О маленькой птице размерами с остров

– Нет не подлость, я прекрасно понимаю твою волю, твое стремление, но нужно ли оно, необходимо?

–По-другому выйдет уже совсем как писано, а тогда может и не поверят.

– Все и так уже идет по-другому и мне ужасно жаль если ты прав, – разговор с самого начало казался бы нелепо со стороны, если бы только его кто либо наблюдал и Каин как и Чарли многое не досказывал.

– Пойми, мне иначе разве что пропасть совсем можно. Вот такой дурацкий может быть порыв, пусть и нет ни какого боя и сражаться мне только с собой, но подумай, ведь если сами они найдут тебя, приведут и казнят, ведь это ж просто варварством будет, да и только. Ты придешь к ним во искупление, ничего уж не изменить, но вернее будет им увидеть это через предательство мое, – Чарли смутился, на минуту подумав, не воспримет ли Каин и в правду все как предательство. Едва же посмотрев на Каина он понял, что это даже стыдно что он мог так подумать, – да уж вот такой у тебя друг, уж больно хочется ему предать тебя – сконфуженно улыбался Чарли.

– Ты знаешь, мы с тобой наверно и рассуждать об этом не должны. Все уже описано, а раз мы решились на то, то и делать нам по писанному и нечего рассуждать. С другой стороны я уже и сам предатель, коль решился на это. Как же я тебя утянул-то, зачем и спасал только, а Чарли?

– Не думай, я готов, а с тобой ведь ничего не случиться, – Чарли задумался, а Каин лишь подошел ближе и обнял голову сидящего Чарли, глядя перед собой.

– Ничего, – Каин вспомнил о назидании Ника, как тот говорил о сумасшествии и небытии, следующем за тем, но тут же плюнул на то в мыслях и уж больше не вспоминал.

На холме поднялось красное зарево, и то было не солнце – пожар, в котором не в силах терпеть больше кричал Каин. Остальных двоих это уже не касалось их уже забрала нелегкая участь, надо сказать она им досталась милосерднее, они померли, находясь в болевом шоке, Каин же боролся с огнем не в равных силах своей болью. Столб пошатнулся и упал на землю, огонь объял целиком тело Каина и тот в неистовом крике рвался идти. Глядя на безумное зрелище, палач не отвернулся и пошел спиной к склону холма, в это мгновение Каин вырвал одну прикованную руку и с другой стороны холма палач увидал человека. Человек был в плаще с капюшоном, он подбежал к Каину, и высвободив вторую руку схватил его и побежал прочь. Небо окуталось тьмой, загремели раскаты грома и среди страшной картины, наблюдая, стоял палач, он на всю свою жизнь запомнил момент, уверовав, что видел именно смерть. Всей его жизни к слову осталось не много, и на следующее утро он уже помер в бреду, успев рассказать об увиденном всем, кого видел перед смертью. Гроза обрушила свои обильные воды на Иерусалим, и далее туда где с телом в руках бежал человек в капюшоне, туда, где на дальнем холме повесился другой человек, что так же скрываясь, провожал плененного Каина. Первым был Ник, второй Чарли. Прежде чем кончить свою цель, Чарли пришел в совет синедриона и бросил, как обещал, те деньги какие он получил за Каина, и никто не знал, как он добрался на другой конец моря только затем чтобы их отдать. Никто впрочем, не мог и подумать, зачем он пришел, зачем бросил деньги и хохотавшие священники поняли это вовсе не сразу. На другой день Чарли принялись искать и найдя, быстро почли что так ему то и надо предателю, что это только лишь он злодей, а не мы.

Тело Каина превратилось в распухшую серую пену, которой больно было от одного дуновения ветра. Путь был долгий томимый молчаньем. По прошествии трех недель, первым заговорил Каин. Сидя, облокотившись на камень, он как и бывало не издавал ни звука, но вдруг едва слышно проговорил.

– Я хочу домой, а дома то у меня и нет.

Ник повернулся к нему, боясь как бы, не почудилось ему, – у тебя есть дом и ты вернешься к нему, но не сейчас. Прости меня, что я солгал тебе, я сказал так лишь потому, что не знал, со мной этого не случалось. Знаешь, как испугался, что ты умрешь, как мне страшно потерять тебя. Единственного человека в этом мире, настоящего, прости меня Каин, – Ник хотел было дотронуться до Каина, но вовремя опомнившись, отнял руку и так и застыл рядом к лицу, словно собака, – я тебя и впредь спасу и за счастье свое приму.

– Чарли. – прохрипел Каин.

– Ты и сам знаешь, разве нет? Не мог ты не знать, помер твой друг, не стану говорить, что жаль мне, я его не знал. Твою историю тысячу раз переврут и его тоже, так что не думай пока о нем. Я отведу тебя в горы, у подножья есть деревня, в ней дом, ты возьмешь там все что нужно и уйдешь в горы, там выше есть огромное плато или уйдешь на хребты, как захочешь. Я помню, что они тебе нравились, так останься там если хочешь, а позже вернешься домой, он у тебя есть – дом то.

Минул целый год по пути в деревню забвения. Каин мало по малу начал ходить, говорил все чаще, но так будто каждый раз начинал с самим собой, а позже вовлекал в разговор Ника. Последний их разговор в деревне так же был размыт Каином, но кончился еще туманнее ответом Ника.

– Так чуть и не помер балваном, а другой балван возьми и спасает меня, ведь и сам-то не знает для чего, потому что балван. Я не хочу обидеть тебя Ник, но знай, что я тебя ни разу не просил.

– Знаю, Каин и что дурак знаю.

– Не думай что я возомнил себя кем-то большим. Но хоть кого-то же я спас. Пусть не сейчас, но когда-нибудь я обязательно это узнаю.

– Может, узнаешь, но не сейчас. Я, наверное, только недавно это понял и с тобой поделюсь – мы все еще в черно-белой комнате и не выходили из нее как оказалось. Ты с самого начала об этом догадывался из своей глупости или еще почему, может тебе дано большее, но мне кажется, ты догадывался. Ты не знаешь, где находится Мария, но мне кажется она все еще в своей серой комнате, я тоже не знаю.

Взбираясь по скалам, Каин одолевал свой путь, и этот путь далеко уходил наверх. Внизу оставались люди, вдалеке Рим, оттуда не видно ни замков не башен. Каин сам начал выстраивать свой зиккурат таким, какой не нуждается в жрецах и правителях. Каин долго осматривал каждый утес, каждый массив и даже камень и после долгих лет вывел план строительства. Пробитые бреши в скале образовывали залы, а долгие удары молота о зубило тесали на камнях статуи величиной с горы. Среди статуй не было ни единого человека, все только звери, как живые, так и выдуманные. Гора представляла собой гигантскую птицу Рух, на которой обитали каменные звери – волк Хати с луной перед мордой, Василиск среди прочих змей, а по другим сторонам, на рядом стоящих горах слоны Джиггаджи с разинутыми ртами внутрь которых можно войти. Бивни Джиггаджи держат подвесные мосты, ведущие к птице Рух, на голове птицы с разинутой пастью сидит химера. Однако всего этого еще нет, и пройдет немало сотен лет, прежде чем камни станут живыми. Их оживит Каин и тогда отправится искать черно-белую комнату и узнает про ту самую Марию.

На высоте где и дышать почти не возможно не живут люди, не встретить даже горных козлов, куда уж людей. Каин привык давно к горам и сделал уж не мало, прежде чем настал день, повернувший его дальнейшую жизнь. Он часто говорил с самим собой, всегда вслух и довольно громко, чем дальше, тем громче. Все начиналось с шепота и робкого диалога мыслей. Среди заснеженных камней показался человек, он выглядывал удивленно, так, словно он хозяин в этом доме и нежданный гость бродит по его покоям. Постояв с минуту неподвижно, оба успели разглядеть друг друга. По одну сторону стоял мужчина, в летах не малых и уже даже не средних, но достаточно бодрый на вид, лет шестидесяти, худощавый с приметным лицом. В лице его при том, не было ни одного выдающегося элемента, чем бы оно было приметным, бледное почти без морщин, но сухое, огромным ртом почти не обозначенным губами, глаза черные сверлящие. Не то родинка, не то пигментация на коже перемещались незаметно, но лишь успев моргнуть, лицо становилось как будто немного другим. Одним словом внешность его была европейской, но больше всего выделялась одежда, Каин такой еще не видел. На мужчине были блестящие черные башмаки, длинные штаны так же черного цвета, белую рубашку с отвернутыми рукавами покрывала жилетка, с цепочкой часов из кармана, на руках кожаные перчатки, а на голове шляпа с небольшими полями, шляпа висела на затылке и из-под нее выглядывала небольшая растительность прямых волос на голове. Мужчина в костюме осмотрел Каина и подошел ближе. Он достал карту с картинкой положил на ладонь, другая рука была параллельно так же ладонью вверх, но без карты. Мужчина смял карту в ладонь, так что ее краешек еще можно было углядеть, ладонь вторую он так же сжал, посмотрел на лицо Каина и спросил.

– В какой руке?

– В этой, – Каин робко указал на ту ладонь, в которой виднелся краешек.

– Можешь попробовать еще раз, если хочешь. Нет? Ну что ж… – мужчина одновременно раскрыл обе ладони, и карта оказалась не там, куда указал Каин.

Каин улыбнулся скосив при этом неловко глаза к небу, – ты хороший фокусник.

– Я не фокусник, а ты не мальчик, чтобы восхищаться моим фокусом. Давно ли ты смотрел на себя? – пренебрежительно ляпнул мужчина в перчатках.

– А что не так, что ты видишь, какое тебе дело, до меня? – Каин оглядел свои руки и еще не докончив задавать вопросы, оглядел и ноги, а после «фокусник» протянул ему зеркало. Каин увидел в зеркале старика с язвами на лице и серого цвета кожей.

– Интересно иногда взглянуть, не правда ли? Подожди здесь я принесу зеркало побольше.

– Скажи мне, кто ты есть, а лучше уходи, – в ярости закричал Каин, – тесно тебе станет со мной.

– Я тот, кого ты видишь каждый день, ведь так ты утверждал?

– Ты демон? – воскликнул Каин.

– Если не знаешь, лучше молчи. Я живее может тебя во сто крат. Нет, я не демон.

Оба замолчали, и Каин продолжил свою работу, фокусник долго наблюдал со стороны и в какой-то момент стал удаляться, повернулся спиной и затем крикнул:

– Ты даже не спросишь, как меня звать?

– Я не хочу звать тебя, ты сам ведь вызвался.

– Ты право за беса меня принимаешь или искусителя какого. Нет, я не затем пришел к тебе.

Каин помедлил еще минуту, оглядел небо и опуская взгляд вдруг подумал, что сейчас он никого не увидит. В то же время проползала едва заметная мысль в голове Каина о том, что он и не прочь оставить при себе этот фантом, мысль проползла незаметно, когда казалось все уже должно быть решено и фокусник должен пропасть. Каин опустил взгляд и перед ним оказался только отлогий хребет уходящий вниз. Не успев и подумать, Каин обернулся и увидел, как фокусник сидит на огромной глыбе, дальше и выше, непонятно как там очутившись.

– Перестань смотреть на меня как на исчадие ада – прошипел фокусник. Между тем, Каин смотрел на него скорее удивленно, внимательно, но не иначе.

– А кто же ты? – небрежно спросил Каин. Он вовсе этого вопроса может и не хотел, но реплика фокусника его как будто вынуждала спросить.

–Тебе действительно интересно знать? – доигрывал фокусник.

– Если ты не уйдешь отсюда. Если уйдешь то скажи когда, себе я отвел здесь немало времени.

– Пока ты будешь здесь, я останусь и сведу тебя с ума, лишь из-за твоей небрежности к реальному миру. Не то чтобы это есть самоцель, но я останусь здесь, покуда не истечет твой срок. Сколько ты себе отвел? – фокусник начал прыгать от одной глыбы к другой, у него получалось удивительно ловко, хоть ничего невозможного он и не делал.

– Семьсот лет и большая часть уже позади, – ровно проговорил Каин, не выделяя радости или досады.

Жуткий ветер хлестал им в лицо, но не один, будто его не замечал. Каин пошел к гроту или вернее сказать пещере, которую он взял за отправную точку, с нее он начинал строительство птицы Рух, у которой теперь было огромной пернатое тело сплошь из черного камня. Птица имела множество тоннелей и ходов, а начиная с шеи, имела несколько залов, последний из которых должен был расположиться в голове. Была выполнена почти вся черновая работа, и тело птицы осталось украсить изображениями других зверей, однако за беседой с неизвестным фокусником Каин не хотел заниматься тонкой работой.

– Как мне это не грустно, называть мне тебя придется, а может и звать тоже, – легкая нотка злобы и лишь может ворчливости звучали в голосе Каина. Тем временем как они шли эти интонации звучали всякий раз, быть может, и без всякого умысла, – ты верно думаешь что я принимаю тебя за злодея, человека плохого или гнусного, размышляю каков ты есть. Нет, это не так, – протянул эту часть Каин высматривая на свету кончик кирки, за которой они уже успели спуститься, – я увижу тебя и узнаю и если ты станешь мне другом я приму тебя, но я вижу ты не хочешь? – Каин изначально не полагал обратиться вопросительно, но глядя на фокусника, изменил интонацию. Быть может, если ты назовешься, я узнаю, кто ты, а может тебе лучше сразу огорошить меня ответом на все мои вопросы, и я впрямь сойду с ума. Если ты этого хочешь, – высказав свою мысль Каин обратил взгляд на сидящего фокусника, человека в летах, мужчину и свой фантом, – отвечай же, не томи меня больше, ты друг мой или пришел чтобы смеяться?

– Я пес, смиряющий волчицы алчный вой, – грозно проревел фокусник и засмеялся, так засмеялся, словно своему же актерству.

–Не смейся, неужели ты боишься меня, что смеешься. Ты мой бред, фантом и не более, – обозлился Каин. Теперь он уже настырно смотрел в глаза своему собеседнику не отрываясь.

– Стало быть, ты сошел с ума, – лукаво заметил фокусник и снова рассмеялся.

– Нет, не сошел, как сошел бы, не было бы ничего, а теперь я кое-чего все-таки знаю.

– Это он сказал тебе? – фокусник не назвал имени, но Каин и так понял о ком он говорит, – нашел кому верить, поверил, да? А если ты тогда еще помер и он же тебя и убил, реально? Веришь еще в реальность? – фокусник нагнетал, больше не позволяя себе смеяться, ждал ответа.

– Какая же тут разница? Жизнь идет, и если я в ней живу, что с того, что ты скажешь, что я не там? – изумился Каин.