Сломанное Время

– Рисуй квадрат отсюда и до горизонта. Прямоугольник Либервуда, класс, а!? Ты Либервуд, ведь? Посмотри на эту красу и неограниченный простор для творчества! Это будет самый лучший забор на свете! Его будут посещать вместо картинной галереи Куша на Мауи. Картинная галерея? Ну уж нет! Здесь построят музей твоего имени, а забор обнесут желтой лентой как главный экспонат. Это-ж не забор, а доисторический артефакт! Он перестоит здесь всех и даже дольше. Здесь все состарится, сгниет, рухнет и потонет. Пройдут дожди и смоют останки этого острова, а он так и останется стоять. Пиплы будут проезжать мимо и удивляться: Кто же сотворил девятое чудо света? Кто, этот скромный автор гениального творения!? Можно нам на него посмотреть? На автора. Хотя бы со стороны!

Местный Цицерон махал руками на запад и на восток, охватывал небо и обращался к Солнцу, когда где-то возле его потрепанного временем и нуждой ремня раздался нежный детский голосок:

– Ой, факи-фуяки, страшно-то как!

– Чего страшно? – оторопел говорун.

– Разруха настанет, остров смоет и все сгниет. А как люди приезжать сюда будут?

– Придумают что-нибудь. Мосты разводные, эстакады. Это ерунда все. Главное, у тебя есть шанс попасть в историю! В твою дверь стучится фортуна, открывай, и хватай ее за… кисть пока не сбежала. Шё ты на меня пялишься как на соседку, когда она из ванной выбежала без полотенца? Отвори свои зенки ширее и глянь сюда на свежую голову!!!

– Чего отворить?

– Гляделки. Возьми в руки пальцЫ, цепляйся ими за ресницы и тяни со всех сил вверх и вниз до тех пор, пока перед тобой не явится чудо.

– Что мне на него смотреть? Что я заборов не видел?

Клиент почти дошел и Сэма охватило вдохновение.

– За что ты так выражаешься? Как только язык поворачивается такие гадости извергать из рота? Не хочешь прямоугольника, попробуй инфинити!

– ?

– Ведешь кисть от меня и до пока сможешь. Попрошу заметить, какой простор для физподготовки и кисти настоящего таланта! Шварценеггер так начинал свое утро, и потом стал Мистером Вселенная, и даже, говорят, заделался на время губернатором какой-то Калифорнии. И у тебя получится! Ты же не хочешь сдохнуть несостоявшимся гением?

– Не хочу, – согласно замотал головой третьеклашка.

– Забор! Где ты видел такие заборы? За ни за что оскорбить шедевр архитектуры и исчезающий вид! Никакой совести и сплошная бескультурность. Вот это, – мотиватор в религиозном упоении развел руками, – надо охранять копами с пулеметами, чтобы к нему ближе трех метров приблизиться не могли. Не дай Б, залапают всю эстетику. Настоящее, абсолютно green и organic, на все 100%, без всякого ГМО, гормонов роста, artificial, химии и прочего амна. Поспорим на коробку конфет, что ты не сможешь покрасить отсюда и до столба?

– Легко, – самоуверенно заявил сосед. Сто баксов, и дело сделано.

По лбу наставника пробежали легкие тени, без двух минут миллионер пришел в возбуждение, и красноречию его не было предела:

– Сто долларов? Шё ты так разоряешься без цента денег? К чему ты ведешь все эти пошлости? Это же верх беспардонного цинизма и даже выше! Ты сколько лет отмучился в школе?

– Я? Целых три.

– Ха! А я уже четыре в своей альма, мать-ё-матер, отмотал.

– Да знаю – ты молоток! Ты – злой, мудрый и старый.

– Слушай сюда, сейчас мудрый тебе все объяснит и по полочкам разложит.

Волны шелестели у берега, и опытный и умудренный слышал их глухое приглашение на рыбалку, а время уходило и Солнце поднималось все выше.

Тело умоляло об освежающей прохладе океана, но пальцы, ощущая трагичную пустоту карманов, вцепились в забор хваткой бультерьера, и разгибаться не желали.

– Тебе мама рассказывала за совесть? Это такая штука внутри, как Чужой, которая временами просыпается и не позволяет тебе продать доктору свое здоровье взад, как ДО визита, только дороже. Какие сто баксов? Покрась десять шагов. Если я за каждые десять шагов буду платить по 100 долларов, мне надо на минуточку забежать в банк, помахать у девочек перед напудренными носиками пистолетом, и потом вернуться бохатым, чтобы таки докрасить это безобразие. А вас тут будет уже толпа, шум, гвалт и драки с бездомными за место в очереди. Наводи потом порядки.

– Убедительно заливаешь! Но кое-какие поводы для сомнений появляются. Тебе бы в МЛМ или в проповедники податься, там бы тебе поверили. В церковь надо. У нас соседи – проповедники, дом за пятьдесят штук в месяц снимают, вот это бизнес! Короче, это к оленям. Я час буду красить. А я меньше ста долларов в час не беру. Как папа. Хочешь – плати, не хочешь – отвали.

– А у тебя папа, проститутом или пастором подрабатывает? Сто долларов в час…

– Не-а. Сантехником. Вызов сто шестьдесят баков стоит, папе сотка, боссу шестьдесят остается. А проституты – они такие, по двести лупят. И никаких налогов. Но с тебя не получится – тебе еще расти и расти. Так ты что не в школе?

– Устал. Учишься, учишься, книжки мурыжишь в то время как нормальные люди деньги зарабатывают. Сидишь, а толку?

– Закончишь, диплом получишь, сможешь этот забор за сто баков в час красить.

– Знаешь, что я тебе скажу, малявка? Ты в третьем классе, а я четыре года отпахал в трех альма-матерьих с переездами, по сравнению с которыми лесной пожар Калифорнии – дым сигарет с ментолом. И таких кренделей видал, тебе, в твоем Кавайи, ни дай боже ночью приснятся, есть шанс огорчить маму утром не проснувшись. Слушай сюда. Мне этот забор как безногому костыли. Я хочу морским биологом стать. С дельфинами плавать. Ты куда шел? В школу? Вот туда и ходи бегом.

– Ты чего нервничаешь? Правда задела? Меня мама сок апельсиновый попросила передать, а днем будет жарко.

Воодушевление скисло как простокваша в полуденное пекло. Телевизор и американское образование таки испортили подрастающее поколение.

Сэм осмотрел рабочие площади и тяжело вздохнул:

– Фсе. Ты меня расстроил и испортил чудесный день. Я как раз для этого и учился. Специальные классы брал, не как все. Надеялся, когда-нибудь пожить. Вот так, штаны протираешь, бегут года, а потом все это может оказаться ни к чему. Однако, сто долларов в час… Кто мне платить столько будет? Что ты мне выедаешь мозг? Иди, к соседке Дженнифер через дорогу, ей и морочь голову. Она после твоих эротических карт третий день имеет озабоченный вид: ходит возбужденная, с круглыми телячьими глазами, и улыбается каждому прохожему. Сто долларов в час, сто долларов… Вероятно, биологам столько не платят, – мысль о ста долларах в час не давала покоя.

– И я о том же. В дантисты иди. Или на пластик-хирурга. Там чек еще больше. И титьки четвертого размера каждый день. Бесплатно! В стриптиз бар не надо ходить. Они к тебе сами топают, еще по шесть штук выкладывают. Двести тысяч в год всегда будешь иметь. И это только начало, – деловито заключил третьеклассник.

– Четвертый размер – аргумент весомый. И двести – цифра хорошая. Какого я тогда на биолога хотел? Там и в конце столько не выйдет.

– Ну! Дошло? Меня бы спросил, я тебе бы все за минуту разжевал. Мы же в Америке, стране цифр, перед тем как какой шаг делать, ты все просчитать должен: расходы, время потраченное, доходы, налоги, перспективы, и после, прикинуть по результатам, стоит дальше идти или что поэффективнее поискать. У тебя вчера день варения был, справлял?

– По скромному.

– Что подарили?

– Мелочь всякую: книжку “Как стать миллионером”, флэшку и маечку. Нет, что-нибудь солидное – чек на штуку баксов, Хbox, мопед или IPad, хоть бы. Надо было тебя с мамкой пригласить, глядишь, что-нибудь стоящее принесли.

– Радуйся тому, что имеешь. Ты чего такой недовольный? Улыбнись – смотри какой день чудесный! Правду говорят, что русские все такие?

– Недовольный? Да я – сама искренность и правда на почти стройных ногах, и зазря никому улыбаться не стану. Он мне что – друг, брат или невеста чтоб я ему даром лыбился? Кто самый надежный из твоих френдов? Ну? Как стена? Кто на тебя наезжал за то, что Дженни карты эротические подарил? Я? Нет! Я тебя вложил предкам? Опять нет. Кому ты можешь все свои секреты рассказать, и знаешь – все, могила? Только Сэму. За кого ты можешь спрятаться от старшаков, и кто им в ответку пендаля может прописать в любой день недели? Опять я. Кем ты можешь в любой ситуации прикрыться, и с кем вместо школы серферить сбежать или в стрелялки плэить, а потом записки учителям писать – дескать, болел, и все такое? А? А ты говоришь – русские.

– Ты – классный друг. Настоящий. Реально. А мама сказала, что вы из Раши сбежали.

– Ты отсталый, как тираннозавр которых за скалой снимали. Кто сейчас из Раши сбегает? Ты знаешь, как там сейчас люди живут? Какие перспективы? Там сейчас президент – мужик! Страну с колен поднял, а весь мир поставил. На дорогах машины – сплошные Мерсы, Биммеры, и Ройсы, не то что здесь. И не в кредит, а свои. Там даже попы на лимузинах и Феррарях пиплов сбивают. Люди столько зарабатывают, здесь и не снилось. У всех – свои квартиры, а улицы полны девчонок с лучистыми глазами. Сбежали, скажешь тоже, – бурчал Сэм.

– А чего тогда ты здесь, если там так хорошо? Нас, на колени никто не ставил, или, может, я не заметил? И Роллс-Ройс нам не нужен, но если бы и захотели – купить не смогли бы. Банку надо моргидж выплачивать, мне на калледж копить, парентам на пенсию откладывать, – упрямо докапывался школьник.

– Чего? Учусь я здесь. Как ты. Закончу, назад вернусь.

– Ага. Все вы так обещаете, а потом любым образом цепляетесь. А если уезжаете, потом возвращаетесь и плюетесь. Знаем, проходили. Но мы рады, что ты здесь останешься. Хорошие люди и специалисты всегда в уважении и спросом пользуются. Ладно, давай, до завтра. Заходи, мама тебя рада будет видеть, говорит: “Сэм – прилежный ученик, и такой сладкий! Бери с него пример – ни наркоты, ни алкоголя. Не то, что другие! Скоро морским биологом станет. Жаль только что такой щупленький, и ни подруг, ни друзей, у него кроме тебя нет”.

– И вы мне будьте живы и здоровы. Завтра день придет когда, свидимся мы снова.

Третьеклассник отдал стакан с соком, подхватился, и радостно подпрыгивая, убежал.