Сумерки над степью

– Да ладно, – Жанара, которая вовсе не выглядела усталой, весело махнула рукой, – все в полном порядке. Макс, ты как, когда приехал? Как дорога?

– Нормально. Ты лучше скажи, как впечатление о работе? – спросил Максат.

– Хорошо, начинаю вникать в суть многих вещей. Одно дело учить, другое дело – практика. Много нового узнаешь…

– Так твоему отцу и передам, – полушутливо покачал головой Максат.

Они оба засмеялись. Жанара поспрашивала еще о погоде, последних новостях, здоровье, Максат охотно отвечал, попутно интересуясь практикой.

Маржан-апа тем временем неловко засуетилась и, остановившись у дверей кухни, произнесла:

– Тогда я поставлю разогревать. Тем более Максат еще с дороги не ел. А я же говорила, нужно…

Теперь настала очередь Максата махать руками:

– Да нормально все, вот сейчас все вместе и поужинаем.

Он оказался прав, не прошло и получаса, как они все вместе уже сидели за столом. Помимо Жанары и Максата к столу сел и квартирант, Мирас Мурзаевич.

Максат, который довольствовался в поезде только сухой едой, вдоволь наелся. Только кое-как умерив аппетит, он смог перейти к беседе. Впрочем, начал разговор не он, а Мирас Мурзаевич.

– Я забыл вам упомянуть о моей деятельности, – проговорил он тихим голосом. – Я историк, веду лекции в государственном университете.

– Вы профессор? – поинтересовался Максат.

– Нет, я кандидат наук, – он вздохнул. – А Вы чем занимаетесь? Маржан Ахметовна говорила, что Вы журналист?

– Да я работал некоторое время в этой сфере, но пробую себя в разных профессиях. Так что, возможно в будущем буду и лекции с Вами читать, – отшутился Максат.

– А Вы пишете только статьи, или еще что-нибудь?

Тут внезапно заговорила Жанара:

– О, он у нас писатель. Как, Вы не знали? – она улыбнулась, – у него уже выпущена одна книга и сейчас на подходе другая.

– Вот как? – удивился Мирас Мурзаевич.

Максат же мысленно ругался, он не любил говорить на эту тему, а Жанара, как назло, всегда считала своим долгом рассказывать всем о его книгах. Хотя каких еще «книгах», речь шла о книге. Одной, единственной и то, изданной на свои собственные деньги в частной типографии и розданной друзьям и знакомым.

– И о чем же была Ваша книга?

– Ну, я бы не стал говорить, что это была полноценная книга, так, сборник рассказов и повестей, называлась «Противофаза».

Максат попытался закончить разговор, но Жанара не унималась:

– У нас тут дома есть один экземпляр, я сейчас принесу.

Она уже собиралась вставать, но Максат ее опередил:

– Не надо! Потом, после еды принесешь, – он повернулся к квартиранту, – а Вы, могу узнать, каким направлением истории занимаетесь?

Мирас Мурзаевич неуверенно поправил очки и огляделся по сторонам.

– Ну… как бы сказать, вообще моя специализация это история Казахстана. Ну, знаете, кочевой образ жизни. Предки казахов, казахское ханство, джунгарское нашествие, присоединение к России. Но сейчас приходится приспосабливаться и к новым направлениям в той же истории.

– В смысле? – не понял Максат.

– Ну, вот, допустим, ввели предмет «история развития права в Казахстане». А преподавателей по этому предмету толком и нет. Есть хорошие преподаватели права, но они не историки. Да и вообще, что конкретно преподавать по этому предмету, историю, или само право? Если разобраться, по сути, предмет должен начинаться с советского права и заканчиваться современным правом, но на деле все гораздо сложнее.

Максат заинтересованно сдвинул брови:

– Например?

– Скажем так, – Мирас Мурзаевич поднял глаза к потолку, – предмет этот начинается с древнейших институтов права в Казахстане. Начиная с права, в тюркском каганате и по нарастающей. Вот Вы знаете что-нибудь об этом?

Максат неуверенно протянул:

– Ну, насколько я знаю, кодификация законов предпринималась и в древний период времени. А в казахском ханстве и вовсе писались отдельные своды законов, при хане Есиме, затем при Тауке…

– Да, да, – Мирас Мурзаевич нетерпеливо закивал головой, – но мы говорим не просто о законах, тут речь идет о праве, что подразумевает наличие определенной базы, правовой системы. Конечно, экскурсы в историю необходимы, но это тема для одного-двух занятий, но никак не целого курса.

Максат был с ним не согласен, но спорить не стал. Кандидату наук наверняка виднее, что там правильно, а что нет.

– А что касается свода законов хана Есима, а затем и переработанной версии этих же законов, от его внука хана Тауке, то не следует забывать, какое это было время, – нравоучительным тоном продолжал Мирас Мурзаевич. – Период джунгарских войн, середина семнадцатого века, народу нужна была твердая рука, поэтому все усилия ханов были направлены на упрочнение своих собственных позиций.

– Ой, а ведь дядя Максат как раз пишет про то время книгу! – невинным тоном проговорила Жанара.

Максат хотел было уже возмутиться, с каких пор он вдруг стал «дядей Максатом» и дать Жанаре подзатыльник, но тут он увидел, что она хитро улыбается и ему стало обидно. Нужно было как-то исправлять ситуацию и перевести разговор в другое русло, но было уже поздно, Мирас Мурзаевич удивленно взглянул на него и спросил:

– Вот как? А о чем Ваша новая книга?

– История борьбы казахского народа с внешним врагом. Книга охватывает период 1639—1643 годов.

– Правление Жангир-хана, – нравоучительно сказал Мирас Мурзаевич.

– Да, – неохотно продолжал Максат, – но книга не столько о нем, сколько обо всем народе.

– Интересно, – квартирант улыбнулся.

«Ну вот, теперь он точно не отстанет», – с грустью подумал Максат и оглядел присутствующих. Жанару ситуация, похоже, весьма забавляла, а Маржан-апа восторженно смотрела в сторону новоявленного кандидата наук.

– Я вот тоже иногда размышлял над тем, что толкнуло джунгар, таких же кочевников на эти походы? Зачем было бросать свои плодородные земли и идти на Запад? – вслух говорил Мирас Мурзаевич.

Максат хотел возразить, но промолчал. Земля в джунгарском плато была вовсе не плодородной. Он мысленно представил дорогу от степей южного Казахстана, прямиком во владения джунгар. Северо-восточнее солнечных лугов Жетысу открывается огромное горное плато. Там, за скалистыми стенами простирается бескрайняя земля северного Китая. Сухая, почти непригодная для жизни, она приучила людей, живущих на ней, к стойкости…

Глава 2

Северо-восточнее солнечных лугов Жетысу открывается огромное горное плато. Там, за скалистыми стенами простирается бескрайняя земля северного Китая. Сухая, почти непригодная для жизни, она приучила людей живущих на ней к стойкости. Издревле здесь жили племена кочевых ойратов, которые пришли туда с севера Монголии. Они были отличными всадниками и славными воинами, с самого детства ойратский воин учился стрелять из лука, ездить на лошади и сражаться. Закон степи был суров, и племенам ойратов очень быстро пришлось усвоить, что если они хотят выжить, они должны воевать. Набирающая силы Китайская Империя была не таким легким куском добычи, и тогда взор ойратских хунтайши устремился на Запад, на плодородные степи Средней Азии.