Двадцать два рассказа

На ее ладони лежал странный предмет с ушком, крючками и бороздками.

– Знаешь, что это?

– ?..

– Ключ!

– Быть не может! – выдохнул я. – А где же цифра?

Выбитая в широком месте поваленная восьмёрка выглядела неоптимистично.

– Так и знала, что ты прогуливал уроки математики – рассмеялась эльфийка, – иначе бы сразу распознал знак бесконечности.

«За колокольчик, подвешенный наудачу Хагеном, зацепилось наше спасение! И теперь Илья Соль слитно, с ударением на «и», перестало звучать авансом и превратилось в полновесный «счастливый случай?» – изумлённо подумал я.

***

На меня свалилась масса дел.

Едва придя в себя от шока, отправил оставшийся резерв на периметр – мертвецы выломали две секции, – и живо созвал сход. К трем часам дня собрались все навозники мужского пола.

– Новость вы знаете, – сказал я. – Но есть проблема.

– Уже нет, – вперед выступил угодливо улыбающийся Сан Саныч. – Мои гости надёжно связаны и ждут суда. Всё по договору…

Я порадовался, что отверг предложение Хагена предъявить горожанам головы Саввы и Романа. Они и так все узнают первыми. Мой друг ещё плохо разбирается в людях.

– Значит, так, – оборвал соседа, – из банды Саввы осталось в живых восемь плюс семь… пятнадцать человек. Вот вам сабля. Самые уважаемые горожане, прошу.

Толпа стояла не дыша.

– Как покончите с ними, то все произнесете клятву вечной верности и дружбы к пришельцам. Я хозяин ключа. Проводить буду лично. Кто откажется – останется здесь.

Саблю вырвали из руки. С навозниками легко – их не надо впечатлять. Сбивай в гурт и веди куда хочешь.

Через минуту я уже был возле периметра. Все отряды, резерв, эльфы, Марта, Хаген и даже гоблины сдерживали натиск.

Я взобрался на помост у ворот. Трупов собралось до горизонта. Блэйка, к счастью, не увидел.

– Эй, ты! – выбрав мертвеца посвежее, заорал я. – Теперь твое имя – Живчик! Понял? Так вот. Мы уходим! Прекратите атаку. Завтра всё будет ваше.

Финт с именем сработал! Трупы как по мановению волшебной палочки застыли. Полюбоваться содеянным эффектом не удалось. Ко мне бросился со счастливым ревом гном. Помоста он попросту не заметил.

***

Меня зовут Илья Соль! Это сочетание очень впечатлило эльфов. И, наконец, Марту.

Сан Саныч проявил тонкое понимание момента и подобострастно шепнул, что теперь все горожане будут обращаться ко мне на эльфийский манер – слитно, с ударением на «и». Ну, наивный?!

Мы с Хагеном уже заглянули за ажурную решетку – портал. Он подтвердил – магия есть. И как доказательство материализовал бутыль со спиртным. Я живо отрезвил друга новой загадкой про девицу в темнице, с косой на улице, и подвёл к нему Веронику. Мало ли что?! У неё тоже коса.

Саму местность решил не разглядывать. Другой всё равно не будет. Вдруг самая первая, базовая, незыблемая? А уж я постараюсь, чтобы жизнь для всех в ней была лучше прежней.

Живчик выполнил свою часть уговора. Мертвецы даже отошли от периметра.

А Роман соврал. Нет у моей любимой никаких родинок… под одеждой. Я уже всё тщательно проверил.

Новые старые сказки

Пожилой худощавый мужчина с тростью в руке завистливо посмотрел на стайку ребятишек, с гиканьем пронёсшихся в сторону порта.

«Э-эх, сам бы побежал», – подумал он, расправив плечи.

Однако с места, подобно застоявшемуся коню, не сорвался, ведь жители северного города ненароком могли решить, что старина Ганс тронулся умом. Да, теперь он был тем, чей талант страна искренне и восторженно чтила. Молочники, кузнецы, ткачи и булочники возвели его на пьедестал славы, и обычно неспешные шаги и лёгкие удары тростью по брусчатке звучали в ушах местных обывателей с благопристойностью метронома. Пусть так и будет впредь.

Путь Ганса лежал в книжную лавку.

«Петер вернулся!» – мысль празднично расцвечивала красками унылый серый осенний день.

Книги с островов! Доселе Петер не решался так далеко уходить на поиски новых книг. Три месяца его не было и вот, наконец…

Терпение Ганса истощилось, и последние несколько шагов к лавке он пробежал. Дверь в обиталище мудрых мыслей, диковинных историй и книжной пыли гостеприимно отворилась.

Попыхивая неизменной трубкой, Питер сдержанно и с достоинством поприветствовал старого клиента. Углядев немой вопрос на его лице, благодушно выпустил порцию вонючего дыма и показал в улыбке немногие сохранившиеся коричневые зубы. Прежде всего, Петер считал себя морским волком, а уж потом хозяином и единственным поставщиком книжной лавки. Поэтому в перерывах между пусканием дыма, он жевал плиточный табак.

– Удачно ли сплавали? – уже приметив несколько десятков новых книг на специально очищенных от старья стеллажах, вежливо поинтересовался Ганс.

Широким жестом мозолистой руки Петер пригласил его в недра лавки к небольшому столику, украшенному двумя бутылками рома. Хозяин любил обстоятельную беседу как в старину, с многозначительным молчанием и солидным сплёвыванием сквозь зубы табачной жижи.

– Не сплавали, а сходили! – снисходительно проворчал он, откупоривая бутылку и разливая по стаканам коричневую, остро пахнущую маслянистую жидкость.

Далёкий от морского дела Ганс пропустил реплику мимо ушей. Это был их ритуал. Сначала Петер расскажет, как его посудина сражалась со штормами и скучала в штилях. Потом пойдут пространные рассуждения о господствующих ныне ветрах. Затем он детально и с множеством подробностей уделит время погоде и собственному радикулиту…

Ганс, честно выполняя свою часть ритуала, беспрестанно кивал, оглашал закуток возгласами удивления, выводил Петера тычками из пространных специфических подробностей и подливал ему в стакан. Как правило, после первой бутылки тот становился менее сосредоточенным и мог даже пропустить часть намеченного рассказа. Хуже дело обстояло, когда он начинал повторяться.

Вторая бутылка уже намеревалась показать дно, и Ганс наконец-то вздохнул с облегчением. На сей раз обошлось, хотя и так рассказ здорово затянулся. Нечасто всё-таки северяне ходят к островам.

«А улов есть, – радостно трепыхалось его сердце, – нутром чую. Поскорей бы. Совершенно измучили эти омерзительные сны».

Ганс страдал бессонницей, а если засыпал, снились злые издатели и незнакомые личности, тычущие пальцами и вопящие: – Он занимается плагиатом! Бездарность! Бр-р.

От дыма и душного хмельного запаха кружилась голова и слезились глаза. Наконец, по традиции выпив и стоявший почти не тронутым стакан Ганса, Петер начал закругляться:

– Книжки в основном так, дрянцо! Хорошо хоть прихватил ещё олова и рома, – хозяин неодобрительно скосил глаза на валяющиеся в ногах пустые бутылки и, вздохнув, продолжил: – Легендишки про рыцарей круглого стола и короля Артура. Хроники царствований. Немного любовной лирики. Поэзия. Пара драм. Чуток разнобойного Шекспира и… – пауза ширилась вместе с улыбкой морского волка.

– И?! – взвыл Ганс, вскочил и нервно потёр руки.

Этот жест напомнил Петеру о товарно-денежных отношениях. Не найдя трубки, он сунул в рот плитку табака и хрипло крикнул сыну: