Восставшая против нормы

– Зачем, нога же не сломана? – спросила Эдельвейс и посмотрела на него так, как будто Кронин сделал ей непристойное предложение.

Капитан Кеннет связался по видеофону с главой службы безопасности Храма Немезис.

Леди Керкира, глава службы безопасности Храма Немезис, была смуглой кареглазой брюнеткой лет 35-ти. Шапку темных кудрей охватывал золотой обруч. Твердый, выразительный взгляд блестящих карих глаз и высокие скулы придавали ее лицу выражение мужественности и решительности. Кеннет знал, что видит перед собой полусильванку, чьи жесткие, резкие, характерные для сильванов черты лица были смягчены прилитием крови представителя вида Человек Разумный. Так, по крайней мере, было указано в досье, с которым он ознакомился еще в США. По долгу службы Кеннет был обязан внимательно изучить досье на всех высших должностных лиц Империи.

Женщина, являющаяся гибридом человека и сильвана, занимает одну из самых высоких должностей сверхдержавы… Во всех государствах к гибридам относились настороженно и на высокие должности старались не назначать. Но в Империи, видимо, расизма действительно не было!

Кеннет вспомнил случай, которому сам был свидетелем.

Молодая полусильванка с двойным гражданством, младший офицер с «Инвиктуса», отправилась в кафе на берегу Большого канала. Рожденная в Парадизской Империи, она не приняла правил игры, по которым следовало дружить только с представителями своего биологического вида. В этом кафе она часто сидела со своими имперскими подругами, поскольку подруг среди членов экипажа «Инвиктуса» у нее так и не появилось.

Был теплый солнечный день, но, как часто бывает в этих краях, погода изменилась внезапно. Небо заволокли темно-серые тучи, начал накрапывать легкий дождичек, внезапно перешедший в ливень. Девушка решила переждать непогоду в кафе, так как была в одном только легком платьице: ни куртки, ни зонта она с собой не захватила. Дождь не прекращался.

Девушка занервничала: ей надо было немедленно возвращаться на звездолет, приближалось время заступать на вахту.

И тут ее заметила возвращавшаяся домой Эдельвейс. У нее-то, хорошо знавшей местную переменчивую погоду, была с собой и ветровка с капюшоном, и зонтик. Эдельвейс отдала девушке свою ветровку, уверив, что ей самой вполне хватит зонтика.

Потом девушка вернула ей ветровку выстиранной, и Кронин обратил внимание, что Эдельвейс эту курточку потом надевала.

А ведь та девушка была полусильванкой… Конечно, одолжить ей ветровку могла не только имперка, но и гражданка США, но, получив свою вещь назад, вряд ли стала бы надевать ее снова. Предубеждение людей против других биологических видов все же было слишком велико. Но в Империи, по-видимому, таких проблем не было.

Леди Керкира внимательно выслушала Кеннета. При этом она быстро просматривала досье Эдельвейс.

– Да, здесь отмечено, что она занимается фехтованием, – с явным облегчением кивнула Керкира.

– Она же вся в синяках, взгляните на снимки.

– Фехтование – жестокий вид спорта, как и все единоборства, – Керкира пожала плечами, мельком бросив взгляд на изображение избитой Эдельвейс.

– Что за порядки в их спортклубе! Куда смотрит их тренер! У нас в Америке на такой клуб подали бы в суд!

– А у нас – свободная страна, – Керкира улыбнулась и развела руками. -Леди Эдельвейс имеет полное право распоряжаться своим телом по своему усмотрению. Но если ее внешний вид оскорбляет ваши эстетические чувства… Я прикажу поставить глушилки для электроники вблизи пляжной зоны, чтобы ваши офицеры не фотографировали граждан Империи в пляжном варианте. Тем более, – тут Керкира со значением подняла указательный палец, – еще и без согласия означенных граждан.

Отключая видеофон, капитан подумал, что если он попытается возобновить этот разговор, ему, вероятно, предложат еще и закрасить иллюминаторы «Инвиктуса», так как иначе американские офицеры с большой долей вероятности увидят снаружи еще что-нибудь порочащее действительность великой Парадизской Империи.

В своем рабочем кабинете Эдельвейс уставилась на сферический монитор… Чего только ей ни приходилось моделировать! Синтезатор спирта был практически закончен, оставалось только отослать файл в фирму, осуществляющую материализацию артефактов.

Эдельвейс покосилась на свой голографический браслет. Она заметила, с каким восхищением смотрит на этот браслет старший штурман Ральф Маккормик.

Было в старшем штурмане что-то мальчишеское… Эдельвейс подумала, что вряд ли его взяли на должность старшего штурмана за особые заслуги – еще не успел заслужить, слишком молод, и уж конечно не за природное обаяние. Она выяснила, что он – родственник какой-то шишки из НАСА – кажется, сын адмирала Маккормика. Конечно, парня так и тянет спросить у нее, при каких обстоятельствах получен этот браслет. Но он не спросит, так как понимает, что она не имеет права ему ответить. Эдельвейс снисходительно улыбнулась.

…Тот случай, за который она получила браслет, ей особо запомнился… Это так романтично – работать в отделе техподдержки Сектора хроноопераций! Это был дикий случай, но в ее работе случается и такое.

…Этот храм в нижележащем времени еще только отстраивался, аппаратуру не успели смонтировать, силовое поле не успели установить, и только этим и объяснялись последовавшие события. Поскольку Эдельвейс принимала участие в создании трехмерной модели храма с размещенным оборудованием, ее вместе с группой сотрудников и командировали на место для выполнения дальнейших работ.

Было холодно. Толстые стены глушили звуки, а в открытые двери задувал ветер, поэтому из-за воя ветра они не сразу услышали топот скачущего галопом коня.

Одним прыжком конь перелетел ступени… Не удержавшись на скользком каменном полу, лошадь рухнула на колени и завалилась на бок у самых ног Эдельвейс… Всадник перелетел через шею лошади, от резкого рывка разорвался ремешок его шлема, и тяжелая конструкция, которой полет всадника придал дополнительное ускорение, со всего маха врезалась Эдельвейс в живот. От этого удара Эдельвейс, согнувшись, отлетела в сторону и врезалась спиной и затылком в стену. Силовой защитный костюм спас ее от внешних ранений, но вот от контузии и психологического потрясения спасти не мог…

…А потом был длинный переход через подземный тоннель, потом езда на верховом роботе по заснеженному полю… Путь казался бесконечным, голова болела, хоть и не сильно, поэтому она и не стала принимать обезболивающее, но потом ее стало подташнивать, и тошнота все усиливалась… Эдельвейс мучилась головными болями с подросткового возраста. Не проходило ни одной недели, чтобы она хотя бы сутки не страдала от головной боли, часто сопровождаемой подташниванием, слабостью и разбитостью. Тогда она часами лежала на диване, повернувшись лицом к стене. А с возрастом головные боли стали мучить ее еще чаще, теперь приступы могли продолжаться по нескольку дней, никакие анальгетики не помогали… Откуда ей было знать, что обезболить мигрень анальгетиками невозможно? В Секретной Федерации ей подобрали обезболивающее, но если его принимать часто, можно нанести вред организму, а если не принимать…

Эдельвейс терпела до последнего, но по возвращении в коридоре Храма упала на колени, и перегнувшись пополам, исторгла содержимое желудка прямо на пол. Затем выпрямилась, но в следующий момент снова согнулась в приступе рвоты.

– Черт возьми, -заметила начальница отдела, – сколько прошло после травмы?

– Да уж несколько часов… Часа три или четыре.

– Так, значит, больше часа… Говоришь, у тебя после удара о стену текла кровь из носа?

– Только из одной ноздри, да и то чуть-чуть…

– Кровь из носа – это еще ничего, но… Головная боль. И рвота неоднократная. Это уже серьезно, – начальница задумалась. – По правилам следует вызвать врача.

Эдельвейс не возражала. Она не стала говорить врачу, что голова у нее болела еще и до травмы и что вообще она страдает головными болями с 13 лет, с тех самых пор, как… Нет, об этом не то что говорить имперскому врачу, даже вспоминать нельзя… Достаточно одного неосторожного слова, и… Этот врач все равно ей ничем не поможет, так ей объяснили в Секретной Федерации.

В результате врачом был составлен документ о травме, полученной на работе, во время боевой операции, и, хоть Эдельвейс и не являлась оперативником, эта травма считалась боевым ранением. И по имперским законам считалось, что человек, получивший боевое ранение во время исполнения служебных обязанностей, участвовал в боевой операции. Вот за участие в той боевой операции она и получила этот голографический браслет.

Капитан Кеннет нервничал. Эдельвейс оказалась хорошим специалистом, но для реализации плана это было не важно. Она держалась особняком, на контакт не шла. Была дружелюбна, но необщительна. И проломить эту стену вежливой настороженности Кеннет никак не мог. Впрочем, специалисты, составлявшие психологический профиль Эдельвейс после того, как Кеннет сообщил им новые данные о некоторых подробностях ее биографии и ее необычном хобби, не удивились тому, что она привыкла держать чужих людей на расстоянии, и предложили Кеннету необычный выход из положения.

Уточнив, в каком фехтовальном клубе занимается Эдельвейс, Кеннет решил заглянуть туда лично. Кронина он уговорил сопровождать его в качестве переводчика, так как знал, что автопереводчики правильно переводят отдельные слова, но не всегда точно передают смысл фразы. Кронин, помявшись, согласился.

Фехтовальный клуб размещался в похожем на складское помещение здании 19 века, сложенном из потемневшего от времени кирпича. Как только Кеннет вошел в залитый солнцем огромный фехтовальный зал с высокими окнами, он стал объектом повышенного внимания со стороны местных спортсменов. В зале было многолюдно. Фехтовальщики обоих полов в объемных колетах и масках сражались на различном оружии, от легких спортивных рапир до мечей.

Кронин, прищурившись от яркого света, оглядывался по сторонам. Он не любил шумных сборищ, избегал посещать многолюдные компании. Даже на официальных мероприятиях он долго не выдерживал, стремился уйти пораньше. А огромные спортивные залы вообще напоминали ему проходной двор. А уж лязг столь примитивного оружия! Не понимал он никогда таких людей… Одно дело, если эти навыки нужны для работы, но как хобби… Ладно детишки, те еще играют в силу возраста, но взрослые! Адреналина им не хватает, что ли?

А вот Кеннет чувствовал себя в такой ситуации в своей тарелке.

– О, капитан собирается биться на тяжелом оружии? – в полном восторге воскликнула Эдельвейс, подходя к Кеннету. Она в свое время дала ему рекламку этого фехтовального зала, но не думала, что капитан воспользуется приглашением.

– Почему вы так решили? – удивился Кеннет: он вообще не собирался фехтовать.

– Ну вы же с собой хирурга привели… – Эдельвейс кивнула в сторону Кронина. – Значит, либо ренессансная рапира, либо тяжелая сабля. Или вы мечник?

Когда она увидела Кеннета в сопровождении Кронина, сердце забилось упругими мощными толчками. Привычным взглядом она оценила комплекцию Кеннета – рост, вес и физическую силу. Эдельвейс всегда интересовали противники, превосходящие ее по росту и весу. Кеннет, конечно, был слишком крупный и сильный. Она с трудом доставала ему макушкой до плеча. Вес – не меньше 85 килограммов, а то и все 90. Но это еще интереснее… Некоторые из ее партнеров по фехтованию весили значительно больше ста килограмм! Она, конечно, понимала, что любой из поединков со столь сильными и тяжелыми противниками может закончится для нее серьезной травмой, но поделать с собой ничего не могла. Ее всегда интересовала крупная добыча.

Увы, Кеннет не выразил желания скрестить с ней клинки. Понятно, правильная стратегия. Капитан сам драться сегодня не будет, он просто посмотрит и предварительно со стороны оценит возможности имперских фехтовальщиков.

Кронин огляделся. Он с удовольствием устроился бы где-нибудь в уголке, подальше от шума и лязга оружия дерущихся бойцов, но необходимость служить переводчиком не позволяла ему отходить далеко от Кеннета.

Эдельвейс сражалась с яростью, которую было трудно заподозрить в таком милом существе с мягкими чертами лица. Все противники, с которыми она фехтовала в этот день, были крупнее нее, массивней и явно намного тяжелее. Было понятно, что физической силой Эдельвейс им явно уступает, а вот выносливостью и скоростью, похоже, превосходит.

Кеннет заметил, что при фехтовании на ренессансной рапире противникам позволено не только захватывать свободной рукой оружие друг друга, но и наносить удар коленом в живот.

Однажды во время поединка Эдельвейс подпустила противника на слишком близкое расстояние. Оказавшись с ним лицом к лицу, почти вплотную, она решила применить старинный дуэльный прием: быстро развернувшись на 360 градусов против часовой стрелки, она собиралась неожиданно сделать выпад. Однако противник явно разгадал ее намерения: не успела Эдельвейс завершить разворот, как он борцовским приемом захватил ее шею. Но, оказавшись к противнику спиной, захваченная за шею Эдельвейс неожиданно вскинула руки кверху и ловким приемом освободилась от захвата.

«Интересно, кто ее так натаскал?» – подумал Кронин.

Однако противник все-таки повалил Эдельвейс на пол. Она со смехом упала на спину, маска ее наполовину съехала, но рапиру Эдельвейс так и не выпустила, нацелив острие ее в грудь противнику. Тот попытался нанести укол в грудь лежащей на полу Эдельвейс, избежав при этом укола ее клинка, но неожиданно выронил свою рапиру. Эдельвейс, не выпуская из руки своего оружия, проворно схватила упавшую рапиру левой рукой…