Двадцать два рассказа

В этот момент раздался колокольный звон. Мне он слышался словно через ватные тампоны в ушах.

– Что случилось? – насторожился уголовник.

– Вероятно, мертвецы прорвали периметр. Народ созывают в помощь, – спокойно предположил я.

– А-а. Ты бы пошустрее.

– Сам не видишь, сколько хлама скопилось? – проворчал в ответ и бросил ему еловую шишку.

Я рискнул прикоснуться к самой мембране. Ничего особенного. Пористая, ячеистая структура. Действительно в ней торчал разный мусор. Рука тронула кольцо – что-то металлически тренькнуло. Сердце дрогнуло. Но это оказалось ожерелье из монет.

– По крыше кто-то бегает, – разнервничался Савва. – Неужели мертвецы?!

«Молодцы гоблины, нагнали паники», – обрадовался я.

Даже сквозь убивающую половину звука вату мне было слышно, как в кинотеатре началось активное движение.

– Кто там?!! – завопил Савва.

Телохранитель через дверь доложил:

– Остроухие. Требуют, чтобы мы шли оборонять периметр.

– Гоните их вон!

– Они драться лезут.

– Так оборвите им уши!!!

«Пора», – решил я, но опоздал.

Уголовник не вовремя всё понял.

– Ах, ты ж! – открывая стрельбу, завопил Савва.

На какое-то время у меня полностью заложило уши, потому что видел лишь, как крупные злые осы пронзают пористую мембрану, образуя дыры, в которые мог пролезть кулак. Туман отяжелел. Я метнулся в один угол, присел, подпрыгнул. Свирепые сытые пули свистели очень близко.

«Он ошеломлён и меня не видит, значит, палит наугад», – билось в голове.

Даже моих скромных познаний в баллистике было достаточно, чтобы верить в удачу. Савва не атлет, а пулемёт без сошек. Стрелять с рук – это непременно веером и с уводом дула вверх. Значит, внизу наиболее безопасно.

Я кувыркнулся, развернулся, зацепился за что-то волосами, угодил рукой в кучу тряпья, прыгнул «рыбкой», присел, резко распрямился, примерился, вытащил саблю и сделал выпад, ради которого затеял весь спектакль.

Туман рассеялся…

Савва был не один. Рядом с ним стоял Роман. Пулемётное дуло уткнулось мне в живот, но это уже ничего не значило. По двум причинам. Сабля пронзила недотёпе – уголовнику грудь ровно в точке солнечного сплетения. А у его ног, свернувшись неопасной змеёй, валялась пустая лента.

– Точно в цель, – глухо проговорил я, высвобождая саблю.

К волосам прицепился какой-то мусор, но мне сейчас было все равно.

Внезапно за моей стеной раздался странный звук, похожий на тяжёлый вздох.

Я обернулся и изумлённо застыл. Каверна перестала существовать, вернув очертания прежней, покрашенной зелёной краской, стены. Я провёл по ней пальцем. Твердая и гладкая.

– На пули среагировала, – уронив кочергу, обречённо произнёс Роман.

«Точно», – подумал я.

Но бой в кинотеатре продолжался. С заднего крыльца раздался свирепый рык:

– Лампочка!

Хаген одолел загадку и вступил в бой.

– Скоро нам всем конец, – устало сказал Роману. – Ответь, чем заслужил твою ненависть?

Бывший лучший друг обернулся, но почему-то избегал смотреть в глаза, таращась на мои волосы.

– Ты неправильный, – пробормотал он, – сдох бы, всем стало легче. Так нет, выжил, да еще и вознёсся. С остроухими и гномом якшаешься. Народ будоражишь. Ненавижу.

«Весь в папашу. Хотя кое в чем он прав. Мне действительно сейчас помогают только пришельцы. Парадокс!» – мелькнуло в голове.

– Счастливый случай, ха-ха-ха! Ты самоуверенный ублюдок.

Я усмехнулся. Это завело его больше.

– Знаешь, какова остроухая в постели? Мне было так сладко видеть, как ты страдаешь.

Дверь резко распахнулась и на пороге появилась Марта. С медицинской сумкой через плечо и окровавленным скальпелем. Роман попятился.

– Ну-ка расскажи. Самой интересно.

Мне разом стало легко.

– Выйди, пожалуйста, – ласково попросил ее.

Она нехотя послушалась.

Вскоре я присоединился к ней. Вытерев свежую кровь с сабли, упал на колени и склонил повинно голову.

– Прости! Мембраны больше нет. Придётся отбиваться, пока хватит сил, а потом… Я дал задание Василию и твоим соплеменникам, чтобы собрали все пустые бочки, сделали плот и…

– Рано еще думать о поражении.

Она положила ладошку мне на голову и резко дёрнула за волосы. Подвешенный Хагеном колокольчик скромно тренькнул.

– Встань.