Опасный дрифт

– Чудесно. А сам я получил только три, – не удержался от язвительности в тоне Айк.

Его изрядно бесила такая система. Гонщики для участия в забеге платили взнос, и чем больше участников, тем больше будет банк, однако суммы всегда выходили примерно одинаковые. Зато все прекрасно знали, что на забеги делают ставки. Организаторы зарабатывали как раз на этом, запуская букмекеров в гомонящую толпу болельщиков. Видимо, суммы там вертелись более существенные, раз на гонке среднего масштаба Дельгадо обогатилась на десять кусков. Обидно, учитывая, что шеей рисковали именно гонщики.

– Заплачу тебе тысячу поверх следующего выигрыша, Росс, если снова приедешь первым, – небрежно фыркнула Оливия и вдруг разом растеряла к собеседнику интерес, повернувшись к Генри. Тот сидел, втянув голову в плечи, словно отчаянно не хотел быть замеченным. – Добрый день, мистер Нельсон. Надеюсь, ваш бизнес процветает?

– Д-да, здравствуйте, мисс Дельгадо. – пролепетал Генри, отчего-то бледнея на глазах.

Айк отчётливо ощутил, как вокруг старого знакомого сгущалась дымка страха. Что за бред? Он боялся эту мелкую стерву? Или охранника за её спиной, который и не шелохнулся ни разу? Росс нахмурился, с интересом наблюдая за развернувшейся сценой.

Оливия шагнула вперед, и её каблуки неприятно царапнули по кафелю. В чёрных глазах полыхнуло угрозой, и в помещении будто стало прохладней на пару градусов. В голосе хрупкой девушки чувствовалась сталь армейского полковника.

– Я жду, Генри. Я терпелива. Но поверь, очень скоро и моему ангельскому терпению придёт конец. Сумма растёт каждый день, и каждый день я не получаю ровным счётом ничего. Даю тебе последний месяц, до конца гоночного сезона. И предъявлю всё разом. Мне плевать, где ты найдёшь столько денег – заработаешь, украдёшь, продашь себя на органы? Ты должен. И ты отдашь.

«Живой или мёртвый», – эту фразу можно было не добавлять, потому как кулаки качка-телохранителя громко, предупреждающе хрустнули. Нельсон сжался в комок, опустив голову, и Айку стало его до жути жалко. Похоже, он крупно попал – задолжать семейке Дельгадо это, действительно, серьёзно. Горожане и кредитов в их банке предпочитали не брать, обращаясь в соседний Лаундэйл.

– Я понял, мисс. Я постараюсь, – голос Генри прозвучал не увереннее комариного писка. Сейчас ясно было, что именно грозная девчушка со звонкой фамилией главная здесь, а не сорокалетний механик.

– Очень на это надеюсь, мистер Нельсон. – Снова вернулась на миловидное личико Оливии натянутая улыбка: – Доброго всем дня. А мы, пожалуй, выпьем коктейлей в другом месте. Лео, поехали в «Примаверу» – там хотя бы не обслуживают нищих.

На этой многозначительной фразе Оливия развернулась и вышла из закусочной, а телохранитель покорно скользнул следом. Айк тяжко вздохнул: неприятно было видеть, как какая-то заносчивая девчонка унижала мужчину вдвое старше себя. Похоже, манерам её папочка научить забыл.

Генри трясло. Он сложил руки на стойку, вперив в столешницу взгляд – словно ему было дико стыдно за такую сцену.

– Лиа? – позвал Айк всё это время тактично толкущуюся у кофемашины подругу. Она подошла ближе и понимающе кивнула на его приглушённую просьбу: – Не плеснёшь Генри в колу немного виски?

Он знал, что в «Вэндис» не продавали алкоголь, но ещё со школьной скамьи знал проказницу Лиа. Та криво улыбнулась, сощурив и без того раскосые глаза кореянки, и достала откуда-то из-под стойки бутылку «Джека Дэниэлса». Щедро разбавила содержимое стаканчика Генри, и тот, благодарно кивнув, залпом опрокинул в себя алкоголь.

– Что, стерва и вас прижала, мистер Нельсон? – сочувственно поинтересовалась Лиа.

– Не то слово, – пробормотал он. – Я же не владею гаражом, а арендую его. Он по факту принадлежит Дельгадо. Когда Оливия унаследовала бизнес отца, то подняла арендную плату в разы. Я отвечал, что не могу столько платить, показывал свою бухгалтерскую отчётность с доходами. Но ей плевать. В итоге за два года у меня уже такой долг, что его не погасить, даже продав всё, что у меня есть.

– Я могу чем-то помочь? Много ты должен? – включился в разговор Айзек.

Ему очень не хотелось, чтобы закрылась лучшая мастерская города, а прекрасный механик и его дочь оказались на улице. «Автомастерская Нельсона» была одним из немногих мест, к которым быстро прикипаешь душой. Ему нравился царящий там уют. Можно было смотреть за работой мастера и учиться самому. А ещё никто так тщательно не полировал машину, всегда оставляя в салоне запах сладкой ванили, как Энни Нельсон.

– Сто пятьдесят тысяч, – почти простонал Генри, вгоняя Айзека в ступор.

Сумма просто бешеная. Доля наследства Хлои, всё ещё хранящаяся в ячейке до её совершеннолетия, и то была в разы меньше.

– Дерьмо, – со вздохом констатировала Лиа и плеснула в стакан Генри ещё виски. – За счёт заведения, мистер Нельсон. И мои соболезнования.

– Спасибо. Вам обоим. – Тот залил в себя ещё одну порцию горячительного и поднялся со стула. – Энни, наверное, заждалась уже. Пойду, отнесу ей обед. Айк, зайди потом, дам я тебе твои баллоны.

Он принял у Лиа пакет с бургерами и, чуть сгорбившись, направился к выходу шаркающей походкой.

– Жаль его, хороший он человек. – Она сочувственно поджала губы. – Айк, тебе с двойным беконом?

– Валяй. Надеюсь, хоть у тебя нет долгов перед этой жадной стервой? – на всякий случай уточнил он, прикидывая, скольких ещё людей Оливия загнала в яму за два года.

– Вот ещё. Пусть все подавятся, – хмыкнула Лиа и ушла на кухню передать заказ повару.

Айк же с тоской представил, что скоро его любимая мастерская и самая милая мойщица машин исчезнут. И в груди довольно остро защипало от неясной горечи.

2. Братья и сёстры

Крохотный домик семейства Росс на Мэдисон-авеню не мог похвастать шикарной отделкой или просторным двором. Небольшой гараж, старые скрипучие качели и обшарпанная входная дверь из белёного дуба – никакого сада, потому как без женской руки следить за ним некому, а Хлоя точно не горела желанием создавать уют. Внутри же пространства было ещё меньше. На первом этаже располагалась маленькая кухня без обеденного стола – есть в этом доме предпочитали или на ходу, или перед телевизором в гостиной. Второй этаж мог порадовать общей ванной и тремя спальнями, в которые вмещались разве что кровати и шкафы. Одна из них была практически заброшена – бывшая родительская, она не видела хозяйку с февраля. Вторая всегда заперта на ключ, выдавая негостеприимный характер Айзека. И только в третьей, самой просторной и светлой, кипела жизнь.

Из колонок на письменном столе лился баюкающий тембр Билли Айлиш, а на узкой девичьей кровати, застеленной серым покрывалом с большим логотипом «DC», сидели две лучшие подруги. В открытое окно задувал освежающий вечерний ветер, теребя лёгкие занавески. Вся комната изобиловала розовыми и фиолетовыми оттенками, но не потому, что так нравилось хозяйке. Просто с её детства некому было сделать ремонт и поменять цвет стен на более взрослый.

– Давай поярче, Энн! – уговаривала Хлоя, перебивая музыку. Она усиленно подпиливала подруге ногти, не переставая ворчать про забившуюся под них машинную грязь.

– Да какой смысл? – сопротивлялась напору та, но вырвать руку уже попыток не предпринимала. Всё равно бесполезно: едва Хло увидела их состояние, как тут же вытащила из тумбочки пилку. – Уже завтра всё облезет, обдеру лак о детали…

– Перчатками пользоваться не пробовала? – печально вздохнула Хлоя, в который раз напоминая: – Ты же девушка, Энн! А выглядишь всегда как чёртова лесбиянка в этих джинсовых комбинезонах! Вот ответь, ты точно не лесби?

– Точно.

Энни невольно улыбнулась, дав ей шанс выбрать лак. Ярко-красный, пугающий. Но может, подруга права, и надо добавить в свой вид каплю дерзости? Возможно, именно этого не хватало Айзеку, чтобы заметить в ней молодую женщину…

«Ты дура, Энн. Он никогда не увидит в тебе женщину, потому что помнит тебя с двумя дебильными хвостиками, сидящей задницей в песочнице», – от души ругнулась она на себя за неправильные мысли, которые всё чаще посещали её в этом доме. В нефритовых глазах отразилась грусть от простого понимания истины: так ей и суждено тихо пускать слюнки на красавца Росса.

– Тогда почаще себе напоминай об этом! – никак не могла угомониться Хлоя. – Утром проснулась, подошла к зеркалу и сказала: «Я самая красивая, умная и крутая. И все парни в мире меня хотят», – сказано это было таким уверенным тоном, что сомнений никаких: сама младшая Росс давно и успешно практиковала подобные аффирмации.

– В таком случае, почему же у тебя до сих пор нет никого? – спасаясь от нападок, Энн решила перевести стрелки. – Даже появление на гонках не помогло!

Хлоя презрительно фыркнула, что, впрочем, не помешало ей продолжать аккуратно орудовать кисточкой с лаком.

– Я там была не чтобы посмотреть на плюющихся тестостероном качков. И даже не чтобы увидеть, как братец надерёт им всем зад, хоть это и было круто. Я хочу гонять сама, – тихо призналась она, не отрывая сосредоточенного светлого взгляда от ногтей Энн.

– Ты сейчас серьёзно? – от удивления та приоткрыла рот.

– Серьёзней некуда. Пока Айк меня не утащил оттуда, я узнала, что девчонки-гонщицы тоже есть. Например, Алисия Морин, слышала о ней? – Энн неопределённо пожала плечами, и Хлоя продолжила: – Так вот, она выигрывает все забеги, которые пропускает Айк. А ещё есть отдельные гонки только для девушек, и там она лидер. Ты бы её видела! – в девчачьем голосе прорезалось неподдельное восхищение. – Длинные рыжие волосы, красная кожаная куртка и шикарный красный кабриолет… Как же я хочу быть похожей на неё!

– Эй-эй, Хло, тормози в своих фантазиях. Начнём с того, что у тебя нет машины. Айк свою точно никому не доверит.

«Только мне», – лёгкая гордость прозвенела в этой мысли. Ей он позволял мыть Детку. А факт, что ни разу не находила во время уборки салона следов женской руки – оставленной помады или чего похуже – внушал слабую надежду, что в его машину хотя бы не заносило размалёванных девиц. Интересно, он водил их в свою комнату? Или предпочитал бар? Фу, как же это мерзко: представлять, будто тёплые руки Айзека обвивали чью-то талию, а губы касались чужих губ…

Мгновение, и картинка в голове услужливо перевернулась. Теперь вместо незнакомой девушки была сама Энни, и Айзек покрывал поцелуями её шею. Приятная истома прокатилась вдоль позвоночника, а щёки залило румянцем. Наверное, это было бы восхитительно.

– Приём, Хьюстон, у нас проблемы! – насмешливо позвала её Хлоя, выдёргивая в реальность. – Боже, нет. Только не говори, что это снова началось.

– Что именно? – Энни нахмурилась, сосредотачиваясь на её лице. С братом она была похожа слабо, словно белое и чёрное отражение друг друга, инь и янь.

– Это! – жалобно простонала та. – Ты снова краснеешь, когда говоришь его имя. Я не слепая. Не представляю, что ты могла найти в моём братце: он тот ещё самодовольный придурок! Ты знаешь, что у него под кроватью склад порнушки из девяностых, а на стене плакат с Джей Ло в купальнике? Он жалкий. И старый, у него в башке каша из закиси азота, киношки с Полом Уокером и рокеров-пенсионеров.

– Ты была у него в комнате? – только и уловила Энни из этой тирады, явно вызванной обидой за домашний арест. Наконец-то у неё проснулся интерес к происходящему: за разговором она не заметила, что маникюр был закончен. – Много девчонок он туда водит?

– Ты безнадёжна. – Хлоя вздохнула, закрывая бутылёк с лаком. – Готово. И поверь, в его каморке нечего смотреть. Я искала запасные ключи от «Бентли», но обломалась. Никого он в дом не приводил, ни разу. Неужели ему вообще кто-то даёт…