Бюро Вечных Услуг

Лариса(с улыбкой): И служба.

Нина: Вы верите во все это?

Лариса: Во что именно?

Нина: Ну, в эти их совместные дела?

Лариса: В «змеиные»?

Нина: Ваш муж тоже их так называет?

Лариса: А как их иначе называть?

Нина: Значит, верите?

Лариса: Приходится. Нет другого выхода. И у Вас, Нина, нет другого выхода.

Нина: Не могу.

Лариса: Почему?

Нина: Я земная. Обычная. Я выходила замуж за учителя истории.

Лариса: Мужчины взрослеют, Нина. Переходят в иное качество. При этом остаются мальчишками до самого ухода.

Нина: Но мы же остаемся прежними?

Лариса: А мы остаемся прежними. Женами. Женами для своих мужей. Наги ли они, Драконы ли. Или просто наши мужчины.

Нина(с грустной улыбкой): Но почему не наоборот? Почему не они – для нас.

Лариса: Они – для всех. В том числе, и для нас. Их мера ответственности во сто крат больше.

Нина пытается протестовать.

Лариса: Не спорьте, Нина. Вы все поймете со временем. Не сможете не понять. У Вас просто не будет выхода. Либо Вам придется расставаться со своим мужчиной. Вы этого хотите?

Нина: Нет.

Лариса: Вот видите. Значит, нужно вспомнить, что основа женщины – самоотречение. Ее бог – мужчина. А у них, мужчин, свои боги. Нам их не понять. Пойду, гляну, как у них дела.

48

Кир и Лариса встретились в дверях. Немного постояли на крыльце. Потом Кир скрылся в доме – отправился заряжать позитивом Нину, а Лариса достала длинную, очень тонкую цветную сигарету и подошла к мангалу, где Нестор уже томил шашлык, доводя его до готовности.

– Привет, Нестор, – сказала она.

– Мяу, – сказала Ка-Цэ.

Нестор, не оборачиваясь, уже понял, кто с ним разговаривает.

– Привет, – сказал Нестор в угли, щуря глаза от дыма. В одной руке, защищенной асбестовой перчаткой, он держал «кочергу», в другой – почти полный бокал «Саперави». Вкус красного вина, смешанный с ароматным вишневым дымом, составляли настоящий букет жизни. Да и близость моря – с одной стороны и степи – с другой делали воздух вязким и целящим, превращая букет в изысканную икебану.

– Ищешь убежища у бога «Диониса»? – спросила Справедливость, сделала долгую затяжку, а затем добавила в букет ноту Амстердама. В семье Нестора никто не курил, сам он бросил уже давно, к женщинам с сигаретами относился, прямо скажем, без особого одобрения. Но Лариса смотрелась гармонично. Да и не только смотрелась – вся она была какой-то ладной, целостной, почти совершенной.

– Мне не нужно убежище, – не задумываясь, ответил Нестор. – Оно здесь, в доме. Да и Кир со мной. Зачем убежище?

– Каждому нужно убежище, – не согласилась Лариса. – Даже Драконы, пусть они сами – убежище для других, но тоже не могут без своей пещеры. Например, пещера Волха была в бокале с коньяком. Он находил убежище у того же древнего бога Диониса. В этом нет ничего постыдного, в этом есть только должное и необходимое. Тебе сегодня ночью предстоит долгий путь, – предупредила Лариса-Справедливость.

– Сегодня? – почти расстроился Нестор. – Я же с ним только познакомился. У нас с Индриным взаимодействия может и не получиться. Мы слишком мало знаем друг о друге.

– Вот и узнаете больше, – невозмутимо заверила Справедливость. – Во сне.

– Да и тебя сегодня не было, – пожурил Нестор. – Тоже мне – напарница. В самый ответственный момент оставила одного.

– Каждый из нас остается один в самый ответственный момент. Если с тобой еще кто-то, значит, момент не такой уж и ответственный, – улыбнулась Лариса. – Если взаимодействия не выйдет, повторим следующей ночью. И снова, и снова. Но ждать больше нет возможности. Нет времени на более тесное знакомство в бодрствовании. А то наш Герман уже перестал быть застенчивым, и скоро окольцует свою Доротею «с доблестью мужа».

Нестор, наконец, обернулся и встретился с Ларисой взглядом. Те же искры, тот же свет.

– Какая Доротея? – спросил он.

– Не читал поэму Гете? «Герман и Доротея»? – удивилась Лариса.

– Я же историк, – напомнил Нестор. – Это по легенде я филолог, и то, «всего лишь школьный словесник».

– Не всего лишь, – Лариса сказала строго, назидательно. – Велика их роль, школьных словесников. Будущее строим их уменьями. Не справятся – всей Взвеси осесть илом. А поэму Гете – так, просто думала, что читал, готовясь к урокам по Великой французской революции. В общем, так сказать, культурном пласте. – И Лариса продекламировала отрывок:

Тем неразрывней да будет теперь при смятенье всеобщем
Наш, Доротея, союз! И верно и крепко мы будем
Друг за друга держаться, добро отстаивать наше.
Тот, кто во дни потрясений и сам колеблется духом,
Множит и множит зло, растекаться ему помогая.
Тот же, кто духом незыблем, тот собственный мир созидает.

Лариса сделала последнюю затяжку и выкинула всего только наполовину выкуренную сигарету в угли мангала. Нестор уже вдохнул, чтобы поставить Ларисе на вид такое кощунственное отношение к шашлыку и к труду повара, но передумал.

– Вот в том-то и вопрос, Нестор, – Лариса глянула куда-то вдаль, поверх забора, на закатные облака, – кому нужно держаться друг за друга, какое добро отстаивать и кто будет созидать собственный мир при этом всеобщем смятении.

– Я даже не знаю, о чем вести речь, – Нестору были уже утомительны все эти блуждания вокруг да около, ему нужен был конкретный инструктаж. – Понимаю, что модель взаимодействия создадут техники Седьмого дна. Но сам концепт? Кое-что я уже знаю. А в чем роль Индрина? Что там, на оси мироздания, должна прокрутить его диссертация, названия которой я никак не могу запомнить?

– «Адаптивные стратегии корреляции и ретрансляции обобщенных семантических полей», – почти мечтательно произнесла Лариса-Справедливость. – Что ж тут непонятного?

– Все тут непонятное, – честно признался Нестор. – Думаю, школьный филолог тоже сел бы в лужу. Докторская – это не диплом бакалавра.

Лариса присела и погладила кошку.

– Помнишь, ты читал о Вавилонском столпотворении?

– Помню, – кивнул Нестор. – Еще с Соней.