Планета Suomi

– Ты не поверишь, Море, я слышал собственными ушами, как один мальчик, увидев чайку на палубе, подбежал к ней и попросил ее громко-громко: «Чайка, давай с тобой поиграем!» – и хотел уже ее погладить по белой головке. Но чайка была не в настроении играть, она хотела есть и ждала, когда люди после ужина вынесут ей что-нибудь вкусненькое. Поэтому она только фыркнула и отлетела в сторону. Мальчик же очень огорчился.

– Ты не представляешь, как мне было жаль этого мальчика! Но ты меня знаешь, у меня глаза вечно на мокром месте… А о каком-таком мальчике собирался поведать мне ты, дорогой Балтыч?

– О мальчике с карими, совсем неморскими глазами и звонким-звонким голосом. Видишь, Викинг, я уже заговорил твоим романтическим языком… С кем поведешься, короче… Этот мальчик поразил меня в самое сердце.

– Что же он мог сказать и чем поразить тебя, Море – такое Необъятное и такое Невозмутимое?

– Он сказал, что хочет меня спасти! Излечить все мои болезни, очистить все мои раны. Ты понимаешь?! Маленький Мальчик хочет спасти бескрайнее Море… Он изобретатель. Он строит умную очистительную машину. Эта машина придет мне на помощь. Как хорошо!

– Я уже люблю твоего мальчика, Море!

– Я тоже люблю его. Мне стало так весело, так хорошо после его слов! Он объяснял своему отцу – у которого синие, самые настоящие морские глаза, – как будет устроен его необыкновенный лечебный аппарат… Мальчик смотрел на меня и показывал рукой, как быстро будет двигаться его машина по моим волнам, какие чудесные действия она будет производить в моих водах! А мне оставалось вбирать каждое его слово и радоваться, радоваться, радоваться…

– Кажется, мы с тобой, Море, прикоснулись еще к одной Тайне. Как бы ее поточнее назвать? Тайна Человеческой души – так, наверно! Я ужасно рад и, кажется, я опять весь в слезах… Послушай, Балтыч, а смогу ли я увидеть твоего мальчика?

– Да-да! Ты увидишь всю семью. Скоро они все поплывут из столицы в столицу, и будут ходить по твоим ярким палубам, Друже, спать в твоей мягкой каюте, слушать твои любимые мелодии. А, Ты – мой лучший друг и собеседник, – знай, что я всегда делюсь с тобой самым дорогим!

– И во мне всегда звучит музыка твоих Волн, дорогое мое Море, меня насквозь пробирает шелест и плеск Воды, а твой бесконечный и ослепительный Простор навсегда пленил мое сердце. Это моя музыка Жизни, дорогой друг!.. Я счастлив за тебя и с волнением и трепетом жду встречи с семьей и твоим необыкновенным мальчиком!..

Планета Suomi

Загадочная история, которая произошла летом

с одной маленькой дружной компанией

в одной маленькой северной стране…

Предисловие

Все станет ясно, если я расскажу о Варваре, моей старинной приятельнице. С ней всегда что-нибудь происходило еще в школьные годы, где наши пути пересеклись первый раз. Она училась в параллельном пятом классе и была заметной фигурой среди многочисленной школьной детворы. За ней ходили ватаги мальчишек, которыми она успешно верховодила. На футбольном поле она была игроком номер один. С ней никогда никто не скучал.

Как ни приглядывалась я к ней поначалу, ничего особенного разглядеть в ней не могла. Девчонка как девчонка, ну побойчее других, подвижная как ртуть, не лезет за словом в карман и сдачи может дать любому, кто тронет. И в то же время, особенность ее и заключалась в том, что Варвара ни на кого не была похожа. Поэтому и притягивала других, была изрядная выдумщица и всегда шла своим особенным путем. Все окрестные овраги, подземные лазы, чердаки высотных домов и крыши были ее излюбленным пространством, где существовала она со своими приятелями. Несколько раз и я увязывалась за ними, и всегда это было похоже на настоящее приключение: с преодолением препятствий, открытием нового и неизвестного, и варвариной интерпретацией всего, что бы нам не встретилось.

К сожалению, старшие классы нас разлучили, главным образом по причине переезда моей семьи на новую квартиру, в другой район, где мне пришлось учиться в другой школе. Встретились мы с Варварой вновь очень неожиданно несколько лет спустя, когда обе поступали в один и тот же Педагогический институт на факультет русского языка и литературы. Там и зародилась наша настоящая дружба, подкрепленная, естественно, детскими воспоминаниями об общей школе и общем московском дворе, где мы росли.

Нельзя сказать, чтобы Варвара очень изменилась. Ее боевой дух витал и на лекциях, и в повседневной студенческой жизни. С ней по-прежнему было интересно и непредсказуемо.

Но после института мы опять надолго затерялись и уже, наверно, и не думали, что жизнь нас снова когда-нибудь сведет. Случилось это почти десять лет спустя.

О Варваре от нее самой я сумела узнать следующее. За несколько после институтских лет она успела проработать во всевозможных образовательных учреждениях, у нее появилась куча научных публикаций и к тридцати годам ее неожиданно и очень сильно потянуло к науке психологии.

А надо сказать, что если Варваре становилось что-то очень интересно, она полностью переключалось на это и посвящала всю себя и все свое время своему увлечению.

Так она оказалась почему-то в Питере на факультете практической психологии в одном престижном учебном заведении. Психология привела ее и к настоящей любви. Варвара называет это судьбой. Ее судьба оказалась с финским языком и неповторимым финским характером. Он тоже пришел на факультет психологии получать второе образование после строительного (!) института, который опять же заканчивал на российской земле. Вот такие чудаки встретились (они умеют находить друг друга), родилась семья. Варваре он был очень дорог, хотя с языком общения было не все просто. Несмотря на долгие годы учебы в России, финн все-таки еще не так хорошо владел русским. Но любви это не мешало и, несмотря на совсем маленькую разницу в возрасте (год или два в его пользу, по выражению Варвары: больше или меньше – не понятно), она видела в нем все: и мужа, и друга, и немного своего ребенка.

Но семейному счастью не суждено было длиться. Прошло всего несколько лет, и случилась беда. Финский муж Варвары погиб в автомобильной катастрофе, не успев закончить второй курс в докторантуре, где они с Варварой после института продолжали обучение затянувшим их психологическим наукам.

Варвара выдержала этот удар, но с тех пор у нее стал проявляться повышенный интерес к родине ее мужа – Финляндии. Естественно, новое увлечение вскоре привело Варвару и в саму эту страну и, как ни странно, задержало ее здесь на неопределенное время.

Так мы с ней и встретились в городе Хельсинки, где к тому времени я уже проработала не один год.

Варвара по-своему входила в новую для себя жизнь. Она много работала и по своей первой педагогической специальности, и что-то писала для журнала, и психология тоже была на службе варвариных идей.

Однажды она пришла ко мне и сказала, что у нее собрался интересный материал для рассказа. Я попросила ее поделиться со мной.

Историю, которую поведала мне Варвара, изложить непросто. Она показывала мне различные листки, объяснительные записки, сочинения своих маленьких друзей – очередное увлечение моей подруги. Читала собственные выдержки из своей записной книжки.

А потом все-таки раскрыла главную тайну, о которой сначала ни за что не хотела говорить, и предупредила:

– Твой читатель не должен быть взрослым, – и посмотрела на меня очень выразительно.

– А как это определить? – задала я риторический вопрос и еще более выразительно посмотрела на закадычную подругу. Мы одновременно расхохотались, оценив по достоинству реплики двух взрослых и в чем-то очень невзрослых людей, и разошлись по домам.

Решение выпустить книгу, снабдив ее красочными рисунками, было принято.

Глава первая.

Максим мечтает и объясняет…

(Объяснительная записка)

Я Максим, мне двенадцать лет и я русский, хотя всю свою жизнь, с самого рождения живу здесь, в Финляндии. Почему? Хороший вопрос.

Думаю, догадаться не трудно. Дело семейное. Мама вышла замуж за моего отца, который жил и живет в Хельсинки, правда, в то время они еще не были моими родителями. И самое прикольное – ни один из них не финн. Маман выучила финский язык в Петрозаводском университете, «батон» уже играл в своем музыкальном ансамбле, разъезжая с гастролями по всей Финляндии.

Он закончил какое-то учебное заведение в Хельсинки и так здесь и осел. Потом встретил маман и все такое, в результате чего родился я, а отец наоборот исчез из нашей жизни.

Я у нее один, и она у меня одна, так уж получилось. Но я трудный ребенок, и маман со мной мучается. Скорей всего я бунтарь по природе, не могу и не привык жить по заведенным правилам: в семь-тридцать – подъем, в восемь – завтрак, потом школа…

Очень монотонно. Зато в киношках все по-другому: какие-нибудь древние рыцари или тевтонцы, например. У них оружие, кольчуга, походы и борьба. Никакого застоя.

Сколько раз мастерил я себе меч, сочинял боевую униформу, затевал уличные бои. Конечно, уроки не успевал выучить, тем более вставать в такую рань!

Получается, школу прогулял, выговор схлопотал. А если уж в нее, родимую, попадаю, то мое «примерное» в кавычках поведение никого не оставляет равнодушным: все, кому не лень, оставляют в моем дневнике свой «неизгладимый» след (это я имею в виду учителей). Хулиган я, короче, драчун, забияка порядочный. Всем от меня достается, включая бедную мою маман.

Нет, не подумайте только, что я этим хвалюсь или как-то бравирую. Ни в коем случае! Я просто констатирую тот факт, что ничего не могу с собой поделать. Наверное, родился с таким дефектом непослушания и бунтарства. Хоть убейте меня! Убегаю даже из дому по секрету от маман, чтобы поиграть на компьютере в зале для игровых автоматов (дома у меня нет доступа к компу). Так можете себе представить, маман всегда меня там находит! Она обладает каким-то сверх чутьем, во всяком случае во всех вопросах, которые касаются меня и моего местонахождения.

Начинаются всякие обиды: дуется на меня маман подолгу, не разговаривает со мной, отбирает мобильник. Конечно, следуют всякие репрессивные воспитательные меры… Устал я, хочу быстрее вырасти, пойти работать. В Финляндии букет всяких возможностей, как устроить жизнь. Я люблю эту страну, хотя кровно с ней никак не связан. Но ни в каком другом царстве-государстве я бы жить не хотел, даже не представляю себе, где бы мог еще осесть. Конечно, ездил я и в Россию, где маман родилась, в какую-то глубинку, тьмутаракань – Тверскую губернию. Ничего во мне не отозвалось, никакие там гены не проснулись.

Не приглянулась мне и Швеция да и вся Скандинавия в придачу. Не в том смысле, что мне не понравились эти страны. Наоборот. Путешествовать я мог бы без устали по всему миру! Собирать, например, записи рок-групп или описания боевых искусств, чтобы самому потом приобщиться. Это мне нравится, несмотря на то, что маман – мой главный оппонент по всем этим вопросам и чинит мне всевозможные препятствия. Ну, что поделать! Короче, путешествовать мог бы, а жить нет.

Хельсинки – мой город, с его ритмом, музыкой, площадками для скейтборда, велосипедными трассами. Я люблю в нем раствориться, стать его частью. Можно электронику поизучать у какой-нибудь витрины или новые прикиды для катания на доске. Манят меня и морские причалы где-нибудь в районе Катаянокки, куда заходит немало судов из северных стран, так от них тоже глаз не оторвать: со всеми флагами, странными рисунками и символами, фигурками заморских туристов… И хотя чаще всего я один, мне никогда не бывает одиноко в моем городе: постою послушаю уличных музыкантов на вокзальной площади или около Стокманна, наведаюсь в тренажерный зал в Kisahalli, покручу педали, попрыгаю на надувном матрасе, закину пару мячей в баскетбольную корзину…

Если пойти в магазин и сдать ненужные бутылки, которые каким-то образом накапливаются дома и попадаются в самых неожиданных местах, то на мелочь можно оторваться в игральном зале или купить какую-нибудь прикольную булавку для Кристинки. Она их обожает. Эта смешная полуфинская-полурусская девчонка учится со мной в одном классе, зовет меня «Матти» на финский манер, и уже наряжается как взрослая, а украшения – просто ее страсть! Еще не знаю, но может быть позову ее как-нибудь посмотреть мой видик. У меня классные фильмы, а одному смотреть скучно.

У финнов есть похожее на мое имя – «Матти», поэтому мои одноклассники, конечно, переделали Максима в своего «Матти», ну я и откликаюсь. Обожаю финский язык. Многие считают, что он трудный. Я не согласен. Готов говорить на нем без умолку, но маман общается со мной (когда не дуется) только на русском.

Сейчас вот загоняет меня в постель, чтоб школу завтра не проспать. Не знаю, получилась ли у меня объяснительная записка или нет, но наша училка по литературе потребовала от меня объяснить мое поведение и рассказать о моей жизни в письменном виде, потому что-де мой литературный письменный язык нравится ей гораздо больше моего разговорного…