Pro-life

– Да, мы были знакомы. Встречались несколько раз на правительственных мероприятиях. Кроме того, он консультировался у наших экспертов по поводу препарата. Но напомню, что следствие не обнаружило доказательств его связи с нашей компанией, поэтому я не в праве комментировать всю эту ситуацию. Но лично мне кажется, что его дело вызывает больше вопросов, чем ответов. И в нём ещё предстоит разобраться не одной комиссии.

– Спасибо, Юлия. Напоминаю, что в нашем эфире была Юлия Гинзбург, директор по развитию компании «Фармитек»с в странах Восточной Европы. Мы благодарим вас за комментарий, а с вами, дорогие наши зрители, увидимся сразу после рекламной паузы.

На фоне заиграл весёлый рекламный джингл. Журналист придвинулась к камере и затараторила:

– Юлия, спасибо за комментарий. Он выйдет ещё сегодня два раза в выпусках новостей и затем в вечерней программе. Спасибо.

– Вам спасибо! Всегда рада помочь. До свидания.

– До свидания. Всего хорошего.

Собеседница отключилась. Юлия осталась в одиночестве. Она встала с места подошла к огромному панорамному окну кабинета. Из него открывался вид на центр столицы. Жизнь кипела и бурлила где-то внизу у подножья каменных глыб небоскрёбов. Юлия прижалась лицом к ледяному стеклу и улыбнулась. Давно она не чувствовала такого воодушевления. Её ждало всё новое: повышение, зарплата, проекты, победы. В очередной раз судьба подсказывала, что она на правильном пути и фортуна сама несёт её на вершину мира. Нужно было только не мешать дарам судьбы сыпаться сверху.

Глава 35

Мэри сидела и растерянно смотрела в экран монитора, где припозднившиеся граждане покидали избирательный участок. Всё было кончено. Судьба Теломеразина решена.

Последние две недели для Мэри стали сущим адом. Постоянные сомнения, бесконечные вопросы, доводы «за и против», страхи и надежды слиплись в неразрывный клубок эмоций, который застрял в груди и мешал есть, спать, пить и даже дышать. Казалось, что четырнадцать дней превратились в одни нескончаемые сутки. Мэри довела себя по крайней степени психического и нервного истощения, но правильный ответ так и не находился.

С выписки из больницы прошёл год. Жизнь вернулась в свою колею. Мэри, конечно, пришлось отрастить волосы, сменив радикальный красный оттенок на природный русый и стать скромнее в одежде, чтобы было проще затеряться в толпе. Но постепенно журналисты отстали сами собой. Появились новые герои революции, более общительные и смелые в высказываниях. Затем пришло время и антигероев революции, предавших идеи во имя денег и власти. Мэри перестала быть информационным поводом и смогла вернуться к учёбе и более спокойным увлечениям: чтению и рисованию. Она даже приняла предложение редакции университетской газеты и теперь рисовала для них забавные иллюстрации на злобу дня. Некоторые из них стали университетскими мемами. Было приятно.

С членами группы, кроме Сашки, она сталкивалась редко. И почти всегда они старались сделать вид, что не заметили друг друга. Ни ссор, ни конфликтов не было, но общаться почему-то было сложно и как-то не о чем. Редкие новости о ребятах рассказывал Сашка. В целом у всех всё было хорошо. Дело закрыли. Алекс, Каст и Марго попали на программу социализации, но в итоге она свелась к месяцу общественных работ и паре недель зубодробительных лекций о государстве и долге гражданина. После же громкого дела Прагмина, отставки правительства и загадочного исчезновения Арса о них и вовсе забыли. Объединение рассосалось, все занялись своими делами и, насколько было известно Мэри, перестали собираться. Появились другие приоритеты, исчезли сначала бюджеты, а потом и трансляции. Оппозиционное движение растаяло как октябрьский снег. Вместо него они с Сашкой записались на скалолазание и уже выступали на соревнованиях. Сашка окреп, возмужал и теперь выглядел серьёзнее.

Мэри теперь редко читала новости и мало следила за политикой, хотя изменение общего курса было очевидно даже для неё. Исчезли многие телепередачи, по разным причинам закрылись несколько её любимых интернет-изданий. Блогеры стали реже высказываться на политические темы. Главной темой заголовков стала война в дружественных странах Латинской Америки, куда Союз поставлял вооружение, специалистов и гуманитарную помощь. Досталось и фарминдустрии. Дело Прагмина повлекло за собой ряд журналистских расследований о деятельности крупнейших фаркомпаний и их связи с политическими партиями в разных странах. В результате возник новый бум спроса на средства народной медицины, гомеопатию, управление энергиями и всевозможные способы чистки организма. Мэри постоянно попадалась на глаза реклама древних секретов, природных компонентов и натуральных добавок.

Тем удивительнее была новость, что референдум о судьбе Теломеразина всё-таки состоится. Спустя столько лет руководство страны всё же решилось задать самый важный вопрос населению, что вызвало неоднозначную реакцию. Одни ликовали и радовались торжеству демократии. Другие не верили и настаивали на фиктивности будущего голосования. Но факт оставался фактом – этот день настал и Мэри оказалась перед тяжелейшим выбором: идти или не идти, но главное – как голосовать.

Врождённое упрямство и принципиальность заставляли идти – иначе клеймо труса и предателя. Но неготовность определить судьбу препарата уговаривала остаться дома и предоставить людям самим решить свою судьбу. Мэри оправдывала себя тем, как много она сделала, чтобы референдум вообще состоялся. И этого было достаточно. Но отказаться от главной цели, ради которой они столько боролись – глупость. Она взвешивала все «за и против» и никак не могла определиться. Почему-то сейчас галочка в соответствующей графе в бюллетени пугала и вызывала тошноту.

В конечном итоге Мэри решила стать интернет-наблюдателем, чтобы проследить за честностью референдума, а уже определиться с собственным голосом в самый последний момент. Целый день она провела за просмотром трансляций с веб-камер избирательных участков Дальнего востока. Нарушений было много: карусели, вбросы, поддельные документы и хакерские атаки. Странные женщины и мужчины прятали электронные устройства под одеждой, пытались проголосовать подростки и даже дети. Но почему-то Мэри стало всё равно. Примерно с двух часов дня она перестала фиксировать нарушения и начала бессмысленно переключаться между участками. Апатия и полная растерянность заполнила мозг и парализовала пальцы. Они безжизненно замерли на клавиатуре и постепенно онемели.

На экране тем временем древняя бабушка, тяжело волоча ноги, покинула избирательный участок. Раздался пронзительный звуковой сигнал, возвестивший об окончании голосования. Судьба препарата и будущего страны определена. Осталось только понять, каким было решение. Хотелось верить, что оно было правильным хоть для кого-нибудь. Мэри почувствовала острую резь в глазах, вскочила, захлопнула ноутбук и побежала в ванную.

Эпилог

Максим сидел в кресле и аккуратно переворачивал потемневшие мягкие страницы. Казалось: стоит сделать резкое движение, и они рассыплются в пыль. Книга. Настоящая книга. Раритет и один из самых ценных подарков, который только могла преподнести Марта. Маленький томик поэзии, изданный в середине двадцатого века, был не интересен коллекционерам, но для Максима он стал связью с прошлым и бабушкой. Её любимые стихи.

Максим привлёк себе жену и с трепетом поцеловал:

– Спасибо тебе. Ты так умеешь угадывать с подарками. Огромное тебе спасибо… за всё. Ты самая-самая лучшая.

– Я очень рада, что тебе понравилось. Я правда очень старалась. С днём рождения ещё раз!

– Мне очень с тобой повезло.

Он сжал объятья. На душе было тепло и спокойно. Марта погладила волосы мужа и чмокнула его в нос. Максим прошептал ей на ухо:

– Люблю тебя!

– А я тебя! Ой, а сколько времени?!

Он взглянул на панель интрокома:

– Полчетвёртого!

– Варя вот-вот придёт, а у меня ещё ужин не готов. Отпусти меня! – Она попыталась высвободиться из объятий, но Максим не отпускал.

– Отпусти! Пожалуйста! – Марта скорчила жалостливую гримаску.

Максим ещё раз поцеловал жену в висок и разомкнул руки. Марта быстро вскочила на ноги и невесомой стремительной походкой умчалась на кухню. В проёме он видел то её чёлку, то широкий подол жёлтого домашнего платья. Ему невероятно нравилось, что она любила готовить, хлопотать по дому и иногда напоминала курицу-наседку. Казалось, Марта была создана из уюта, запаха хлеба и свежести чистого постельного белья.

Жили они скромно. Максим ремонтировал старых роботов, а Марта делала винтажные украшения на заказ. Максим редко вспоминал события прошлого. Они затёрлись и ушли в землю вместе с родителями, соседями и прежними знакомыми. Сейчас у него были жена, дочь и любимое дело. Настоящая роскошь, если вдуматься. Немногочисленные коллеги и приятели порой подшучивали, называя его подкаблучником и домоседом. В ответ он добродушно посмеивался и спешил вечером домой, чтобы обнять любимых девочек. Своё счастье он обрёл и искренне желал того же всем остальным, особенно в их неспокойное время.

Страна опять разваливалась. Прежние республики вспомнили об этнической идентичности и заявили о намерении отделяться. Мировой кризис и истощение природных ресурсов сказались на производстве и росте экономики. Инфляция, падение производства, высокие налоги, отвратительная экология и коррупция за два года до выборов похоронили администрацию президента. Оставалась надежда, что к выборам появится новый кандидат, который сможет всё исправить и наконец-то привести страну к процветанию. Но Максим почему-то в этом сильно сомневался. Жизнь научила его только одному: у каждого счастье разное. И неразумно пытаться причинить своё счастье другому. Ещё глупее – перекладывать заботу о своей жизни на чужие плечи. В обоих вариантах ничего хорошего не выходит.

Максим ещё несколько минут полюбовался женой. Улыбнулся, покачав головой и погрузился в чтение. Такие знакомые и такие чужие строчки сплетались в узор давно забытого детства. На миг показалось, что он слышит тяжёлое дыхание и едва различимый тихий шёпот: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека…» Будто время повернулось вспять.

Вдруг из прихожей донёсся шум возни, писк замка, грохот упавшего предмета, и на порог ввалилась раскрасневшаяся Варя в расстёгнутой куртке и с горящими глазами:

– Родители… – Она судорожно хватала ртом воздух. – Быстрее! Быстрее! Там… Там.

– Что случилось?! – Марта бросилась к дочке. – Тебя обидел кто-то?!

– Нет! Нет же! – Она даже топнула от возмущения. – Включите телевизор! Там люди! Много! На улице!

– Теракт?! – вскрикнула Марта.

– Нет!

– Толпа людей. Требуют чего-то. Кажется… – растерянно добавила Варя. – Я в новостях видела. Включайте быстрее!

Максим нажал на кнопочку интрокома, на стене тут же появилось изображение. На Красной площади собралось несколько тысяч людей, одетых в бело-синие цвета. Огромная толпа волновалась и бушевала как гигантское животное. Казалось, оно дышало и недовольно ворочалось. Ему хотелось вскочить и помчаться вперёд, но приходилось только лежать и копить ярость. Камера то и дело выхватывала надписи: «Долой коррупцию!», «За демократию!», «Даёшь правду!», «Требуем справедливости!»

– Боже мой! – Марта испуганно осела на подлокотник кресла. – Что творится-то! Ужас какой!

– И чего они добиваются… – покачал головой Максим.

– В интернете было написано, что свободы… – деловито заметила Варя.

– Ещё бы…– грустно отозвался Максим.

Вдруг камера переключилась на невысокую сцену, на которую поднялся худенький молодой человек в пуховике и направился к стойке микрофона.

– Какой ушастенький! – захихикала Марта.

– И нос длинный! – добавила Варя.

Молодой человек поправил микрофон, глубоко вздохнул и окинув толпу чересчур серьёзным взглядом заговорил: