О маленькой птице размерами с остров

– Неужели ты мог подумать, будто я не знал, что ты придешь? – раздался из дальнего угла голос Каина. Он сидел там уже так долго, что едва стена не поглотила его одежду, – ты всегда приходил и явился снова, спасти?

Ник начал медленно продвигаться к центру попутно ведя диалог.

– Я не знаю нужно ли тебе мое спасение, но вот ты вышел бы повидать меня. Ну чего ты сидишь там, разве ты не рад? Прости, я не то хотел сказать, ты давно мне перестал радоваться, моя вина, – договорив, Ник подошел к столу и остановился.

– Ты везде бываешь, Ник? – с интересом вдруг ляпнул Каин.

– Много где, да.

– Скажи же теперь мне как изменился мир?

– С какого момента? – недоуменно переспросил Ник.

–С последней нашей встречи, вернее с того дня как меня подожгли.

– Твои ожоги зажили, и ничего не осталось кроме воспоминаний, как и у них, Каин, у них тоже остались сплошь лишь кресты да сердца, но ничего в головах, чего ж ты хотел этим изменить, – Ник разговаривал, будто с самим собой, глядя по сторонам и аккуратно усевшись на стол.

– Но как же Бог, не мог же он не услышать, как считаешь? – Каин на секунду выглянул и спрятался снова.

– Он все слышит Каин, он Бог, но потому и не является на свет, потому что такой.

– Какой? – с любопытством спросил Каин.

Ник уселся, не стесняясь совершенно, на центр стола, так что ноги его свисали и не доставали до пола.

– Я до сих пор поражаюсь тебе, что несмотря ни на что, ты в него еще веришь. И если ты прав, если он есть, все решается в одном моменте, о котором я тебе расскажу, – Ник задержал дыхание, глядя, как украдкой Каин выползает и садится на край возвышенности. Он уселся словно на краю небольшой сцены, – очень давно, я был маленьким мальчиком, а у меня была мама и представь, я ее даже помню, хоть и прошло столько лет. Я запомнил и собаку, о которой хочу рассказать, она была огромной и все знали, что очень злой. Она охраняла дом человека, которого тоже считали злым. Так вот собака эта гуляла всегда вольно и выходила часто на дорогу возле своего дома, а я частенько проходил мимо, но так чтобы она меня не заметила, обходил стороной. Однажды преодолев страх если он и правда во мне был, я взял из дома кусочек хлеба и решил подружиться с собакой. Я подошел достаточно близко, собака залаяла, и я положил свой кусок хлеба, но есть его она не стала. Тогда я пошел ближе и протянул руку, чтобы погладить ее, она прыгнула и вцепилась зубами мне в голову. Дальше не знаю что произошло, но очнулся я уже дома, хотя и обморока ни какого не испытал это помню тоже, просто из памяти выключился маленький кусочек. Надо мной стояла мама, она плакала. На следующий день, когда я спросил, почему собака так сделала, мама поругала меня, а я сказал ей, что так случилось потому, что собака плохая и злая. Мама ответила мне, что собака укусила меня не потому что злая, а потому что она собака и ей так положено и что если сунуть руку в огонь не стоит ждать доброго, – Ник задержал на мгновение паузу, глядя на Каина, а после продолжил, – в одной этой мысли может и кроется вся суть земная, человеческая и божья, потому что иначе все пропадет и зачахнет, не удержится и перевесит.

–Мне как будто бы припомнился точно такой случай, хотя я знаю, что со мной этого не могло случиться. Да я помню ворота, библиотеку, жаркий солнечный Вавилон, но ведь не было этого скажи? – украдкой шепнул Каин.

– Ты сам знаешь что было, чего же ты Каин? – Ник с натугой проговорил ответ, опасаясь, что будет дальше.

– Но ведь нет же здесь больше никого, – прокричал вдруг Каин, – я сижу сейчас на столе и смотрю на пустое место, воображая, будто смотрю на своего друга, которого называю Каином. Придумал страдальца вместо себя. Ох, что-то ведь я натворил, нет здесь больше никого, и не являлся один другому, а просто я жил сумасшедшим, вообразив себе нового я, только не себя. Как хорошо прожить еще целую жизнь, да вечную! Боже мой, как же случилось. У меня есть и родные, ведь так? Они забыли меня, а я их, но они есть, а между тем я давно сумасшедший, – Каин кружил возле стола, то бормоча, то выкрикивая и наконец, уселся напротив.

– Но кто же тогда по-твоему я? – с недоуменной улыбкой откликнулся Ник.

– Моя галлюцинация, представление, на которое я гляжу со стороны, ведь я же не должен обо всем догадаться, – хрипло отвечал Каин, – подумай хорошенько, а после я исчезну, и не будет одного. Не будет меня.

Дай мне родиться выгони в поле

День порезвиться широко на воле

Бурно промчаться волосы рвать

Ветру поддаться вихри нагнать

Облако крышей открыть высоту

Выше и выше ползти по мосту

Дай улыбнуться в твоей голове

Чтобы вернуться к клёвой игре

Безмолвная тишина продолжала оглушать храм, и казалось, херувимы заговорят прежде, чем появиться хоть один звук изданный человеком. Оба человека сидели на своих местах, один выживая тело другого, а другой в раздумьях как обоих сохранить и прежде всего, того кто в этом больше нуждается. Любой довод Ника, Каин легко мог парировать, так как из его мыслей следовало: что может знать один, знает и другой и если бы даже не знал, сообщив ему другой, тот уже узнает. Как задать вопрос, на который знаешь ответ только ты, и узнает другой? Спроси о чем угодно и нет ни какой вероятности в том знал ответ опрашиваемый или нет, до того как ты дашь правильный ответ. Есть вариант, при котором Каин вынужден будет поверить в существование собственного я, но тогда не будет Ника, ведь если Ник убил бы себя, а Каин остался бы жить, то его существование, стало быть, доказано. Однако, чтобы провести такой эксперимент необходимо учитывать следующее: Ник бессмертен и убить его соответственно нельзя, а даже если и было бы можно, воображение Каина придумает так, будто смерть случилась только мысленно, а значит, он совсем сошел с ума. Проговаривая в уме все случаи Ник едва ли не смеялся над комичностью и бессмыслицей ситуации, пока не наткнулся на мысль о книгах. Некоторые книги были известны больше одному и могли быть неизвестны другому, а что если есть книга известная одному только Каину?

– У тебя была когда-нибудь любимая книга? – резко повернувшись, спросил Ник.

– Да была, – протянул Каин.

– Ну?

– Один старинный эпос.

– Это Беовульф? – набросился Ник. Судя по всему, он желал, чтобы это был ни как не Беовульф.

– Нет, эпос о Гильгамеше, очень старая и интересная книга, – так же сухо тянул Каин.

– Ты хорошо ее помнишь?

– Не наизусть, но помню, а что?

– Собирайся, мы идем в библиотеку, – гаркнул Ник, спрыгивая со стола.

Каин начал в спешке перемещаться по дому, сбрасывая на пол покрывала и открывая небольшие сундучки. Ник смотрел на все это так, будто Каин делает все правильно, но почему то не успевает. Ник начал тоже ходить по комнате и затем все же спросил:

– Что ты ищешь?

– Не знаю, пытаюсь собраться, я давно не выходил. Ладно, идем.

– У тебя ничего нет более современного в гардеробе?

– Есть, – ответил Каин, с некоей опаской и пошел в самый конец комнаты, где недавно сидел. Он достал белую рубашку и черные брюки, так же находившиеся пыльными, как и все вокруг.

– Сойдет, в этом до сих пор ходят и мне кажется, еще лет двести будут ходить, – подметил Ник.

Огромный город, расцветший за каких-то сто лет, поразил Каина тот же час. Проходили тысячи лет, и не менялось почти ничего, циклично бегало от одного к другому и теперь предстало совсем иным. До этого момента Каин считал эталоном красоты Вавилон своего детства, и ему казалось, что с ним не сравниться ни один другой город. Теперь перед ним был Лондон, в центре которого оказался его дом, маленькая церковь среди небоскребов так утопала, что теперь стала незаметной сама по себе. На небе сгустились облака и ровно легли меж домов, укутывая миллионы людей. До библиотеки идти было недолго и это даже несколько опечалило Каина. Ему хотелось погулять здесь подольше, в этом каменном городе, среди природы, уложенной рукой архитектора. Каин так и вошел в библиотеку с раскрытым ртом и не закрывал его до того самого момента, пока Ник не вручил ему книгу, на которой красовалось название без указания автора. Каин читал вслух на английском, но вскоре перешел на шумерский, затем снова прочел на английском главу и уже на аккадском дочитал книгу целиком. Еще читая, Каин едва ли не плакал, а после обнял Ника и не смог больше держаться.

– Так все и было, и ты не мог знать. Верно, Ник? – придя в себя, спросил Каин.

– Ты помнишь ее? – отозвался Ник.

– Нет. А даже если и вспомнил бы. То была настоящая жизнь. Зачем ты уберег меня от нее? Прости меня, прости, что погубил нас обоих и все на свете. Как же жить то, ты понимаешь? Может, лучше было быть сумасшедшим, может они-то в сто раз счастливее нас, – бормотал Каин. Кругом все давно уставились на них, словно в этой библиотеке разыгрывают пьесу, а им было все равно.

–Не говори так больше. Ты ничего этого не знаешь, и я такой как ты, но у тебя будет лучшая жизнь. Не бойся громады этого мира, не бойся воспоминаний и прошлого, ты станешь жить, обещаю тебе, – Ник схватил Каина за руку и прижал его к себе.

Ник протащил Каина по дороге домой почти в полном беспамятстве и вскоре Каин уснул.

– Береги его, он остается в руках одного человека. Разорванный на куски и единый во всех, отныне он твой, – с этими словами Ник поцеловал в лоб Каина, и опустилась вселенская ночь.