Планета Suomi

Музыка на Викинге и внутри его

На вечернюю палубу вышли двое – Он и Она – полюбоваться дивным закатом.

– Как красиво! – выдохнула она.

Он молча взял ее за руку, посмотрел ей в глаза и приблизил к ней свое лицо.

Море, словно зеркальное отражение неба, алело закатными лучами и пыталось своим видом ободрить всех, кому не спалось или кто в этот вечерний час задержался на палубе.

А не спалось в этот час многим. Обитатели большого белого корабля Викинг-лайн и не думали ложиться. Шумные веселые компании сновали по всем корабельным палубам.

Кто-то попивал вечерний кофе за уютным столиком с видом на море. Кому-то по душе были более крепкие напитки, от которых становилось весело внутри, а лицо медленно наливалось горячим цветом, схожим с закатным небом.

В небольшом танцевальном зале на седьмой палубе играли музыканты. Двое элегантных мужчин в черных костюмах с упоением перебирали гитарные струны. Третий, чуть покачиваясь, брал аккорды на клавишном электронном инструменте. Четвертый вслушивался в ритм ударной установки, которой сам же и управлял. Но в центре внимания была худенькая высокая певица с рассыпанными по плечам песочными волосами.

То грустно и медленно, то ритмично и задорно исполняла она народные финские песни, которые рождали удивительное единодушие у всех собравшихся.

Одна за другой на танцевальную площадку выходили пары: кто помоложе, кто постарше, в основном – люди с сединами, в очках, худые и полные, маленькие и крупные, очень разные.

Но со всеми происходило на глазах одно и то же чудо: на ярком паркете танцпола они преображались. Умело и привычно двигаясь под музыку, они сливались с ритмом, музыкальным настроением, всей атмосферой вечернего Корабля, лица их становились радостными и чуть взволнованными.

Пожилые дамы превращались в девушек или уж точно чувствовали себя такими, а седовласые господа выделывали такие коленца, которых сами от себя не ожидали.

Музыканты прибавляли жару, танцующий зал нагревался, принимая огонь на себя; ритмы становились все более игривыми и замысловатыми, тепм увеличивался…

Все без исключения подпевали музыкантам.

Море слушало все это, иногда тихо вздрагивало. Только неспешные вальсовые мелодии ложились ему на душу, когда в такт с музыкой могли перекатываться его серебристо-шуршащие волны.

– Милое мое, Море, – раздался вдруг голос его Друга, – если бы Ты знало, как невыразимо болит сердце, когда ты слушаешь Музыку и не можешь запеть сам. Мои протяжные гудки или короткое фырканье так далеки от гармонии, от прекрасных мелодий, которые доносятся до меня из различных отсеков моих палуб…

– Как невыразимо болит сердце, – повторил Викинг.

– Но ты ведь можешь слышать, ты способен слушать! – отреагировало Море. – Разве этого мало? Слушать и воспринимать…

– Мне всегда хочется подпевать Людям, – не успокаивался Корабль, – смотреть и слушать тоже хорошо, но это всегда со стороны, откуда-то сбоку… – Он помолчал немного и продолжил:

Люди ведут себя удивительно и подчас совершенно непредсказуемо. Вчера рано утром, встречая рассвет, на открытой палубе восьмого этажа стояли три женщины и пели, глядя на тебя, Море, и любуясь тобой.

Все три голоса звучали по-разному: один был высокий и прозрачный, как колокольчик (у нашего капитана есть такой в капитанской рубке); два других более низких – один грудной, нежный как морская вода в штиль; другой – порезче, позвонче, но не менее берущий за душу.

Такие противоположные голоса, но сливались они в небывалую гармонию, от которой ныло сердце и наворачивались слезы. Звучал настоящий гимн Красоте, этому чудному рассвету и зарождению нового Дня, твоему Морскому простору и тому необыкновенному ощущению, что у Людей зовется Жизнью…

Другие Люди останавливались и слушали, и никто не хотел уходить.

А пение лилось в твое открытое пространство, Море, разливалось по палубе, – и эти три певуньи были такие красивые в наброшенных на их плечи светлых шалях, лица их – такие одухотворенные, что казалось, поют не они, а все вокруг звучит и торжествует, а им остается лишь подпевать, вплетая свои голоса в некую надводную мировую гармонию…

– Мировая гармония, хоровая гармония, – вдруг немного иронично отозвалось Море, – Ты настоящий поэт, но может быть не стоит все и всегда так идеализировать?…

– Да, мой дорогой Друг, ты прав, как обычно. Плесни на меня холодной водой, остуди мой пыл…

– Я не могу подпевать людям, когда поют они и когда поет моя душа. Я не могу помогать людям, когда они плачут. А это случается с ними не так уж редко в тиши моих кают.

– Я не могу… Я многого не могу, мой Друг, и от того чувствую себя страшно одиноким.

– Я как белая снежная глыба рассекаю Твои воды и ни к кому не могу примкнуть: всегда в плавании, всегда в пути, всегда один, один и тот же… И это несмотря на то, что я большой и красивый, и меня видно издалека! Большой одинокий скиталец…

– Ах, ты чудо мое Корабельное! – укоризненно, но с улыбкой в голосе, произнесло Море. А как же я? Разве можно чувствовать себя одиноким рядом с Другом?

– Как хорошо, что Ты есть, Море! – встрепенулся вдруг Викинг, словно очнувшись от своей грустной песни. – Без тебя я скорей всего умер бы от тоски! – горячо произнес он.

Море заботливо поплескало волной о Корабль, дружески приласкав его. Еще произнесло какие-то мягкие утешительные слова и потом надолго замолчало, погрузившись в свои глубинные подводные думы.

Мама и Кирилл

Мой сын вышел вчера из школы огорченным. Не ответил на какой-то вопрос по природоведению, получил удовлетворительную оценку. А он стремится по всем предметам, которые так или иначе касаются профессии его отца и связаны с жизнью природы и ее обитателей, иметь самый высокий балл. Надо было срочно что-то предпринимать, чтобы мой изобретатель совсем не скис.

– Мы можем прогуляться по берегу моря и обсудить предстоящую поездку на Викинге, – предложила я Кириллу. – Ведь у тебя скоро каникулы, целая неделя!

Наша семья все планирует заранее, поэтому нам легко, когда событие уже наступает: не надо ничего срочно решать или от чего-то отказываться, наоборот – все уже подготовлено.

В предстоящем двухдневном круизе Хельсинки-Стокгольм-Хельсинки – увлекательнейшем мероприятии, в котором хоть раз в жизни, но побывал абсолютно каждый финн, – все мы – Миша, Кирюша и я – постараемся понять, что мы получаем от близкого общения с морем. Можно сформулировать это и так: «человек и стихия, кто у кого в долгу?»

На самом деле это не моя формулировка, а тема сочинения по литературе в третьем классе у моего сына. Вот мы и пытаемся с отцом развивать эту тему при каждом удобном случае в наших разговорах с Кириллом.

Кирюша шел рядом со мной, смотрел на волны и все еще молчал. Он не умеет быстро отходить от неприятности, а долго прокручивает ее в голове. Его самолюбивый нрав, желание всегда отстаивать свою точку зрения – это папины черты, весь в папу!

Помню, как Миша еще в Калининграде на одном собрании вещал со сцены: «Наша планета задыхается от мусора! Его объемы постоянно увеличиваются, и если это игнорировать, нас всех ждет катастрофа.» Так он убеждал сотрудников из природоохранных организаций, студентов биологических и экологических специальностей выйти на уборку мусора на наши калининградские пляжи и в леса.

Мусор – это еще один пунктик моего благоверного. После всех его «очистительных» компаний с пляжей и из других мест увозили по несколько грузовиков мусора! Даже сами люди не ожидали такого количества…

Здесь, в Финляндии, уборка мусора приведена в стройную систему. Миша разобрался довольно быстро, а мы с Кириллом долго учились правильно сортировать отходы, перед выбросом, например, мыть бутылки, и не путать контейнеры, каждый из которых предназначен строго для определенного вида мусора.

Уже здесь, в Хельсинки, Миша как-то выступал в школе, где учится Кирилл, и рассказывал о различных технологиях, позволяющих перерабатывать отходы во вторичное сырье.

Например, картон, бумагу, некоторые виды пластика, стекло можно использовать повторно, а другие виды мусора нужно сжигать и получать тепловую энергию.

И вот, именно для этого, чтобы процесс переработки мусора во вторичное сырье или тепловую энергию был эффективным, весь этот мусор необходимо сортировать по категориям. А некоторые отходы повторно использовать нельзя (как, например, батарейки) из-за наличия в них вредных веществ, поэтому их отправляют на захоронение в специально отведенные места.

Вот такие премудрости осваивали мы все вместе, но, конечно, без Миши нам с Кирюшкой до всего бы самим не додуматься!

Кирилл шел рядом со мной, но мыслями витал где-то далеко-далеко.

– Посмотри, – вдруг вырвалось у меня. – Море смеется!

Луч солнца упал на воду и заполнил скобку, которую выдавливали плывущие по заливу лебеди. Они плыли не ровно, а какими-то зигзагами, время от времени запуская в воду длинные, тоже зигзагообразные белоснежные шеи.

Скобка на воде напомнила мне рот, растянутый в улыбке. А солнце вернуло радость.