Санкции

– Пошли вместе, – предложила начальница.

– Пошли…

– Я не представляю, что могло случиться, – продолжила начальница, как будто бы она первый день на этом месте.

Нет, она, конечно, новенькая. Она пришла после того, как я вступила в должность в начале августа прошлого года. Но за пару-то месяцев уже можно было понять, что случиться может все, что угодно. Специфика такая.

Компьютер грузился медленно. Так, словно его не волновали проблемы с мазутом. А должны были… Хотя… Это же машина.

Выяснилось, что все было подано на утверждение в Красноярск. Но в Красноярске утвердили только часть платежей за ноябрь. Платеж передавался на утверждение в начале декабря, дважды. Опять же не был подтвержден по причине того, что у поставщика сменился электронный бланк счета-фактуры. Я писала разъяснительное письмо, что бланк не играет роли, пока остальные реквизиты остаются прежними. Остальные реквизиты – это наиболее важная информация: адрес, телефон, электронная почта, организационный номер, налоговый номер в Швеции, поскольку предприятие шведское, номер счета-фактуры, номер заказа, в конце концов. Но, видимо, кто-то что-то где-то как-то понял не так, и счет на мазут до сих пор не согласован, а следовательно, не оплачен. Вот и вся история.

Я и начальница на некоторое время подвисли, как сломанный компьютер. Она – потому что сама утвердила этот платеж на первой ступени цепочки согласования. Я – потому что переподавала его дважды, да еще и с объяснительным письмом.

И стало совсем непонятно, что тут непонятного.

Звоню в концерн. Трубку снимает какая-то девушка.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Нам, таким-то таким-то, не подтвердили платеж на оплату мазута. Номер ордера и счета-фактуры такой-то.

– Сейчас проверю…

Пауза. Я киваю начальнице, мол, дозвонилась, сейчас все уладится. Хотя понимаю, что, даже если сейчас все и наладится с утверждением, платеж пройдет не раньше, чем завтра, а поставщик получит предоплату, а по факту оплату, не раньше, чем послезавтра, и мазут привезут нам еще только дня через два в лучшем случае, а то и через три. И что делать эти три дня людям, которые ходят на смены в горячие цеха?

– Окей, – начальница выходит и медленно направляется к себе в кабинет.

Понятно. Она оставила меня разбираться со сложившейся ситуацией. Что сказать? Буду разбираться.

Габриэлла Берг, как человек и как начальница, явно попала не на свое место, что было абсолютно очевидно при ближайшем рассмотрении. Эта дама лет пятидесяти, очень нехарактерного для Швеции гламурного вида не привыкла работать в авральном режиме, от слова совсем. Для нее работа должна была быть, как праздник: пришла, кофе попила, платье и прическу показала, что-то там решила попутно, и все. А у нас тут так ничего не работает. Тут вообще ничего не работает так, как должно. Пять месяцев я тут, и пять месяцев аврал. Поэтому начальницу Габриэллу было чисто по-человечески жалко. Ну не место ей тут, совсем не место.

– Девушка, – голос в трубке оживился, – а зачем вам мазут?

– В смысле, зачем нам мазут? – опешила я. – У нас раздевалки топятся мазутом. Зима, понимаете ли, такая же, как в Красноярске.

Или в Красноярске нет зимы? Или там зима какая-то другая? Или у нас тут другая зима? Что-то я плохо понимаю…

– А зачем вам мазут, вы топитесь электричеством, судя по счетам за электричество.

– Электричеством топятся печи, а не раздевалки с душевыми, – я теряю профессиональный самоконтроль, – у нас люди не могут мыться холодной водой после смены.

– Понятно. А почему счет-фактура выглядит как-то странно?

– У них поменялся электронный бланк. Видимо, сменили бизнес-систему, но это не играет никакой роли, потому что основные реквизиты остались прежними. Я писала разъяснительное письмо. Хотите, я Вам его перенаправлю еще раз?

– Нет, не надо, оно здесь есть, это Ваше письмо.

– Вот и хорошо, – обнадеживаюсь я, – согласовать можно?

– Боюсь, что у нас уже ушли те, кто утверждают счета на оплату в электронном виде. Я подам все сегодня, с объяснениями, а утвердят уже завтра. Больше, к сожалению, ничего не могу сделать.

– Спасибо… – я оседаю в кресле.

– До свидания. – Гудки.

В смысле завтра?

Встаю и иду к начальнице. Объясняю всю ситуацию. Она нервно-нервно щелкает длиннющими ногтями, вздыхает и направляется к двери. Я за ней.

– Ты иди, – кивает она мне в сторону моего кабинета, – а я наверх.

То есть она пошла к генеральному директору. Больше наверх идти особо не к кому. Отдел закупок не поможет. Потому что они сами только что разговаривали со мной у лестницы.

Я села за стол и подумала, что это конец.

Вот как так! Я же все сделала правильно. Все подала вовремя, всем все разъяснила, и все равно такая неразбериха. Как так-то?

Я уже даже не понимала, моя ли в том вина, что платеж не прошел, хотя, поразмыслив, можно прийти к выводу, что нет, не моя. Я следовала порядку, установленному на предприятии и в концерне. Выше головы не прыгнешь, но все равно останешься виноватым.

Ладно. Дышим ровно.

Живот скрутило жуткой болью. Понятно, это стресс. У меня так всегда бывает, какая-то неприятность, и все – живот скручивает калачом, и боль такая, что дышать невозможно.

В кабинет стремительно ворвалась Таня Толковая. Ее когда-то давно, лет шесть назад, командировали сюда, почти как меня, для наведения порядка, систематизации процессов и модернизации производства. Тане было чуть за тридцать, и она была почти что старожилом, знала все, умела почти все, управляла почти всем. Регулярно бывала у всех начальников отделов с целью доведения до их сведения, чего от них ожидает русское начальство концерна, и разъяснением, как им надо управлять предприятием. Таня была этаким подпольным начальником, в прямом смысле этого слова.

– Света, ты слышала, у нас тут ЧП? – с налету начала она. Ни «здравствуйте», ни «как дела», ни «доброе утро». Нет, я все понимаю, утро добрым не бывает. Особенно такое утро. И все-таки…

– Что еще случилось?

– Раздевалки мерзнут, мазут не завезли…

– А… Это, – протянула я.

– Ты уже знаешь? – она остановилась.

– Сложно не знать, когда меня прям на входе тетеньки поймали и отпускать не хотели. Кое-как отбилась от них. И тут ра-а-аз, и начальница за горло… Где мазут? А что? А я ниче… – я старалась сохранять самообладание, но получалось, видимо, не очень.

– В смысле? – Таня подвисла.

– Что, в смысле? Я подавала мазут на утверждение три раза в ноябре и декабре прошлого года… Ага. Ни разу не утвердили. Потому что там, в Красноярске, все время концерт по заявкам радиослушателей: здесь играем, здесь играем, здесь не играем, здесь рыбу заворачивали… Без пол-литра не поймешь… Господи, прости, – на полной истерике выдала я.

– То есть Красноярск не утвердил?

– Не-а, не утвердил.

– Та-а-а-а-а-ак, – протянула Таня, – а у начальницы ты была?