друга, такой близкий и родной, такой долгожданный!

И слова дружеской любви всегда согревают и поддерживают меня.

Вот я уже и готов, начинается наша любимая и самая драгоценная часть общения.

Главный предмет или постоянная тема нашего общения – это То, вокруг чего и зародилась наша необыкновенная Дружба. Мы оба не можем до конца понять и постичь Тех, кого называют Людьми. Это мои постоянные обитатели, гости моих палуб и кают… Самые загадочные, самые притягательные, самые необыкновенные существа на Свете!

Он о ней

Я знаю, как за моей спиной подшучивают мои друзья. Они говорят, что Экология – моя первая и законная супруга, а уж Валюша только на втором месте.

Неужели я выгляжу таким одержимым по отношению к тому делу, которым занимаюсь и которому, действительно, посвятил и посвящаю ежедневно свою жизнь?

Мне кажется, я просто честен и нормально выполняю свои обязанности, без всякой помпы. Просто быть экологом по профессии – это для меня слишком мало. Разве можно на работе быть одним, ставить определенные задачи, призывать к ним других людей, а выходя за порог кабинета, становится другим и жить не по тем правилам, по которым только что убеждал жить других. Я так не могу.

Поэтому наверное я эколог по убеждениям и, выходя с работы, сажусь на велосипед, чтобы спокойно по чистому воздуху ехать в сторону нашего дома, а это довольно долго и далеко: из центра Хельсинки в пригородный район. Правда, редко бывает, чтобы я не свернул к морскому берегу, по которому мы нередко прогуливаемся всей семьей.

Здесь, на берегу, я сделал для себя одно открытие, которое стало возможным именно в этой удивительной стране Финляндии, в которой чем дольше живу, тем больше ей удивляюсь.

Оказывается коровы, гуси и некоторая другая живность способны защищать море от вредных процессов. Как? Я и сам это не сразу понял, пока не пораспрашивал местных людей и не разобрался кое в чем. Потом, конечно, смог объяснить все и Кирюше, и Валюше.

Есть такие безобидные на первый взгляд химические элементы

как азот и фосфор, которые образуются на суше и надолго остаются на прибрежной заболоченной территории. Стоит только этим элементам попасть в море, как они тут же начинают провоцировать там усиленный рост планктонных водорослей. А что этим водорослям требуется для жизни? Конечно, питательные вещества, которых в балтийских недрах в избытке (сколько всего сливают, выбрасывают в море!). Для разложения же водорослей требуется кислород, которого уже недостаточно. А бурный рост водорослей ведет к еще большему потреблению кислорода. Бедное море начинает медленно задыхаться и погибать. Свободная водная стихия превращается в густой суп с плотными многокилометровыми сгустками цветущих водорослей.

Что же делать? Некоторые растения способны удержать азот и фосфор на берегу и не дать им возможность проникнуть в море. Кроме того, эти растения служат укрытием для огромного количества птиц, устраивающих свои гнезда в камышовых зарослях, и рыб, которые также обитают на мелководье в камышах. Да и сам камыш очень быстро разрастается вдоль берега, отвоевывая у прибрежных лесов все больше и больше места.

Так вот, чтобы контролировать соотношение полезной и вредной растительности, можно, конечно, использовать всякую технику, а можно прибегнуть и к естественным «косилкам», например, к коровам! Существуют даже специальные их породы, например, йоркширские или хайлендеры, которые выходя на пастбища, оказывают огромную помощь морю, потому что предотвращают зарастание заливных лугов бесполезным кустарником. Эти коровушки пасутся на заболоченных участках берега, они очень неприхотливы и могут жить на таком диком выпасе практически круглый год.

Вот такая вилла с романтичным названием Эльфвик – удивительный природный резервант, где можно увидеть умных йоркширских коровушек, понаблюдать за жизнью уток и лебедей, просто погулять по лесу, – и находится на том побережье, куда я всегда заезжаю по дороге домой. А создали ее мои удивительные финские коллеги!

…Моя жена всегда была, есть и будет у меня только на главном первом месте. Она такая красавица! Когда я увидел ее первый раз в гостях у своих друзей, то даже не поверил, что может существовать такая красота. Это сочетание орехово-карих ласковых глаз, нежной кожи, пышных светло-каштановых волос и ее неповторимого тембра голоса могут свести с ума кого угодно! И я здесь не исключение, хотя считался всегда «стойким оловянным солдатиком».

Тогда я долго не решался к ней подойти, хотя понравилась она мне с первого взгляда.

Моя стеснительность – это мой главный недостаток. Очень уж она мне жизнь портит. Хочу сделать первый шаг и не могу, будто гири к ногам привязаны.

Так и растянулись мои ухаживания не на один год, хотя было мне уже за двадцать.

Все перепетии наших с Валей отношений и не пересказать, много всего было. Чего стоит одно только мое предложение руки и сердца, сделанное в жуткую ураганную погоду и в шторм! Это происходило на пирсе, вокруг было разбушевавшееся Балтийское море…

Нет, я, конечно, не выбирал нарочно такую погоду для своих сердечных объяснений, просто так получилось. Дальше тянуть уже было просто невозможно. Валю могли увести у меня из-под носа: желающие возникали словно из воздуха…

Поэтому действовать мне пришлось решительно и наверняка. А ураган мне даже чем-то помог. Море штормило, и меня штормило, и это состояние роднило нас с ним и внушало мне смелость. Я чувствовал себя немножко Морем, большим и сильным, и в известной степени напористым. Может быть поэтому мне тогда все и удалось.