Тайна Моники Джонс

Здороваясь со всеми по очереди, я наблюдала за Алексом – он, оглядев меня с ног до головы, смотрел на меня с куда большим интересом, нежели даже вчера. Лили о чем-то увлеченно разговаривала с Питером, и я задалась вопросом: все ли мы так меняемся в лице, когда говорим с кем-то душевно близким? Питер, увлеченно жестикулируя, рассказывал ей какую-то историю, а Лили заливисто смеялась и выглядела непривычно дружелюбной.

Моника вернулась с огромной тарелкой разнообразных нарезанных фруктов, Дэвид принес бокалы и вино. Алекс разлил пахнущий виноградом напиток и, сев рядом со мной, молча поднял бокал. Мы повторили за ним.

– Итак, – разом опустошив бокал наполовину и причмокнув губами, начал Фред, – чему вы планируете посвятить время завтра, в последний день лета?

– Идем в школу делать мемориальную доску в честь памяти Эмбер, – тут Анна обратилась к Питеру, – нам, кстати, будут нужны кое-какие материалы.

– Я завтра все равно забегу в школу после обеда, – кивнул тот, – на месте разберемся.

Питер был президентом школы, его выбрали в прошлом году. Он круглый отличник, выигрывает все шахматные турниры подряд, достиг небывалых высот в таком опасном виде спорта, как руфинг, но для голосовавших за Питера школьниц Эмброуза важнее было его природное обаяние – милые каштановые кудри и умные блестящие глаза, задорно смотрящие сквозь стильные очки. Высокий парень с прекрасным вкусом в музыке, он забавно смущается при вручении ему очередной грамоты по химии, физике или истории.

– Будет нужна помощь – вы, надеюсь, знаете к кому обращаться, – сказал он.

– Не ко мне, – гоготнул Фред, – завтра у меня одно важное дельце.

– Кстати, – погрозила пальцем Кэтрин, – вы позавчера обещали нам что-то рассказать, когда мы придем. Мы уже тут.

«Французы» довольно переглядывались и улыбались. Лили, казалось, не собиралась сегодня как-то поддерживать разговор – сидя на краю кресла в коротком темно-синем платье, она размеренно покачивала ножкой, не спеша попивала вино из своего бокала, равнодушно смотрела по сторонам. Меня ее молчание вполне устраивало, но я все равно переживала, не устроит ли она скандал из-за какой-нибудь ерунды.

– Ну, так что? – поторопила ребят с ответом Кэтрин.

– Мы искали место для подъема на первое сентября, – сказал Дэвид, – это не такая простая задача, как может показаться на первый взгляд…

– После Парижа наша планка довольно высока, – расслабленно покачивал ногой Фред, как и Лили, разве что не так сексуально, – вот мы и подыскивали что-то стоящее.

– И как?

– Два слова – Безымянный дом.

В гостиной воцарилось гробовое молчание. Не знаю, какой реакции ожидали «французы», но мы разом помрачнели.

– Я надеюсь, это шутка? – Моника надула губы, как часто делает, когда она чем-то недовольна. Поняв, что сказанное Фредом отнюдь не слова на ветер, она осуждающе покачала головой: – С ума сошли…

– Просто после Эйфелевой башни…

– Да что там ваша башня по сравнению с Безымянным домом! – моментально вспылила Моника. – Да, она в разы выше, и все такое, но уж точно надежнее… Сколько лет это здание стоит заброшенным? Двадцать? Тридцать? Его не реставрировали с прошлого века. А постоянные дожди Эмброуза, по-вашему, подпитывают фундамент магией? – она фыркнула. – На этот дом смотреть больно – четырнадцать этажей кирпичной развалюхи.

Сольное выступление Моники «французов» не впечатлило, Лили только прятала презрительную усмешку, делая вид, что отпивает из бокала.

– Когда все высоты покорены, приходится идти на крайние меры, – пожал плечами Алекс.

– Такие, как самоубийство?

– Там нет ничего опасного, – беспечно отмахнулся Фред, – мы обошли каждый этаж – состояние здания, конечно, аварийное, но что это для нас…

– Неужели ты с этим согласен? – расстроенно спросила я Дэвида, предполагая, что в их компании голосом разума является он.

– Я? – удивленно переспросил Дэвид, а Питер, толкнув приятеля в бок, рассмеялся:

– Да это его идея и была!

«Французы» захихикали, а вот нам смешно не было.

Безымянный дом – давно заброшенное здание, которое почему-то еще не снесли. Полуразвалившееся, с непристойными граффити на стенах, оно явственно выделялось, не вписываясь в общую атмосферу Эмброуза. Почему «французы» выбрали именно его, ясно: после подъема на историческую достопримечательность Франции высотой в триста метров все остальное будет казаться скучным.

– Да вы чего, – заметив наши кислые лица, воскликнул Дэвид, – мы ведь не дураки, не зря ходили на проверку, выбрали самый безопасный участок, который, считай, девственно не тронут.

Слова Дэвида, как ни странно, вызвали у меня еще большую тревогу. Казалось, у меня уже не осталось сил, чтобы о чем-то переживать, но новость «французов» убедила меня в обратном.

– Подъем будет завтра на закате, – не подозревая о ходе моих мыслей, продолжил Дэвид. – Какой прекрасный вид нас ждет в конце подъема, просто непередаваемо!

– Все будет хорошо, не стоит так близко принимать это к сердцу, мы миллион раз проделывали подобное, – приобняв меня за плечи, лучезарно улыбнулся Алекс.

– Ну, знаешь ли, – бесцветным тоном ответила я, – Эмбер тоже до пятницы была на сотнях похожих вечеринок.

Воцарилась неловкая пауза. Кажется, я самый настоящий профи в их создании.

– Я понимаю сейчас твое состояние, – как можно аккуратней начал Алекс, – по сути, ты права. Вот только мы будем действовать как профессионалы своего дела, прости за нескромность. А Эмбер, как бы грустно это ни звучало, просто стала жертвой неизвестных обстоятельств.

– Но результат может быть тот же. К сожалению, у нас нет машины времени, чтобы вернуться в прошлое и узнать, кто убил Эмбер, или заглянуть в будущее, чтобы узнать, как пройдет для вас подъем.

– А вот тут я поспорю, – Питер подмигнул мне, – ты просто, наверное, не очень сильна в квантовой физике, верно?

Ожидая любого другого ответа, я в недоумении уставилась на него, а он продолжил:

– Видишь ли, возможность есть, а смысла нет.

– Не уверена, что правильно тебя понимаю…

– Вот смотри, – воодушевленно начал Питер, – ты говоришь, было бы неплохо заглянуть на огонек в будущее, убедиться, что для нас завтрашний подъем пройдет успешно. И тут я не смею с тобой не согласиться, могу даже предложить пару вариантов.

– Наверняка до них не додумался ни один из живых или мертвых ученых, – скептически хмыкнула Анна.

– Я сказал, что могу предложить, а не реализовать, – улыбнулся Питер, – так что раз уже мы подняли эту тему…

Я заинтересованно переводила взгляд с одного парня на других, а Питер пустился в объяснения:

– Согласно теории относительности, если объект передвигается со скоростью света, для него время останавливается, а для нас проходят многие годы, даже столетия.

– Есть пара «но», – сверкнув голубыми глазами, сказала Анна, – скорость света приблизительно триста тысяч километров в секунду, а самый быстрый космический зонд «Гелиос-Б» развивает скорость двести сорок тысяч километров в час. И даже такое оборудование стоит миллиарды долларов. Плюс масса человека при скорости света становится бесконечной, что в свою очередь тоже немного неудобно, знаешь ли.

– Хорошо, – кивнул Питер, явно начинавший получать от разговора удовольствие, – можно воспользоваться биологическим способом перемещения во времени. Например, остановка метаболизма.

– Погружение в анабиоз пройдет гладко, правда, при условии, что ты – Капитан Америка, – парировала Анна, но тут сама задумалась. – Но если ты находишься в области сверхвысокой гравитации – вблизи горизонта событий черной дыры, то можешь совершить скачок во времени. Правда, конкретно у этого способа сразу столько «но», что я сама состарюсь, пока их перечислю.

Питер, внимательно посмотрев на Анну, сказал:

– Я читал книги твоего отца. Должен признать, он своеобразно, но очень интересно рассуждает о квантовой физике.