Санкции

Разношерстная толпа сотрудников поздравляла друг друга с наступающим Рождеством и начинала медленно расходиться.

Разношерстная, потому что наряду со шведами тут работали испанцы – гендиректор, русские – часть экономического отдела, аргентинцы, немцы и еще бог знает кто, всех не упомнишь. И всех их, иностранцев, сюда когда-то, при каких-то загадочных обстоятельствах прислали для выполнения важных дел. И они тут и осели.

– Ну все, увидимся после праздников.

– Пока, пока…

Люди покидали холл административного здания и разбредались по заснеженной парковке предприятия. Администрация пошла на рождественские каникулы, остальные работают двадцать четыре на семь и триста шестьдесят пять дней в году.

Счастливого Рождества…

Глава 1. Как я не встретила Новый год

Этот год выдался очень сложным. Очень.

Сначала бесконечные мытарства с работой. Безденежье. Поиски, безуспешные поиски. Без результата.

И вдруг удачное предложение, просто счастливый билет какой-то! Мне, девчонке двадцати восьми лет от роду, предложили рабочий контракт в Европу. Настоящий контракт по профессии, а не «клубнику собирать». Это просто фантастика!

Отказываться было просто глупо. Неразумно. Это же один шанс на миллион. Второго такого никогда не будет. Вот оно – счастье! Так думала я, когда подписывала контракт в представительстве концерна.

Но вместе с ним, с этим предложением, навалилось много забот, хлопот, оформления документов. Переезд. Да не просто переезд, а в другую страну. Было много обещаний помочь в обустройстве на новом месте, хотя по факту обо всем, буквально обо всем хлопотать приходилось самим или самой. Но это же все равно хорошо! Это же новая жизнь. Это работа, это новые возможности. Это будущее. Которое, правда, надо было еще заработать.

Вот так мы и переехали из средней полосы России в северную Швецию. Предвкушений было много, ожиданий на миллион. На деле все оказалось более прозаично. Город, куда нас, а точнее, меня, как специалиста, направили, был маленьким. Какие-то девяносто тысяч населения не тянули даже на представление о захудалом городишке. А мы-то привыкли к другому… Но, видимо, придется отвыкать.

Придется заново учиться жить. В новой среде, в новой обстановке, если мы хотим здесь остаться. Остаться!

Поначалу выезд на работу за границу действительно был счастливым билетом, но потом все оказалось не совсем так, как мы себе это представляли. А точнее, совсем не так. Поэтому многие сложности пришлось переваривать на бегу, а некоторые и до сих пор перевариванию не подлежат.

Так вот. Переехали мы – я, мой муж Дима и двое детей трех и шести лет от роду – в северную Швецию по приглашению на работу в дочернее предприятие российского концерна «Металл» – «Нурдметт», которое якобы нуждалось в реформировании и систематизации. Потом-то оказалось, что просто никто из шведов не хочет и никогда не захочет тянуть такой административный груз за такие деньги, но это нюансы. Потому что у шведов есть четкие представления о том, что они будут делать, а чего точно не будут. Например, шведы не будут беспрекословно выходить по выходным на работу, если это не указано в контракте или работа не посменная, а мы, русские, жить будем на предприятии, если начальство прикажет. Специфика профессиональных отношений такая.

Но поначалу я ничего этого не видела.

И все вроде было. И квартира. И машину купили. И дети в садик пошли. И Дима пошел на курсы языка. Мне-то некогда. Я работаю и учу язык по свободной схеме, а поскольку производство тесно связано с русскими и иностранными предприятиями, то и шведский-то мне не особо нужен. Все деловое общение либо на русском, либо на английском.

Но вот незадача. Квартира съемная – дороговато. Свой ремонт делать нельзя. Даже обои переклеить нельзя. Машину купили за сущие копейки, она старая, прошлого века, но зато не в кредит и на ходу, потому как машина – это здесь не роскошь, это необходимость. И страховка, и бензин, и техническое обслуживание, и еще ежегодный техосмотр. В целом выходило много для семьи, где работает кто-то один, то есть одна.

Детей отправили в садик. И младшенькой Соне вроде нормально. А Алешке пришлось идти в садик, вместо подготовительного класса школы. В Швеции все дети идут в подготовительный класс школы в тот год, когда им исполняется шесть лет. Алешке шесть лет исполнилось в мае, а отправили его в садик к пятилеткам, язык учить. И понятно, что ему там скучно. Да еще он ничего не понимает. Каждое утро слезы, четыре месяца в таком режиме, и пока легче не становится. А дальше что будет? Он в семь лет пойдет в подготовительный класс с теми же детьми, с кем сейчас в садике? И ему опять будет все это неинтересно? А если язык не выучит?

С Димой вообще все сложно. Эйфория от переезда в Швецию сменилась затяжной депрессией. Ему не нравилось абсолютно все: еда, дома, магазины, люди в школе, люди на улицах, машины, автобусы. Ему не нравился язык, который надо было учить. Сложный он какой-то. Хотя надо сказать, что нет и не было у Димы таланта к языкам. Он и с английским-то разговорным на «вы». Так что тут все оказалось намного сложнее, чем предполагалось.

А я, а что я? Я должна была работать и встраиваться в новый режим работы в полурусском, полушведском предприятии. Быстро заглатывать и переваривать новые правила и привычки. Подстраиваться под всех, включая концерн, который требовал отчет в четыре утра, потому что Красноярск проснулся, а то, что разница во времени, им невдомек. Они проснулись, будьте добры, предоставьте отчет.

Мне приходилось улаживать вопросы в садике и уговаривать не вызывать психолога Алеше. Объяснять, что все у него нормально, просто он никак не подстроится. Вчитываться в правила предоставления мест в детских садах и их организацию. Например, место в садике не может быть предоставлено более чем на три часа в день или на пятнадцать часов в неделю, если один из родителей не работает.

– В смысле?! – возмущался Дима. – Это что, я еще и с детьми сидеть буду?

Тут мы узнали про отцовский декретный отпуск и о том, что отец обязан уделять детям ровно столько же внимания, сколько мать. Да еще и домашние дела делать наравне с женщиной. В общем, культурный шок планетарного размаха.

– Не буду я сидеть с детьми, – орал Дима уже в сентябре, – ты с ума сошла? Решай, как хочешь, иначе домой поедем!

И я решала.

И решила. Поскольку детям необходимо было учить язык, выбила я детям целых тридцать часов в неделю в садике. Тридцать! Учите язык и привыкайте к местной культуре, будьте добры. Только теперь Диме надо было отводить детей в сад и забирать их оттуда, потому что я уезжала на работу рано и возвращалась поздно. Задерживалась практически ежедневно. И Диме надо было накормить детей завтраком, умыть, почистить зубы, надеть то, что я приготовила с вечера, довести до детского сада, который находился в двух кварталах от нас, и дальше идти на свои курсы шведского или куда там еще. А потом, через шесть часов, детей надо было забрать, привести домой, переодеть в чистое – о, шведский детский сад – это приключение Незнайки и Тюбика! – и накормить тем, что стоит в холодильнике. Все всегда было наготовлено, надо было только достать, разложить на порции и погреть в микроволновке. Накормить, помыть посуду. Все.

Но эти героические подвиги вызывали бурю негодования. Как это он, мужчина, занимается бабской ерундой! И его совсем не смущало, что его жена занималась мужским делом – зарабатыванием денег. Это было в порядке вещей. Но каждый день, в прямом смысле каждый день, с того момента, как мы переехали, я слышала одни и те же упреки, что все здесь его не устраивает, что все плохо, все не так. А подстраиваться он ни под кого не будет, он же не мальчик, в самом-то деле! Нет, он подстраиваться не будет.

Он и раньше-то не особо напрягался, пока дома жили. Всегда были какие-то причины уволиться с работы – потому что начальник какой-то не такой, потому что сотрудники не такие, потому что клиент не так сказал – и потом долго искать следующую работу. А в это время мне приходилось прикрывать дырки в семейном бюджете. Даже как-то пришлось продать бабушкину дачу, которая осталась мне после ее смерти, ради того, чтобы выплатить кредит за машину, на которой ездил Дима, но не имел возможности ее оплачивать. Что-то тут было неправильно уже тогда. Но я этого не видела. Я думала, что очередной кризис в стране, мужа уволили – так бывает, надо собраться с силами и пережить. И я собиралась с силами и помогала чем могла.

А недовольство Димы за пять месяцев, что мы живем здесь, только росло и росло. И все мои увещевания о том, что мы же взрослые люди и понимали, что будет сложно, не давали ровным счетом никакого положительного результата. Он скрипел, как несмазанная телега, по поводу и без. Хотя надо отдать должное – повод находился всегда.

Вот и теперь, на носу встреча Нового года, а мы, по мнению Димы, даже стол накрыть нормально не можем. И не потому, что нет денег, а потому, что продукты здесь не такие. Невкусные. Как можно сделать селедку под шубой из шведской маринованной сельди, которая отдает то ли сахаром, то ли горчицей, то ли апельсином? Как можно нарезать оливье без соленых огурцов? Они же здесь все маринованные в каком-то сладковатом рассоле. Они не соленые, они сладкие и уксусные. А колбаса? Где мы возьмем нормальную колбасу на оливье. В общем, все! Новогодний стол коту под хвост.

А если вспомнить, что за три недели до этого мы судорожно собирали детей на новогодний утренник, который проходит непременно числа одиннадцатого-двенадцатого декабря и называется Люсия, то общая картина приобретает оттенки хорошо распланированного хаоса.

А детские костюмчики? Нет, здесь нельзя на утренник привести ребенка в том костюмчике, в котором родитель хочет. Здесь всех детей одевают в ночные рубашки – в прямом смысле слова, только я сама этого на тот момент этого не знала – мальчикам надевают на голову бумажные колпаки со звездами, а девочкам – короны со свечками. Нет, есть еще некоторые варианты, как пряничный мальчик – пижама коричневого цвета с белым нехитрым узором по рукавам и штанинам и такая же коричневая панамка, и помощник Томтена (шведский вариант Деда Мороза) – красная пижамка с красным колпачком, и все! Для девочек верхняя часть такой пижамки заменялась на тунику или платьице. А где же наши зайчики, мишки, волки, снежинки, мальвинки и прочая сказочная нечисть? Я сама помню, что как-то в начальной школе была королевой Луной, и папа мастерил мне корону-месяц, который зажигался, когда я нажимала на кнопочку в рукаве. Да, батарейки были на спине. Ну класс же! А еще я была белочкой… И до переезда мои дети тоже были снежинками, мышками, белочками, трансформерами. А теперь? Всю оставшуюся жизнь в ночнушках?

Кстати, с ночнушками этими тоже неувязочка вышла. Добрые люди отдали мне два платьица: одно – на дочь, другое – на сына. Я даже растерялась сначала, мальчика в платье? Но мне объяснили, что так положено. Ну, положено так положено. Колпак сами делали из куска ватмана, который я выпросила на работе.

И мне показались такие одежки какими-то слишком скучными. Детский утренник, а дети одеты, как с постели встали. А ведь на самом-то деле, как потом оказалось, что дети и должны быть одеты в одежды «как с постели встали». Ну я и обшила за одну ночь оба платьица мишурой елочной да блестками по подолам, рукавам, воротникам. Так, чтоб красиво было! Воспитательницы в садике чуть в обморок не попадали, когда увидели это чудо. Все дети в белых простых хлопчатобумажных ночнушках, с колпаками или коронами на головах и электрическими свечками в руках, а мои… Ну «Голубой огонек» на выезде, что сказать! Воспитательницы удивлялись, смеялись, даже фотографировались с моими детьми. А я смотрела на все это и не понимала, а что я такого сделала? Потом одна воспитательница взяла меня за руку и на английском объяснила, что это ночные рубашки. Когнитивный диссонанс моего восприятия детского утренника только усиливался.

– Зачем? Зачем детский утренник с детьми в ночных рубашках? – думала я, в шоке от услышанного.

Оказывается, что это традиция такая: дети вставали ночью – поэтому они в ночнушках – и шли «задаривать» Томтена чем-нибудь, обычно рисовой кашей. Тут тоже есть вопросы, но я даже не пытаюсь вникнуть в ответы на них. Мне бы с ночнушками разобраться. Так вот, дети в ночнушках как бы служат Томтену, а он одаривает их подарками. А еще приходит Люсия – девочка-подросток в такой же белой длинной ночнушке с длинными волосами и короной из зажженных свечей на голове (свечи, как правило, электрические) – и приносит свет. И дальше идет описание трагической судьбы Люсии, как христианской мученицы. Одним словом, печальное какое-то действо это шведское Рождество оказалось.

На утреннике Дима не выдержал того, что наши дети выглядят не так, как остальные, и убежал. Ему показалось неприемлемым то, что я сделала с ночнушками.

– Ну в самом-то деле? Оставила бы, как было, – орал он на меня у машины. – Домой сама придешь!

Сел и уехал домой.

Мне пришлось оставить детей до трех в садике, хотя многие родители позабирали своих чад, и галопом нестись на работу.

А потом… А потом мне пришлось еще извиняться на работе перед русским начальством за то, что я была на детском утреннике. Видите ли, это неважно. У меня неработающий муж, поэтому он мог бы поприсутствовать там один. Хотя посещение утренника было заранее обговорено и утверждено начальством. Да, не в письменном виде, но мне шведская начальница отдела кадров сказала, что это неважно.

Поэтому я спокойно отправилась на утренник Люсии…

Было как-то странно, что мысли, что мне тоже хотелось увидеть своих детей на утреннике, у русского руководства почему-то не возникло. А вот шведы меня не только поняли, но и поддержали, потому что сами были на таких же утренниках. Эти утренники проходят очень организованно, в одно и то же время. И право у меня, как у работника, тоже было на такое мероприятие, и уведомила я всех заблаговременно, и официально все оформила, но нет, начальству русскому до всего есть дело. Хотя это совсем не их дело.

Итого – год был непростой. Очень непростой. Я была вымотана донельзя. Силы были исчерпаны до самого донышка.

И теперь я пыталась смастерить хоть сколько-нибудь приличный стол для встречи Нового года, чтобы все было ну хотя бы неплохо.

Торт испекла, стоит на балконе.

Селедка под шубой тоже стоит на балконе. Благо добрые русские люди с того же «Нурдметта» подсказали, где можно взять нормальные, привычные для нас, селедку, и огурцы, и колбасу, и гречку, и сырки, и еще много чего, главное было – вспомнить и спросить об этом вовремя.

Как говорится, ларчик просто открывался – есть магазинчик, который торгует продуктами бывшего Советского Союза, и везут их сюда, как ни странно, из Прибалтики или, что еще более странно, из Германии. Раньше из Беларуси возили, но теперь там таможня, пошлины, сборы. Одним словом, дорого и долго. Но Германия… Ах, ну да, там в некоторых районах немецкий учить не надо – все на русском разговаривают.