Двадцать два рассказа

– Нильс! Тащи сюда фолиант с железными защёлками!

Ганса трясло. Дай Бог! Он всегда, а особенно сейчас, остро нуждался в свежих мыслях и идеях. Работа стоит, а издатели, верные договору, наседают, требуют новых сказок. Да чтоб получше и поинтереснее.

«Петер, ты часто оживлял мою фантазию древними книгами, не оплошай и сейчас!»

Книги современников Ганс предпочитал обходить стороной. Тронешь, потом по судам затаскают. Плагиат, нарушение авторских прав, стыд, позор. Не-ет! Он любил рыться в древних мифах и легендах. Желательно, привезённых очень издалека: там добавить, здесь отнять, тут подчистить, а где оставить, как есть. Так и получались прекрасные сказки, коими зачитывались северяне.

Сын Петера бухнул на столик толстенный том и поспешил встречать новых посетителей. Ганс с трепетом раскрыл книгу, а старый морской волк блаженно откинулся и осоловевшим, но строгим взглядом посмотрел на паутину над головой.

Зашуршали переворачиваемые страницы. Быстрее, еще быстрее…

«Это именно то, что надо!» – от восторга Ганс готов был пуститься в пляс.

– Я её беру! – голос предательски дрогнул, чем прибавил к стоимости книги ещё пару крон.

Во хмелю или в трезвости, но Петер знал толк в торговле. Двадцать пять крон! Как молотом.

Наскоро попрощавшись и прижав к груди драгоценную покупку, Ганс, забыв о трости и респектабельности, самым неподобающим образом вприпрыжку побежал домой.

«Плевать на деньги, уволю в крайнем случае кухарку, ведь это шедевры! Э-эх, издатели ахнут, я такое напишу!..» – мысли лихорадочно скакали в голове.

Дома Ганс накричал на прислугу и, даже не потрудившись выбраться из калош, поспешил в кабинет. Запершись изнутри, наконец-то немного успокоился. Фолиант поражал величиной и количеством древних альбионских сказаний. Ну, сейчас он развернётся!

Не мешкая, Ганс присел к столу, положил перед собой чистый лист бумаги и обмакнул в чернила гусиное перо.

– Так. Угу! Значит, вместо баньши у дороги будет сидеть безобразная ведьма. А рыцаря превратим в солдата. Дерево, дупло – пусть остаются. Я сегодня, хи-хи-хи, добрый! Дальше. Три двери. Три гнома. Гм. Пожалуй, коротышек надо убрать. Разбойников, что ли, туда сунуть? Нет, было уже это где-то. А если… Собаки. Собачищи! И добавим им для устрашения ещё и огромные глаза, как вот эта тарелка с выпечкой. Хорошо!

Крошки пирога неряшливо сыпались под перо, быстро покрывающее лист словами. Кляксы живописно покрывали как бумагу, так и её окрестности. Сказочник, не замечая этого, пачкал манжеты и писал, высунув от напряжения язык.

– Что там дальше? Зачем баньши дудочка? И ведьме она ни к чему. Угу. Пусть будет… э-э-э… Огниво! Вот так. Отлично!

До глубокой ночи трудился Ганс над древним фолиантом. Навскидку прорисовывались сюжеты восемнадцати сказок. Новых! Поборов жадность, он посмотрел в окно и произнёс:

– Там ещё с полсотни всяких страшилок осталось! Как с ними быть?

На удивление быстро придумав, он схватился за ножницы. Вскоре фолиант похудел ровно на восемнадцать сказаний. Удовлетворенно кивнув, Ганс прикинул, хватит ли у него времени на небольшое путешествие и последующий визит в издательство с готовым материалом. По всему выходило – успеет. Что же до остальных сказок, то и с ними проблем возникнуть не должно. В соседнем государстве жили два брата, тоже сказочники. И если он предложит им эту книгу, скажем, крон за… тридцать, то… Может, и они из неё что-нибудь почерпнут. И на здоровье, ведь Петер отправится ещё не в одно путешествие!

Откинувшись на стуле, он погрузился в праведный сон труженика и захрапел:

– Хр-р-р-р…

Из тени в углу вышло маленькое существо с двумя зонтиками под мышкой, виновато поправило колпак, запрыгнуло на краешек стола и, икая, принялось водить пальцем по страницам рукописи Ганса.

Закончив, Оле-Лукойе – домовой, безграмотный патриот, алкоголик, редкий разгильдяй и большой любитель ходить в гости, удовлетворённо покачал головой, повернулся к спящему и раскрыл над ним цветной зонтик. Какой домовой не знает почерк хозяина?! На лице сказочника медленно расцвела счастливая улыбка.

Спорная территория

«Мнение сената разделилось, и в этот момент в зал заседаний вошёл Превеликий вождь эльфийского клана Клёна и Ромашки – Гульбан. Вожди гномьего и орочьего кланов почтительно встали, признавая лучшего среди равных. И это склонило чашу весов в пользу…» – выделив отрывок, я раздраженно нажал «Delete» и откинулся в кресле:

– Слишком пафосно!

В голове колыхалась белёсая муть, и усталость сыпала в глаза песок. Поспать бы! Да вот только срок сдачи рукописи висел дамокловым мечом.

На кухне хлопнула дверца холодильника, и раздался треск разрываемого пакета.

– Пельмени несвежие! – больше для проформы сообщил я гоблину.

Тот уже вторую неделю без спроса проживал у меня, имея более чем странные гастрономические пристрастия и наотрез отказываясь изучать язык. Ему, скотине, вполне хватало одной зазубренной идиомы.

– Да пошел ты!

Я кивнул и прикрыл глаза.

Мерзко пискнул телефон, переключаясь на автоответчик.

Абонент говорить не спешил. Громко сопел и чмокал губами. Я потёр виски. Наконец, гнусавый голос произнес:

– Ты это… – за время долгой паузы я успел от души зевнуть и терпеливо дождаться окончания фразы, прозвучавшей с нажимом и чувством: – Того!

– Кого? Чего?

Автоответчик отключился.

Я задумался. Это ещё одно предупреждение?

…Первое случилось полтора месяца назад.

Строгая салат оливье, я вспомнил, что забыл купить майонез. Вернувшись, обнаружил в кастрюле вместо относительно съедобного крошева нечто совершенно неприглядное и по запаху очень напоминающее содержимое канализации. Притом, что входную дверь я точно запер. Следовательно, была применена магия.

Второе – три недели назад.

Распечатанный текст отдельных глав романа превратился в жёванные и рваные клочки, испещрённые неприличными выражениями, корявыми рожицами и невнятными угрозами.

И если первое предупреждение я легко приписал вмешательству кикимор – такие шутки в их духе, – то вину за второе я возложил на гремлинов и зубастиков, одинаково незнакомых с грамотой и имеющих весьма своеобразное чувство юмора.

Да, уже давно среди писательской братии ходили слухи, что стражи порталов – неподкупные брауни, вкусили прелестей русской водки и, иногда, позволяли себе, оставляя посты, длительные отлучки в магазин.

Оливье, точнее то, во что оно превратилось, отправилось в заскучавшую за ним стихию – канализацию, и мне пришлось обойтись надоевшими до тошноты пельменями. А текст распечатал с диска заново. Глупые выходки!

О причине я знал.

Чем ближе время пришествия на землю великих и не очень рас, тем обстановка становится напряжённее. Мне говорили об этом и гномы, и эльфы, и орки.

И вот новое, уже традиционно корявое предупреждение. Однако я пока не догадывался, кто за ним стоял. Читатели исключались. Хотя некоторые индивидуумы меня обзывали паникёром, торопыгой, нервяком и шизофреником. Подлый поклёп! Деятельный, порывистый холерик – это да.

Зевая, я едва не вывихнул челюсть.

Пару… ну, тройку часиков посплю и – вперёд. Осталось мало времени. Надо ведь ещё сдать рукопись, отредактировать и запустить в тираж. Успею! Светлая голова важнее.