Двадцать два рассказа

В городе уже было неспокойно. Навозники спешно били птицу, загоняли скот, ладили коптильни, перетряхивали мешки и выкапывали картошку. Сделав крюк, я заскочил к Веронике и попросил её поработать звонарём. По пути перехватил эльфа Василия. Тот сразу дал добро и бросился выполнять поручение.

В саду учителя было зелено и спокойно. Усевшись под открытым окном, я набил трубку и с наслаждением закурил. Из дома слышались голоса – шёл урок.

– А почему так произошло? – раздался писклявый фальцет.

«Гоблины! – удовлетворённо подумал я. – Вы-то мне и нужны».

Они тяжело шли на контакт. Уж слишком застенчивы. Честно говоря, только учителю и удалось наладить с ними отношения.

– Ну, я вам уже рассказывал о динозаврах, ледниковом периоде и смене эпох. Как это называется, одним словом?

– Катаклизмы! – хором ответили мохнатые ученики.

– Правильно. Вот и сейчас происходит нечто подобное. Реальности не могут находиться в стабильном состоянии и меняются местами. Перетасовка, так сказать. Вообразите упавший на пол торт из коржей. Понятно? Вы торта не видели? Хорошо, тогда проведём опыт.

Раздался плеск воды и какой-то шорох.

– На ваших глазах мну в кулаке влажный лист бумаги. Видите? Так и появляются каверны – трещины в неожиданных местах. А вот здесь просочилась капля – это живая стена. Смена реальностей происходит очень редко, и нет документальных свидетельств. У вас же есть письменность? И как она выглядит? Во-от. А люди даже не обратят внимания на деревья со сложными росписями. Посчитают рисунком коры. И самое главное – древесина не вечна. Так и у нас. Письменность появилась несколько тысяч лет назад. Что было раньше? Во-от. Не летописная смена реальностей. Но обратите внимание на ещё один аспект. Человечество, будем честны, изгадило эту реальность… и исчезло. Ему на смену пришли мертвецы, для которых проблемы экологии и прочего – пустой звук. Дивная логика, не находите? Следовательно, Высший Разум существует!

Я усмехнулся.

Учителя зовут Андрей Иванович. До нашествия мертвецов он преподавал историю. Теперь гоняет по всем дисциплинам. Но на дому и лишь пришельцев. Навозники не видят смысла в образовании для своих отпрысков.

Андрей Иванович меня как сироту пытался опекать, но нам так и не удалось найти общий язык. Я тупо хотел поесть, а не слушать высокопарные фразы о традициях, укладе, морали и нравственности…

Это он высказал теорию о наложении скоростей. Она заключалась в том, что на момент переноса мы, счастливчики, возвращавшиеся на пароме с представления цирка-шапито, равно как и реальности, находились в движении. Это подтвердили и беженцы – кто плыл в лодке, кто ехал в машине. Относительно изолированное расположение моего города дало им и нам шанс на выживание.

– Ох и накрутили вы, Андрей Иванович, – проворчал я. – Эльфы выбрали себе человеческих жён и те даже родили детей. Гоблины от природы двуполы. Не повезло лишь гному, но рано или поздно я его с Вероникой окручу. Значит, теперь будет совместная жизнь людей и пришельцев. Это главное.

Я, как и все, видел порталы, через которые трижды проходили счастливчики. Они возникали исключительно на городской площади. И всегда это были очень диковинные места, причём без единой живой души и опор электропередач. Просто не отмахнулся от этого как все, а задумался и пришел к элементарному выводу, что там обязана быть магия.

Следовательно, эльфы, гоблины и гном нам очень пригодятся в будущем, но сейчас нуждаются в опеке. А я слишком хорошо испытал на своей шкуре, каково это – быть изгоем.

Трубка погасла. Я постучал ею по лавочке, вытряхивая пепел.

– Перерыв! – объявил Андрей Иванович и подошел к окну.

– Раскрутился маховик, – поздоровавшись, отрапортовал я. – Периметру долго не устоять. Пойду в гости к Савве.

– Думаешь уговорить? – с сомнением протянул учитель. – А дальше что?

– Искать ключ будут одновременно столько человек, сколько поместится у стены.

– Э-э, поясни?

Я поделился с ним гипотезой Марты и добавил собственные умозаключения:

– Наши земли мертвецам – это да. Каверны – случайные заломы. Мусор из них не сыплется. А вот мембраны, как раз мусоропровод из реальностей, где обитают люди. Ключи… ох, ключи. Мне кажется, что есть одна реальность, которая не сминается. Ну, базовая. Оттуда, по высшему закону справедливости они и поступают.

– И почему мы раньше не додумались устроить чистку? – изумился учитель.

– Некогда было, – сердито произнёс я. – Но и это ещё не все. Всякого, кто раздобудет ключ с двухзначной цифрой, я заставлю спасти кого-либо из эльфов и гоблинов. Сами же знаете мнение навозников! Значит, объявлю сход.

– Я знаю Савву – он выстрелит.

– Лента с патронами всего одна…

– Ты слишком быстро стал взрослым и не бережешь себя. Хватит уже везде быть первым и доказывать всем свою незаменимость, – печально молвил Андрей Иванович и нерешительно протянул ко мне руку.

– В двадцать три года я сам себе хозяин, – отстранившись, резко ответил ему.

– Каков твой план? – вздохнув, поинтересовался Андрей Иванович.

Я рассказал.

– Самоубийство.

– Плевать. Мне нужны самые проворные гоблины. Но начать действовать должны спустя минуту, как зазвонят колокола. Это важно.

– Илья, ты же сам знаешь, что они согласятся, но если случится сбой…

– Городу так и так крышка, – закончил я за него.

Никто не поинтересовался, какую безнадёгу я увидел сверху. Навозники – закостенелые слепцы; учитель – сочиняет гипотезы; пришельцы – слишком малочисленны, и лишены права голоса; Блэйк – глупо погиб. В сложившемся положении дел исключительно моя вина. Долгожительство нынче – большая роскошь.

«Если всё пройдёт, как задумано, – прикинул я, – с мертвецами договориться будет проще всего».

***

Хаген ковырялся в носу. Я натачивал саблю. Она единственная в городе. От прадедушки досталась. Тот вволю помахал ею в войне с Великим королевством Румынии в 1912 году, едва намочил при скоротечном бунте ляхов, хорошенько иззубрил через восемь лет во время русско-турецкой бойни и в 1923-м напоил кровушкой в затяжном противостоянии со скандинавами из группировки «Суоми рэдикал». На долю деда и отца сражений не выпало, и теперь мне предстояло снова погрузить саблю в живую плоть.

У соседа веселье шло своим чередом. Он исполнил мою просьбу: семь человек из кинотеатра шумно давились дармовой выпивкой и мясом.

Случайно бросив взгляд в зеркало, я отшатнулся.

– Расчеши это воронье гнездо, – попросил гнома, – собери в хвост и колокольчики сними. Мешать будут.

Шипя от боли и мысленно считая выдранные клоки, я принялся его наставлять:

– Сядешь у черного хода кинотеатра, и будешь возиться с загадкой. Как надумаешь ответ, ломай дверь и круши всех, кто попадется.

– Насмерть? – деловито поинтересовался Хаген.

– Угу.

Гном мыслит со мной одинаково: хранители периметра ему братья, навозников терпит, а банду презирает. Он в лепешку разобьется, жизнь отдаст, но выполнит приказ.

– Сделаю. Ну, давай загадку!