Сумерки над степью

Сумерки над степью
Камал Сабыр

Добро пожаловать в бескрайние степи Казахстана, где в воздухе витает аромат полыни, а суровые ветра обдувают случайных путников. Вместе с молодым казахским воином окунитесь в хитросплетения степной дипломатии XVII века. Взгляните по новому на современную историю степи, через историю журналиста, попавшего в сеть интриг коррумпированных региональных элит. В Великой степи всегда есть место отваге, мужеству и самопожертвованию. Но все это отходит на второй план, когда над степями сгущаются сумерки…

Сумерки над степью

Камал Сабыр

Корректор Гулянда Колтубаева

© Камал Сабыр, 2019

ISBN 978-5-4496-9524-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Когда после долгого отсутствия мы возвращаемся в те места, где когда-то жили, мы редко узнаем их. Меняются улицы, меняются здания, и что самое важное, меняются люди. Иногда эти изменения затрагивают облик города и мы не сразу узнаем те дороги, по которым когда-то ходили. Все это можно сказать и про людей. С течением времени люди меняются. Ни один человек не проносит через жизнь одни и те же мысли, чувства и привычки. Меняются взгляды, идеалы, и вот человек может уже не соглашаться со своим прежним мнением. Поэтому мы не можем говорить, что «знаем кого-либо полностью». Даже сам человек не может знать себя до конца.

Это особенно сильно заметно, если долгое время находишься вдали от человека, а потом, встретив, с трудом узнаешь его. Это как с родным домом, который непостижимым образом изменился за время нашего отсутствия. И начинаешь задаваться вопросом, изменился ли этот город, или это изменился твой собственный взгляд на него. Для нас удивительней всего не сами перемены, а наше осознание того, что мы не заметили их.

Привыкать к чему-то новому всегда сложно. И стоя на родной улице, мы пытаемся найти хоть малейшую деталь, которая напомнила бы нам о прошлом.

Именно так чувствовал себя Максат Есенов, молодой журналист 30 лет, стоя на площадке перед зданием вокзала. Этот город, где он родился и так долго жил, изменился до неузнаваемости, не оставив и следа от города его детства.

Даже эта маленькая привокзальная площадь, встречавшая его, стала какой-то чужой и незнакомой. Там, где раньше стоял памятник Ленину, теперь была пустая площадка и лишь развевался на ветру желто-голубой флаг с улетающим к солнцу беркутом. Это показалось Максату забавным, ведь именно Ленин, а точнее, его двухметровая статуя, были последним воспоминанием об этом городе, затерявшемся в его памяти.

«Ну вот, Одиссей вернулся в Итаку», проговорил самому себе Максат и уверенно зашагал по ступеням привокзальной лестницы вниз, в город, которого он не знал. Вокруг висели многочисленные рекламные плакаты и вывески привокзальных кафе. На крышах пятиэтажек красовались огромные буквы иностранных кампаний.

Для него этот город оставался огромной площадкой двора в панельном доме, где он когда-то жил. Он рос в годы неопределенности, когда неожиданно рухнул старый мир и все его жители оказались в совершенно новом. Он помнил очереди, дикую инфляцию и первые рекламные ролики по телевизору. Простые люди теряли привычную работу и пытались выжить. Кому-то повезло, и он неплохо заработал, кто-то, наоборот, потерял все, включая свою собственную жизнь. А сверстники Максата тем временем обклеивали стены домов наклейками из дешевых жевательных резинок. И страна в те годы навсегда осталась в его памяти как одна огромная дверь кухни, сверху донизу покрытая наклейками.

Хрущев обещал построить коммунизм к восьмидесятому году, но когда пришло время и ничего так и не изменилось, народ начал искать что-то новое, за что можно было ухватиться. В душах советских граждан проросли первые сомнения в самих устоях «страны Советов». Это было связано еще и с тем, что на смену послевоенному поколению сороковых и пятидесятых, пришло поколение шестидесятников, с детских лет тянувшихся ко всему западному. Многие из тех, кого он знал, не дожили и до двадцати, другие так и не смогли приспособиться к требованиям меняющейся жизни. Свое поколение Максат считал потерянным, они родились в начале 80-х, когда Союз начало трясти. Его поколение не приткнулось ни к тем, кто «делал деньги» в 90-х, ни к тем, кто родился уже во время перестройки. Порой Максату начинало казаться, что про них просто забыли, предоставив самим себе. И они росли, сначала в 80-е, затем и в 90-е. И даже в этом вопросе Максат не знал, к кому себя относить, к «старому» или «новому» поколению.

И все-таки то, что случилось, рано или поздно должно было произойти. Когда народ окончательно потерял веру в идею коммунизма, он начал искать что-то другое. Но не нашел. А оказалось, что кроме этой идеи, государство больше ничего и не держало и оно рухнуло, поглотив себя.

Этого следовало ожидать.

Если правительство не желает говорить с народом на языке демократии, то народ будет говорить с ним на языке оружия. И это было аксиомой, подтвержденной историей.

Надо сказать, что с падением «железного занавеса» в то, что осталось от страны Советов, начали завозить не только целомудренные сникерсы, но и многочисленные «блага» западной культуры, которые порой даже в сознании советских интеллигентов пробуждали мысли о том, что цензура была не такой уж и плохой вещью.

Впрочем, не сникерсы «убили» культуру советского человека, ибо к тому времени ее уже не было и в помине. Культура советского человека умерла вместе с верой в идеалы марксизма, а на смену ей пришла вера в пресловутую «американскую мечту». В памяти тех, кто жил в то время, живы воспоминания о бастовавших в конце восьмидесятых шахтерах, которые в советское время жили лучше большинства остальных граждан.

Обо всем этом Максат особо не задумывался в те годы, да и спустя много лет это также не особо волновало его. Ему казались бессмысленными размышления о том, что произошло и что «могло бы произойти». Но, в конечном счете, именно его детство предопределило его дальнейшую жизнь.

Общий развал заставил его задуматься о том, что вокруг происходит что-то неправильное. В детстве после школьных занятий Максат ходил в видеопрокат, где брал все подряд, не особо задумываясь о смысле фильмов. Зная о его увлечениях кинематографом, кто-то из знакомых дал ему почитать один из многочисленных журналов о кино. Его название Максат потом так и не смог вспомнить. В одной из статей критиковался фильм Кополлы «Крестный Отец», который обвиняли в романизации преступности. Автор предрекал, что в будущем отечественный кинематограф захлестнет аналогичная волна фильмов «о мафии». В тот момент для Максата ответ был очевиден – это клевета. В его голове возникла идея написать ответное письмо. К делу он подошел со всей ответственностью: исписал несколько тетрадных страниц, перепечатал их на пишущей машинке и собирался уже было отправлять ответ в редакцию журнала, как перед ним возникла проблема. Ни названия самого журнала, ни того, кто ему дал его почитать, он не помнил. В итоге письмо было отправлено в местную газету, где оно и было напечатано. С этого все и началось, Максату предложили подрабатывать написанием рецензий, отображавших мнение молодежи. После этого он уже и не сомневался в том, что станет журналистом.

Максат зашагал вниз по привокзальной площади, там чуть поодаль, насколько он помнил, находилась остановка. Садиться в такси, стоящие прямо у центрального входа в вокзал, он не собирался, так как знал, что те обычно завышают цены. Он рассчитывал поймать такси, отойдя от вокзала.

С такими размышлениями Максат подошел к одному из припаркованных у остановки такси. Он заглянул в салон – водитель дремал, откинувшись назад. Максат оглянулся в поисках другого авто, но остановка была пуста, а ловить частника что-то не хотелось. Максат постучал в окно, потом открыл дверь:

– Такси? Свободен?

Водитель вздрогнул и проснувшись оглядел Максата затуманенным взором.

– Да, конечно! – поспешно закивал он.

Максат сел на переднее сиденье и назвал адрес. Через минуту автомобиль медленно и неторопливо тронулся с места.

Последнее воспоминание Максата о городе было, как это ни странно, связано с винтом самолета, – самого простого «кукурузника», каркас которого загнивал на городском «кладбище самолетов». Это был даже не самолет – ржавая конструкция, которая к тому времени больше напоминала консервную банку с крыльями и пропеллером. В детстве Максат с друзьями любил бродить вокруг самолета, взбираться на него и даже сидеть внутри. Много лет спустя, когда Максат вспоминал те дни, он задумывался над тем, что за самолет это был. «Кукурузником» обычно называли АН-2, из-за того, что его применяли для химической обработки кукурузных полей. А возможно, и из-за его пропеллера, – четырехлопастного винта, напоминавшего хвост кукурузы.

Перед тем как покинуть этот город в прошлый раз, он приехал на то самое «кладбище самолетов», чтобы последний раз взглянуть именно на этот самолет, с которым так или иначе было связано его детство. Максат не сомневался, что в следующий раз, когда он вернется, этого самолета на этом месте уже не будет.

Но что же заставило его приехать назад? Его до сих пор терзали сомнения в оправданности этой поездки. А вернуться его заставили достаточно веские причины.

Некоторое время после окончания вуза он проработал в редакции местной газеты, писал короткие очерки и статьи о жизни города, при этом успевал периодически посылать свои заметки в республиканские журналы. И хотя в тот момент ему казалось, что он получил то, чего хотел, он был отнюдь не намерен всю жизнь работать на столь мелком, как он считал, уровне. Он пытался устроиться в более крупные издательства, и когда ему предложили работу в Алматы, он не раздумывая ни секунды, согласился.

Он не ошибся в том, что долго на одном месте не задержится, это скорее, было связано с его характером. За год, который он провел в Алматы, он успел сменить несколько редакций и нескольких работодателей. Наконец, знакомые прислали ему приглашение на работу в Астану, и он опять, не раздумывая, бросил уже наработанное, чтобы испробовать новые возможности, которые поначалу казались призрачными и отталкивающими.

С тех пор прошло более пяти лет, меньше, чем он предполагал, но больше чем могло бы быть, и вот он вернулся назад, в город, с которого для него все и началось. Но не ностальгия двигала им, его целью была работа. Как знать, не ошибся ли он?

Этим вопросом он в последнее время задавался довольно часто, но в любом случае, все мосты назад были сожжены, с предыдущей работы он уволился и занялся целиком и полностью поступившим от знакомых предложением. А предложение было интересным, место постоянного корреспондента в британском издательстве «Daily Life», в качестве обозревателя по Средней Азии. Но, как и всякое предложение, оно было весьма вязким и призрачным, для начала ему надо было собрать подходящий материал, который заслуживал бы доверия и послужил бы отличной рекомендацией.

В голову как-то сама собой пришла мысль о родном городе. За последние годы, когда начался бурный расцвет нефтяного бизнеса и деньги потекли рекой, город претерпел довольно сильные изменения. В том, что они затронули быт людей, он не сомневался, его же задача была именно в том, чтобы понять, насколько сильно он изменился. Идея, которая столь неожиданно пришла ему в голову, до того понравилась Максату, что он улыбнувшись, не раздумывая, принялся собирать необходимые для поездки вещи. А уже через несколько дней после этого он сидел в душном вагоне поезда, мчавшего его назад, в его далекое прошлое.

Такси медленно ехало по улицам города. Максат удивленно всматривался в проносящийся за окном пейзаж. Несмотря на то, что многое успело измениться, он все же мог узнать свой родной город, и на миг ему даже показалось, что затея была не так уж и плоха. Все-таки он дома, рано или поздно он должен был вернуться сюда и вот это произошло.

– Похолодало, – проговорил таксист, – давно не припомню такого прохладного июня, что-то не то творится с природой-матушкой, а?

Максат пожал плечами:

– Да я в городе давно не был, а что не часто у вас тут так?

– Эх, куда там, скажете еще «часто», – водитель засмеялся, – как с мая жарища наступает, так и стоит до августа. А в сентябре тоже, бывает, накрапывает, но холодов чтобы? Нет, такого не бывало. Это в этот раз что-то перепутала природа.

Таксист еще пробурчал что-то, а потом заметно посерьезнел и насупился. Они как раз проезжали мимо очередной заправки, которых в небольшом городке было больше, нежели самих автомобилей.

– Вы цены на бензин видели? – скривил лицо водитель.

Максат промолчал, поняв, в какую сторону клонит таксист, меньше всего ему хотелось выслушивать разговоры о политике, тем более в первый же день своего пребывания. Но таксист, растолковав его молчание по-своему, продолжил речь:

– Во-во, вот и я говорю. Куда уж такие цены взвинченные-то? Во всем мире нефть дешевеет, а у нас цены растут. Это как понимать? Это куда годится!

В доказательство своих слов водитель потряс кулаком в воздухе, при этом машина резко дернулась вправо, и чуть было не слетела с дороги. Таксист, казалось, этого не заметил и Максат быстро заговорил, пытаясь отвлечь его.

– А что тут такого, обычные законы торговли.

– А что торговля! Мне за страну обидно, и за себя конечно. Что за неуважение, я тут тоже не развлечения ради по городу катаюсь, хоть как-то зарабатываю, а при таких ценах, ну это уже слишком я вам скажу!