Санкции

«Не поняла…» – подумала я.

А что, все-то? С одной стороны, на меня навалились сомнения и чувство вины, что Дима один с детьми целыми днями, а я на работе. А с другой – я же на работе! Я не на танцах. Не у мамы в гостях. Не с подружками на посиделках. Я на работе. На той работе, ради которой мы все бросили и двинулись с места.

В нашем городе средней полосы России не было нормальной работы. Или так, она была, но не оплачивалась так, чтобы нам хватало, чтобы я, как мать двоих детей, досидела бы второй декретный отпуск и только потом вышла на работу, устроив отпрысков в дошкольные учреждения. Нет и не было в нашем городе таких зарплат. Пахать должны были оба. А с учетом того, что Дима менял работу каждый год, при этом хорошенько посидев дома в промежутках, а меня не брали на приличную работу с двумя маленькими детьми, потому что они будут болеть, предложение поехать за границу, поработать на одном из дочерних предприятий русского концерна, представлялось огромной удачей. Оно и сейчас огромная удача! И я прикладываю все усилия, чтобы не просто зацепиться, а стать нужным сотрудником.

Так стоит ли теперь роптать, что что-то тяжело и не так, как мы представляли. Мы же понимали, что будет именно так – сложно и непредсказуемо. Или это осознавала только я?

– Давай, ты оденешь детей и я пойду с ними погулять? – донеслось откуда-то из глубины квартиры.

– Давай…

Я вытерла руки и пошла одевать детей.

Мы, все четверо, сидели на полу маленькой прихожей и смеялись, как дети, когда Соня натянула шапку задом наперед. Вид у нее был очень смешной, очень. Словно гномик! Да, шапка такая интересная, тоже досталась нам от добрых людей, вроде шапочка как шапочка с помпончиком, но с ушками. И если шапку надеть задом наперед, то помпон съезжает назад, и получается в прямом смысле шапка гнома.

– Все, мы пошли…

Дима, Алеша, которого здесь все звали Алекс, и Соня вывалились из квартиры и пошли на горку у детского сада. А мне досталось полтора часа отдыха: как говорится, хочешь – посуду мой, хочешь – комнаты пылесось, хочешь – игрушки собирай. Там еще стирка в бачке лежит, ее не забудь. А так да, полтора часа отдыха.

Глава 2. Везут мазут

— Деньги вперед, – заявил монтер, – утром – деньги, вечером – стулья или вечером – деньги, а на другой день утром – стулья.

– А может быть, сегодня – стулья, а завтра деньги? – пытал Остап.

    И. Ильф и Е. Петров «Двенадцать стульев»

?

Второе, третье, четвертое, пятое января…

Дни прошли никак: то есть в длинных и совершенно бесполезных переговорах с технической службой поддержки системы, только что установленной на предприятии. Больше-то общаться было особо не с кем, ибо многие из администрации были еще на новогодних каникулах. Хотя… многие, да не все. Предприятие не останавливается, производство продолжается, и поддерживать все это просто жизненно необходимо.

А новая система отказывалась работать, как было задумано.

По замыслу руководителей, новая система должна была сократить рабочее время настолько, что прям вот один человек легким движением руки сможет управлять целым предприятием. Ага… Мне нравятся мечты наших руководителей – что бы ни делать, лишь бы не платить зарплату работникам.

По факту же получалось, что ничего не работало само по себе. Более того, новая система не хотела «общаться» со старыми, и получалось, что огромный пласт информации приходилось заново вносить уже в новую систему вручную. Все вносить заново! Это, конечно, отдельное удовольствие – заниматься мартышкиным трудом по приказу откуда-то сверху, кто и в глаза не видывал, как происходят рабочие процессы и как работают системы. Но зато они все знают.

Откуда такая уверенность?

Как начальство в Красноярске вообще может предполагать, что оно точно знает, что и как работает на местах? При нехитром анализе получалось, что там, наверху, вообще ничего не знают ни о местном законодательстве, ни о местном налогообложении, ни о трудовом законодательстве, ни о законодательстве предпринимательства. Собственно, а зачем им?

Не знаю. Наверное, незачем.

Однако даже я, далеко не юрист по образованию, просто обыкновенный бухгалтер, легким движением мыши нашла много интересного, особенно в области взаимоотношений государства и частного или юридического лица. Ну все же есть. Бери и читай.

Нет, надо же со своим уставом в чужой монастырь. Все надо сделать по-своему. К бабке не ходи – они самые умные! А вы тут типа все не того сорта, поэтому разговаривать с вами никто не будет.

Противодействие среди шведского персонала в принятии новой системы не было огромным, скорее тихо, подпольно вялотекущим возмущением. Потому что новая система предполагала, что каждое маленькое ответственное лицо на местах должно будет теперь уделять гораздо больше времени внесению данных в общую систему. Что, в свою очередь, приведет к отрыву от реального производства. Людей-то больше не станет, а скорее наоборот, только меньше.

Как меньшее количество людей будет справляться с бо?льшим количеством работы? Спросите Красноярск. Они там умные. Больно умные.

Десятого января к проходной у административного корпуса я пришла, видимо, одной из первых. Турникеты были в снегу, снег не чищен, и пройти было очень сложно. Но я не сдаюсь никогда, поэтому, навалившись всем своим телом, я сдвинула турникет и в буквальном смысле просочилась на территорию предприятия. Рухнула в снег, встала, отряхнулась. Хорошо. С Новым годом! С новым счастьем. С Рождеством. Иду на работу.

В холле административного здания меня ждала какая-то женщина, которая бурно разговаривала с работницей на проходной. Вахтером назвать эту работницу язык у меня не поворачивается. Потому что она была точно не вахтер, а скорее, администратор в полном смысле этого слова. Она заведовала всем: от почты и бейджиков до накладных и пропускных листов, и еще много чем, о чем я понятия не имею.

Эта работница остановила меня и спросила на английском, знаю ли я, как обстоят дела с отоплением раздевалок и душевых? На что я совершенно честно ответила, что я ни сном ни духом… Она перевела это все женщине, которая возмущалась, и по ее реакции я поняла, что ответ был неверным. Что я должна была что-то знать или хотя бы подозревать, тогда я спросила, а что, собственно, случилось.

А случилось вот что.

Люди сдали смену и пошли в раздевалку, чтобы переодеться и принять душ, и тут-то выяснилось, что горячей воды нет. И отопления в раздевалках тоже нет. Смена, которая пришла в шесть утра, не успела этого понять до выхода в цеха, потому что они не принимают душ перед вахтой. А то, что было прохладно, так, говорят, что по утрам всегда прохладно. Зато те, кто сменились, во всей красе смогли оценить русское выражение «холодный душ», потому что он был буквальный. Холодный. Душ. И отсутствие отопления.

Медленно, но верно, до меня начинает доходить, что причина отсутствия отопления и горячей воды лежит в отсутствии мазута. А отсутствие мазута говорит о том, что платеж не был утвержден, а значит, не был оплачен, а значит, подрядчик и не собирается привозить мазут сегодня. И завтра тоже. То есть проблема растянется как минимум на ближайшие двое суток.

Пятясь к двери, я судорожно объясняю, что ничего не знаю и знать не могу, но могу узнать. Проскальзываю в дверь в администрацию и несусь что есть сил в кабинет.

«Ну просто прекрасно! – думаю я. – Просто отлично!»

Интересно, платеж не прошел случайно или его не утвердили в Красноярске? И то и другое не получится, потому что, если платеж утвердили, он должен был пройти, если только не технические сложности.

Последние три месяца были постоянные сбои в технической поддержке работы предприятия. Что это такое? Это когда все то, что должно идти незаметно через административный отдел – ордера на сырье, закупки, поставки, оплата и так далее – идет «с барабанным боем» так, что все об этом знают и ощущают на своей шкуре. Как сейчас, в прямом смысле слова.

Вот и теперь я предполагаю худшее: что-то где-то застряло и опять придется пробивать ломом в виде звонков по всему миру и переговоров там, где и так все было обговорено и ясно с самого начала.

За последнее время бо?льшая часть поставщиков перевела «Нурдметт» на предоплату. А все почему? А все потому, что предприятие неоднократно задерживало плату за предоставленные сырье и услуги. И почему? А потому что цепочка согласования оплат такая длинная, что начинать согласовывать оплату надо было еще до оформления заказа. Что в некоторых случаях и делалось. Как, например, с сырьем из Китая. Китайские товарищи ни ложки сырья не отгрузят без предоплаты. Ни за что. И время поставки исчисляется в месяцах, то есть три месяца со дня оплаты. Почувствуйте всю прелесть происходящего.

Однако задержки все равно происходили, и в результате – предоплата по большинству позиций. А это значит, что, скорее всего, мазут не завезли, потому что его не оплатили. Мазут не оплатили, потому что его не согласовали. Почему не согласовали?

Мне навстречу с лестницы кубарем катится Лена Абрамссон – начальница закупочного отдела. Она кричит мне что-то на шведском. Потом, видя, что я остановилась, замерла в оцепенении, смотрю на нее немигающим взглядом, она переключается на английский и кричит мне уже так:

– Что? Что вы опять не согласовали? – Орала Лена.

Мне стало страшно.

– Я подавала ордер и в новую систему, и в старую еще два месяца назад. Как положено – два месяца назад! – Кричала Лена на все административное здание.

– Лена, я не знаю. Если ордер был, значит, его подали на утверждение. Я сейчас все проверю, – лихорадочно отвечала я, понимая, что раз ордер был, значит, его подавали на утверждение. Что же с ним случилось?

Не успела я повернуться у лестницы, как увидела начальницу кадрового отдела – Грету Нурберг. Она неслась мне навстречу или, вернее, сверху лестницы, со второго этажа, и мне показалось, что меня сейчас снесет БТР, но она резко затормозила в метре от меня и нависла надо мной, как грозовая туча.

– Где? Где мазут? – орала Грета на английском, потом она увидела Лену и продолжила на шведском в еще большем возбуждении… Я не понимала, о чем они говорят, если это можно так назвать, однако слово «ордер» проскакивало через слово, и я поняла, что, скорее всего, проблема не в ордере, а в том, что он где-то застрял.

Медленно, на дрожащих ногах я повернулась и пошла по коридору к себе в кабинет. Но тут входная дверь на противоположной стороне холла распахнулась, оттуда вышла наша директриса, в смысле, начальница экономического отдела – Габриэлла Берг – и направилась прямо ко мне.

– У нас проблема! – сказала она мне по-английски.

– Я уже знаю, – ответила я, – но пока я никак не могу дойти до своего кабинета.