Бытие как возникновение новизны посредством создания идей

«Русское слово «бытие (отглагольное существительное от глагола «быти», «быть») восходит к контаминации двух индоевропейских корней, которые в различных временах и формах слились в речи большинства индоевропейских народов: «*bheu-» (быть», «расти») и «*es-» (быть»). Лингвисты (например, Юлиус Покорный) считают, что в *bheu- в эпоху индоевропейской общности преобладало значение «расти», то есть бытие мыслилось как процесс бурного, могущественного проявления. Это значение сохранило греческое слово ????? (от ???) – «природа». *Es-, согласно лингвистам, представляет собой длящееся настоящее время. Оба корня слились в один круг значений, при взаимном семантическом переносе в разных формах, временах и наклонениях»

.

Можно сказать, что уже на лингвистическом уровне в дофилософские времена появилась возможность выбора между двумя достаточно неравноценными значениями слова «быть». И, к сожалению, философия воспользовалась, в основном, тем значением, которое было легче понять, которое было на поверхности восприятия. Тем более что в те далекие времена у мыслителей вряд ли было достаточно четкое представление о том, как осуществляется сам процесс возникновения, не говоря уже о том, какие причины побуждают что-либо возникать и какова цель того (сущего), что было произведено в процессе возникновения.

Итак, уже здесь, на лингвистическом уровне философия не четко определилась в выборе своего магистрального пути. Уже Парменид вступил на скользкий путь толкования присутственного характера бытия, что мы уже отметили в самом начале раздела 1. Но скорее всего он лишь оформил вступление на этот катастрофический для всей последующей философии путь. Конечно, с «высоты» нашего сегодняшнего познания («заднего ума») нам трудно понять, почему философия отказалась от исконного пути своего развития. Но, раз закрепившись, неверно оформленное – лингвистически – понятие, в силу инерции некритического восприятия и мышления, пустилось далее уже в самостоятельное «плавание», как пускается в плавание бумажный детский кораблик, подвергаемый в дальнейшем воздействиям всех возможных течений и ветров.

Вот на это «бумажное», неверно оформленное (терминологически: «быть», «есть») представление, в основном, соблазнилась европейская философия. Правда, не следует отрицать того, что и Гераклит, и Платон, и Аристотель, и мн. др. делали попытки вернуть философию (в ее онтологической тематике) на исконно-родниковый путь ее развития. Вот, например, что говорит в своем «Теэтете» Платон (устами Сократа) о том, какой смысл на самом деле скрывается за, казалось бы, незаметной связкой «есть»:

«160 d: …Согласно Гомеру, Гераклиту и всему племени их единомышленников, все вещи движутся словно потоки; 152 d: А из стремительного движения и взаимосмешения рождается все, о чем мы говорим, что оно «есть», но название это неправильно: ничто никогда не «есть», но всегда возникает (– становится). И в этом сходились все последующие мудрецы, кроме Парменида: и Протагор, и Гераклит, и Эмпедокл …»

.

Но победила инерция мышления, она оказалась сильнее здравого смысла. Ведь и здравый смысл способен уловить разницу между «быть» как «возникать» (процесс) и «быть» как пребывать в наличии (существовать) после возникновения.

И даже Хайдеггер своим Dasein*ом – особенно в неаутентичной его части – не избежал соблазна сопряжения бытия с наличествованием, с существованием, с присутствованием «всякого сущего». Ведь человек (das Man) в своем повседневном, обыденном существовании ни в коей мере и не бытийствует, и не творит что-либо новое, и не испытывает каких-либо возвышенных настроений и чувств. Это человек, «уст» которого не касается «божественный глагол» (Пушкин). Он не испытывает каких-либо озарений, событий (Ereignis), и даже Бог не может «кивнуть» ему откуда-то со стороны.

Кстати сказать, сам Хайдеггер был прекрасно осведомлен о двойственности значения термина «бытие». Так, во «Введении в метафизику» в разделе «Этимология слова «бытие»» он пишет следующее.

«Две основы, которые следует назвать прежде всего, являются индогерманскими и проявляются также в тех словах греческого и латинского, которые соответствуют слову «быть».

Самой древней и исконной основой является «es», на санскрите «asus», жизнь, живущее, то, что, исходя из него самого, стоит и покоится в самом себе:… Замечательно, что во всех индогерманских языках с самого начала удерживается «ist» (есть) (????, est…).

Другая индогерманская основа звучит: bhu, bheu. К ней относится греческое ???, восходить, властвовать, исходя из него самого приходить в стояние и в нем оставаться. Это bhu толковалось до сих пор согласно обычному и внешнему пониманию ????? и ????? как природа и «расти». Если исходить из более близкого к первоначальному смыслу толкования, которое родилось из полемики с началом греческой философии, «расти» проявляет себя как «восходить», исходным для определения которого в свою очередь остается присутствие и явление. В последнее время корень ??- связывают с ??-, ?????????. Если это так, то ????? есть как бы восходящее к свету, ?????, светить, виднеться и потому являться»

.

Вот это «восхождение к свету», как нам представляется, должно было бы стать бытием и сделаться предметом философии. Но случилось так, что она, еще не зафиксированная в каких-либо письменных документах, уже вступила на путь превратного толкования бытия. И вступила она на него вследствие некорректного понимания терминов, относящихся к бытийственной тематике. И действительно, во-первых, довольно-таки легко было спутать – терминологически – возникновение (*bheu – расти) сущего (как процесс) с уже возникшим сущим (es – есть). Отсюда в последующем возникла путаница бытия с сущим. А во-вторых, достаточно непросто проследить, как возникновение сущего непосредственно, – а главное, незаметно для нашего умственного (да и зрительного) взора – «переливается» в существование (es – быть) возникшего. А вот отсюда уже возникла путаница бытия с существованием, та путаница, которая оп(к)утала и омрачила существование и развитие самой метафизики. Вот тот гордиев узел, который так и не был разрублен в самом начале, в самом зарождении философии. Именно здесь надо искать причину того, почему философия, имея шанс в «первом начале» пойти в правильном направлении, так и не воспользовалась им, то есть не вступила на путь «другого начала» (Хайдеггер), которое бы вполне естественным образом продолжило вначале взятое (Гераклитом) направление бытия как возникновения (Seyn-бытия).

Для меня лично более чем странным кажется то, что Хайдеггер, прекрасно понимая, какое значение в зарождающейся древнегреческой философии имели понятия фюсис*а и алетейи, все же склонялся – вплоть до позднего периода своего творчества – к тому, чтобы трактовать бытие как присутствование человека в «просвете бытия». В то время как древнегреческая, досократовская, мысль «видела» бытие в самовозникновении, в самораскрытии (фюсис) сущего, в выхождении (появлении, возникновении) его из сокрытости (леты) в не-сокрытость (а-летейю). (Сам термин «присутствование» намекает на что-то пассивное, в то время как бытие человека это активный, в первую очередь, умственный процесс создания новизны, то есть того, чего ранее не было ни в нашем обиходе, ни в нашем представлении).

Но ведь эти события явления новизны есть события экстраординарные. Хайдеггер же пытается увидеть бытие во всем том обыденном, что характеризуется связками «быть» и «есть». Но тогда спрашивается, почему в каждом предложении – как «в каждой бочке затычка» – есть связка «есть». Скорее всего, наличие ее свидетельствует всего лишь о том, что некий объект существует, находится в наличии. Эта связка сопровождает нашу речь с тех незапамятных времен, когда человек только еще учился говорить. «Есть» свидетельствовало о том, что то, о чем говорилось, уже находится при нас, в нашем окружении; оно не где-то в запредельной нам недоступной области, оно здесь, мы можем увидеть его, понять, познать, использовать, оно в области нами воспринимаемого, познаваемого, ощущаемого. Именно об этом свидетельствовала связка «есть», а не о том, что есть некое бытие как что-то запредельно понимаемое, понимаемое на грани с непонимаемым.

То есть эта связка означает свойство принадлежности чего-то чему-то. Не обозначай она такого свойства, было бы совсем неясно, связаны ли два объекта – и какие именно – между собой. Так, собака («есть»), бегающая по саду

– пример из «Европейского нигилизма» Хайдеггера – связана и с внешним ей садом, и со своим собственным свойством бегать, и со свойством охранять сад, то есть она связана и со своим хозяином, таким образом сохраняющим для себя будущий урожай с этого сада. И здесь нет никакого бытия ни у собаки, ни у сада, ни у хозяина. У них есть только существование. Бытие же было – в те доисторические времена, – когда какому-то продуктивно начавшему мыслить человеку впервые пришла в голову идея приручить дикого волка к охране самого себя, своего семейства и того хозяйства, которое принадлежало ему. Именно он в процессе создания идеи сначала испытал бытийственное, творческое состояние инсайта (озарения), затем поделился своей идеей со своими сородичами, а уже потом начался длительный процесс приручения дикого животного в животное, приспособленное для исполнения тех или иных функций.

И этот процесс спонтанного создания данной идеи был действительно бытийственным историческим (от Geschichte, по Хайдеггеру) Событием, тем Событием, которое инициировало внесение вполне определенной новизны в существование человеческого сообщества. И, конечно же, Необходимость (потребность) в этой новизне возникла не сразу, не спонтанно, она зародилась и созрела (как нужда) в том сообществе, где обретался человек. Он оказался лишь исполнителем воли человеческого сообщества, той воли, которая есть независимое от человека бытие самого соци-ума.

Как видим, на примере собаки, бегающей по саду, мы проследили всю бытийственную историю данного феномена. Но та же самая история случилась – именно случилась как Событие – и с возникновением языка (речи) у человека, и с появлением искусства, и с возникновением земледелия и началом оседлого образа жизни, и с зарождением нравственности, письменности, книгопечатания и т. д. и т. п. Все это результат некогда произошедших исторических (бытийственных) актов и процессов возникновения новизны, совместными участниками которых являются бытие соци-ума и находящегося в его услужении бытия человека продуктивно мыслящего. Поскольку только он способен удовлетворить потребность соци-ума в приливе той новизны, без которой его жизнь и не мыслима, и не возможна.

Еще одним аргументом против того, что связка «есть» («быть») характеризует само бытие, является то, что бытие Природы и бытие соци-ума прекрасно «обходятся» без этой связки. Связь объектов Природы и объектов соци-ума осуществляется на более фундаментальной основе, на основе их взаимодействия, приводящего к самоорганизации с непременным возникновением новизны. И человек как бытийственное создание самой Природы здесь не исключение. Поскольку в его мозгу, как мы постарались показать ранее, так же осуществляется самоорганизация нейронной материи, без которой (самоорганизации) ни в коей мере возникновение новых идей было бы невозможным. А если Природа и соци-ум обходятся без этой связки, то это, скорее всего, свидетельствует о том, что бытие основывается на чем-то более основательном, чем наличие связки в нашей речи.

Исходя из последнего замечания, можно было бы тогда предположить, что, когда у человека еще не было речи, то – не было и бытия. Но с этим мы ни в коем случае не можем согласиться, потому что, скорее всего, и до возникновения речи человек – как разумное существо, – имея язык, создавал новизну. И даже более того, именно возникновение способности генерировать новые идеи послужило импульсом к тому, чтобы, имея начатки языка, развивать свою речь как более эффективный способ коммуникации со своими сородичами. Ведь это позволяло делиться смыслом этих идей со своими соплеменниками и тем самым более эффективным способом внедрять эти идеи в практику жизни всего соци-ума.

Так что остается в силе наше изначальное предположение, что бытие человека – и в первую очередь, человека продуктивно мыслящего – началось с возникновением у него способности генерировать новизну в виде идей. С этого же момента началось и бытие соци-ума, поскольку он – как открытая система – мог позволить себе «питаться» новизной, в отсутствии которой ни его существование, ни, тем более, развитие было невозможным. Но до этого «момента» на нашей Земле бытийствовала только сама Природа, создавая все новые и новые виды живых существ, одними из которых стали человек разумный и соци-ум, способные существовать и бытийствовать только в тандеме друг с другом.

4.4. Аргумент от «воли к власти» (Ницше)

А теперь рассмотрим четвертый аргумент в пользу бытия как возникновения новизны. И касается он толкования бытия как воли к власти. Почему все живое, по Ницше, проявляя свою волю, стремится к власти? Что собой представляет сама воля к власти? Это – воля к обретению ценности, заявляет Ницше. Но что такое ценность? Это:

«Наивысшее количество власти, какое человек сумел усвоить»

.

Далее Ницше разъясняет.

«Точка зрения «ценности» есть точка зрения условий сохранения и возвышения сложных формаций с относительной продолжительностью жизни в рамках процесса становления». (Там же, стр. 34).

То есть получается, что воля к власти, рассмотренная через призму ценностей, – а может быть и наоборот – есть не что иное, как сохранение и возвышение «сложных формаций». Ясно, что сложные формации это и Природа, и общество, и искусство и т. д., то есть образования, процесс существования которых достаточно длителен. Нам остается только выяснить, за счет чего может быть обеспечено их существование. Скорее всего, «сохранение и возвышение» этих образований может быть обеспечено каким-либо универсальным стабильно протекающим процессом в рамках этих формаций. И за примерами нам далеко ходить не надо: положим, такие образования как Природа и общество живы только тем, что они постоянно изменяются. И изменяются только за счет того, что эти структуры пополняются внове притекающей новизной: новизной природных видообразований и новизной общественных преобразований, то есть идей самого разного вида – государственных, нравственных, исторических, научных, технологических, культурно-эстетических и т. д. Вот и получается, что воля к власти – как бытие – не что иное, как постоянное притекание Новизны.

(Даже если мы возьмем одно «сохранение» без «возвышения», то оно не может быть обеспечено без постоянного обновления, поскольку со временем все приходит в упадок. Время – это фактор, который ничтожит любое сущее в том случае, если оно постоянно не подпитывается обновлением. Так, любой живой – даже уже созревший – организм подпитывается все новыми и новыми порциями питания и дыхания. Так вот, если одно только «сохранение» нуждается в обновлении, то, тем более, «возвышение» без него никак не может обойтись).

И как мы уже выяснили, этот приток новизны может быть обеспечен одним единственным способом. А именно: во-первых, образованием комплекса взаимосвязанных сущих, во-вторых, выявлением и формированием из этого комплекса нового искомого сущего, посредством которого (в виде изготовленного по его образцу подручного средства) – и это уже, в-третьих, – можно производить новую Продукцию, ту Продукцию, потребность в которой время от времени (но постоянно и во всех направлениях) созревает внутри «сложных формаций…в рамках процесса становления». Именно этот процесс «прилива» новизны (то есть процесс бытия) на всем протяжении своего осуществления мы назвали методологией возникновения новизны, изображенной нами ранее (для наглядности) в виде Онтологического Круга на Рис. 2.

5. Два рода бытия: бытие соци-ума как бытие само по себе и бытие человека как так называемое «бытие» сущего

Так что с нашей стороны, с учетом всего вышесказанного, окончательный вердикт просматривается сам собой: только с возникновением (созданием, обнаружением, сотворением) новизны может быть связано бытие

– и человека, генерирующего «рукотворимую» новизну;

– и соци-ума, «заказ» которого – в виде потребности в новизне – исполняет человек в процесс своего бытия;

– и Природы, сотворившей и соци-ум, и человека, и все многообразие живых организмов.

Но оставим в стороне Бытие самой Природы, – создавшей и соци-ум и человека, – поскольку оно все еще остается для нас большой загадкой. И вместо этого еще раз взглянем на то, что всего ближе нам: на Бытие соци-ума, в котором нам суждено жить, и на наше бытие, которое дает возможность соци-уму не только существовать, но и развиваться. Но посмотрим на все это с необычной для нас стороны. А именно, со стороны существования в метафизике двух распространенных, но, как нам представляется, в должной мере не проясненных, – а потому и не определенных – понятий, заключенных в словосочетаниях: «бытие» сущего и Бытие само по себе. Постараемся разузнать, во-первых, где начало и где конец каждого из этих процессов, а во-вторых, где пролегает граница между ними. Для этого прибегнем к тактике движения вспять, то есть, движения в обратном направлении от условного конца к началу процесса бытия. И для большей наглядности даже приведем нумерацию этапов процесса в обратном порядке. При этом не лишним было бы иметь перед собой изображение процессов бытия на Рис. 1 и 2.

10. Как нам уже известно, в процессе конечного События-111 не только осуществляется производство нового вида Продукции и адаптация последней в структурах соци-ума, но и начинается стихийное взаимодействие (то есть, самоорганизация) новизны с тем, что уже имеется в готовом виде в соци-уме. А имеется в нем то, что мы назвали Хаосом или Ничто-сущим, то есть тем сущим, которое нам может пригодиться в любой момент, когда нам «вздумается» создать идею, комплектация которой никак не может обойтись без этого готового исходного сущего.

9. И это производство не может обойтись без изготовления и применения подручного средства.

8. Но это подручное средство является материализацией (опредмечиванием) идеальной формы (то есть образца) искомого сущего. Сама же материализация, как правило, совершается по определенной технологии, разрабатываемой создателем искомого сущего.

7. Формирование же вида и сущности искомого сущего не может быть произведено без раскрытия, без развертывания смысла внове явленной идеи в процессе рефлексии-11 и без обнаружения, во-первых, какого же сущего нам не хватает для полной комплектации идеи, а во-вторых, какие исходные сущие являются «пьедесталом» для формирования искомого сущего.

6. Но раскрытию смысла идеи и выражению (оформлению) последнего предшествует допонятийная фаза, то есть кратковременный процесс перекодировки нейронных образований (и связей) нашего мозга в слова и знаки знакомые нашему сознанию. Иначе бы смысл идеи не мог быть выражен и закреплен (спасен, сохранен).

5. А вот к допонятийной фазе непосредственно примыкают, ей предшествуя, акт явления идеи в наше сознание и достаточно продолжительный этап инкубационного созревания идеи в нашем бессознательном.

4. Но возникновение идеи может произойти только в том случае, если инкубационному этапу предшествует процесс рефлексии-1, то есть этап интенсивной проработки интересующего нас вопроса и многочисленных попыток собрать комплекс тех сущих, состав которых максимально был бы приближен к тому составу, которым будет представлена будущая идея.

3. Побудительным же мотивом для начала процесса рефлексии-1 является обнаружение человеком (или определенным сообществом) в соци-уме уже созревшей Необходимости в новизне того или иного вида. И эта Необходимость проявляет себя в виде ощущаемой и осознаваемой этим человеком лишенности в чем-либо, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-то и т. д.

2. Но, естественно, для того чтобы начался процесс созревания Необходимости в новизне, он, этот процесс должен зародиться в структурах самого соци-ума.

1. И, как мы уже знаем, в начале События-1 зарождение Необходимости в новизне может произойти, во-первых, в результате адаптации внове произведенной новизны в недрах соци-ума, а во-вторых, – и это самое главное и таинственное! – в результате взаимодействия новизны с тем, что уже имеется (Хаос) в соци-уме, то есть в результате того, что мы назвали самоорганизацией «ткани» социальной «материи». (См. п. 10).

Так зарождается животный организм от слияния сперматозоида с яйцеклеткой. И у нас нет каких-либо оснований заподозрить соци-ум в том, что он не является живой системой. А если он – живая система, то почему бы не приписать ему способность «оплодотворения» своих недр (Хаоса в виде хранилища исходных сущих) внове производимой новизной с последующим зарождением Необходимости в новизне, в той новизне, которая принципиально будет отличаться от новизны, ранее уже произведенной и уже утратившей качество новизны. Получается что соци-ум в целом – это открытая система, постоянно воспроизводящая новизну все новых и новых видов, тех видов, Необходимость в которых постоянно зарождается и созревает в тех или иных сферах его функционирования.