Всадники постапокалипсиса. Сын Луны. Книга 2

Служащая выглянула в окошко вновь:

– Это вам что? Справочная? Информации о других мигрантах мы не даем! – ее однозначный ответ возмутил Тилию, но любые ее противоречия были предусмотрительно остановлены шумным закрытием окошка. Курт оглянулся. Троица осталась последней в помещении.

Они вышли на улицу. Ночь опустилась на город. «Контора учета приезжих» – закрылся за их спиной. В Пергосе наступила неожиданная тишина. Днем город кипел, а сейчас молчал.

– И что теперь? – интересовался Курт.

– В башню! – с этой бумажкой нас должны пропустить.

– О, нет-нет-нет! – запричитал Клепа, – Со справкой вас могут впустить в гостиницы и таверны. С ней вы можете находиться в Пергосе официально, но это не дает вам права входить в башню.

– Это издевательство! – возмущалась женщина.

– Вы можете переночевать у меня, а завтра решим, что будем делать дальше?

У беженцев выбора не было – пришлось вновь довериться Клепе.

К счастью для путников, ученый жил в соседнем квартале. Район был беден, но чист, если не считать раздражающих запахов.

Ученый открыл дверь в дом. Навстречу вошедшим повалил едкий вонючий запах, от которого глаза выпрыгивали из орбит.

– Не зажигать свечи и факелы! – заорал Клепа.

– Что такое? – спросил пиптский солдат.

– Кажется моя бомба-вонючка разгерметизировалась!

Только одна царица

«Влюбленный в себя соперников не имеет»

Марк Туллий Цицерон.

Мирэн везли в карете, запряженной гончими псами. Наконец этот парад закончился. Шествие под улюлюканье толпы! Никакое звание княгини не стоит такого позора перед иноземцами. Да и что эта корона значит? Плен и стыд! Картина смерти настоящей княгини Пипта, часто стояла перед глазами у ее бывшей служанки. Корчить из себя особу знатной крови сложно, невыносимо и преступно! Мирэн осуждала себя в самых ярких красках, но не могла ничего сделать. Ей не спастись. Титглат крепко держал ее на привязи. За каждым шагом бдела его служанка Гульнара. Друзей у северянки здесь не было. Теперь и Мелкицедек не мог посещать ее, как это делал в Оике. Она привязалась к этому разведчику из вражеской армии. А теперь осталась одна. И уж лучше абсолютное одиночество, чем вот это вот все. Теперь она ручная кукла в руке вавилонского визиря.

Собаки были ей противны, они раздражали уши скулежом и частым лаем. Она привыкла к кабанам, которых исконно объезжали ее предки. С трудом воспринимала лошадей, которыми владели пипты. А псы в узде – это уж слишком!

Карета неслась по широким улицам великого города. Ее сопровождала личная гвардия самого министра. Мирэн выглянула в окно. Перед ее грустными глазами показался закат, озаривший огромные зиккураты. Они отбрасывали большие тени, закрывающие половину города от солнца. Птицы скользили по воздуху где-то высоко, но казалось не могли долететь до верхушек великанских строений. Видимо город построили гиганты. Девушка отвлеклась от мрачных мыслей. Величие Вавилона трудно было переоценить.

Наконец они въехали в массивные ворота, которые захлопнулись, как только последний гвардеец проник во двор. Карета остановилась у лестницы, высоко ведущей во дворец. Вокруг выстланной дорожки собрались слуги, стража и евнухи. Приезд важной северной особы заставлял их шумно встретить новую жительницу царского гарема. Несмотря на то, что неофициально Файоннагуала считалась пленницей, размах приветствия удивлял самозванку. Она видела, как встречают княгиню, но, ни в Оике, ни в Дурокортуруме не было такого праздника. Здесь даже служанки были одеты пышней, чем самый изысканный наряд, который Мирэн видела на своей погибшей госпоже. А теперь она носила наряды княгини, но среди напыщенных наложниц, выглядела, как чернь.

Лакей открыл дверцу и скромная северянка ступила на бархатный ковер. Ее бледная кожа отражала солнечные лучи. Она выделялась среди присутствующих здесь южан. Белые волосы светились, словно драгоценный металл в противовес темным кудрям местных женщин. Мирэн почувствовала себя в еще большей степени белой вороной в незнакомом городе среди чужого народа.

– Княгиня Пипта, принцесса секванов и повелительница карнаутов – Файоннагуала, дочь вождя Грайогейра Убийцы Берсеркеров! – восклицал глашатай.

В душе Мирэн все екнуло. И даже имя с названными титулами, были ей чужие. Она не имела прав на него.

– Добро пожаловать! – склонился самый ближайший мужчина, – Я Иеремия, старший евнух. Теперь это будет ваш дом. Простите, что царица Астинь не встречает вас. Ее Величество неважно себя чувствует. Беременность знаете ли делает ее немножечко капризной. Просила извинить ей за то, что она лично не приветствует вас в своем доме. Да сохранит Мардук ее голову и плод чрева ее!

Девушки захихикали. Гневный взгляд Иеремии и характерный звук «Тсс…», заставил их усмирить насмешливую радость. Мирэн не знала причин смеха, но приняла его на свой счет. Осуждающие взгляды, лишь подтверждали домыслы. Евнух поманил ее следовать за ним. Когда княгиня смущенно проходила мимо наложниц и рабынь, те отдавали ей книксен, но делали это без уважения. Надменные и пренебрежительные обитательницы гарема ей не рады. Мирэн хотела провалиться сквозь землю. Уж лучше бы ее казнили! Но смиренно шла вперед, как овца на убой. Она жила чужой жизнью и не распоряжалась теперь ей вовсе. Казалось, что в той комнате погибла не Файоннагуала, а сама Мирэн.

После тяжелой дороги и не менее трудного в эмоциональном плане парада, княгиня отказалась от ужина. Иеремия лично проводил ее в новые покои. Здесь бывшая служанка быстро приготовилась ко сну при помощи грубой и немного неуклюжей Гульнары. Рабыня служила ей с ярко выраженным пренебрежением. Рой мыслей уступил усталости, и Мирэн провалилась в объятия сна.

На следующее утро княгиню разбудила Гульнара и велела быстро собраться. Старший евнух ждал ее. Мирэн умылась и выбрала одно из своих зеленых платьев с синим орнаментом. Золотой поясок аккуратно свисал с ее талии. Служанка помогла одеться и прихорошиться. Рабыня благодарила бога, что прислуживала северянке, наряды и утренний туалет которой, были так просты и незамысловаты. Единственное, что их обеих в одинаковой степени раздражало – каждое утро рисовать на лице подставной княгини веснушки и родинку.

Мирэн едва успела рассмотреть свою новую комнату. В ней было много изделий из слоновой кости – кубки, подсвечники, шкатулки, украшения. Изысканной ручной работы. Вместо привычных ей шкур, везде был шелк! Простыни, наряды, шторы. И конечно же все было в золоте: кровать, стол, зеркала, двери, ткани. Даже само золото украсили сверху еще одним слоем золота, так на всякий случай! Мирэн казалось, что через пару дней и ее покроют толстым слоем золота, а лучше в два слоя.

Дверь открылась и в них пожаловал Иеремия. Он поклонился ей и смерил взглядом. Щелчком пальцев прогнал Гульнару и остался с чужестранкой наедине. Его жестикуляция была так выразительна, что удивляла больше, чем яркий шелковый наряд.

– Моя дорогая княгиня! Ваша красота напоминает мне о высоких горах, а бледная кожа серебрится, словно снег на ее вершине! – Иеремия показал свои белые зубы, контрастировавшие на смуглом лице.

Мирэн неловко улыбнулась в ответ. Она выросла в краях, где улыбка на лице мужчины была редкой, а такие повадки неприличны воину. Иеремия же казалось не то, что меч не держал, ему скорее подходил веер. С одной стороны, внушал доверие добрым лицом, с другой дикие для нее манеры пугали новоиспеченную княгиню.

– А я вижу, что ты мастерски умеешь говорить.

– Это моя работа. – ухмыльнулся евнух.

Иеремия глянул ей на живот, дотронулся до пояска, скривил лицо, но тут же спрятал пренебрежение под маской:

– Милый поясок…

Теперь в списке неуверенности в себе, Мирэн добавила слишком скромные для местных женщин украшения.

– Позвольте мне провести вам экскурсию по гарему. – предложение евнуха выглядело, как приказ, а не просьба. У княгини не осталось иных вариантов, тем более, что идей, как провести очередной день взаперти – не было! Она кивнула.

Евнух щелкнул пальцами и дверь из красного кедра – открылась. Иеремия привык шагать быстро. Он должен был быть в курсе всего. А это все, в змеином гнезде менялось, как и настроение этих самых всех. Так что этот мужчина старался всеми силами быть везде и сразу, пока кто-нибудь, кого-нибудь не отравил или еще хуже – не исцарапал лицо. Отравление можно списать и на болезнь, а вот найти болезнь, которая оставляет завистливые следы на лице соперницы – куда сложнее. Он отвечал за сохранность и порядок, а потому спешил всегда. Мирэн засеменила вслед за торопливым мужчиной. И как могла сохраняла вид княгини.

– Это общая комната для служанок, а это выход в сад. Покои царицы, находятся в правом крыле дворца, но не советую туда идти без приглашения. – улыбался Иеремия, – Это может дорого вам обойтись.

– Почему?

– Потому что в покои царицы, как и в покои царя, нельзя входить без приглашения, если ты не визирь Титглатпаласар! – евнух сложил руки в ладонях. Его удивляло, что кто-то не знает таких элементарных дворцовых правил.

– На севере все куда проще… – выдохнула княгиня.

– Не зря же вас считают дикарями! – послышался приторно сладкий, насмешливый голосок.

Окруженная фрейлинами, словно бабочками, рассекала воздух царица Астинь. Мирэн никогда ее не видела, но сомневаться было невозможно. Даже золото и шелк лишь дополняли, но затмить не могли. Ее величество Астинь – само совершенство южной красоты. Ни одна женщина, которую встретила княгиня не могла ровняться с царицей. А цветник, что посажен тут под золотой замок – лучшие из лучших дам!

– И где же ваш уважительный поклон передо мной? – дивилась Астинь.

– Мы разве не равны с вами статусом? – холодно отсекла княгиня.

– Ах! – скрестила пальцы хозяйка дворца, – Видимо я тоже в плену, а мой муж проиграл войну…

Бледные щечки северянки покраснели. Далвин, хоть и не был ее мужем, но устный яд отправлен ей в лицо.

– Вообще-то, Княгиня Файоннагуала, принцесса секванов и хозяйка карнаутов, действительно не обязана кланяться вам, госпожа. Она пребывает в гареме по статусу гостьи. – тон евнуха был тверд. Он говорил так строго и в тоже время мягко, будто говорил со своей дочерью.