Тайна Моники Джонс

– Ты прав. На вечеринке Брайана мы разделились, как в самых настоящих фильмах ужасов. Как видишь, ничего хорошего из этого не вышло.

Мое настроение напоминало опыты паркура – оно прыгало то вверх, то вниз. Алекс заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос.

– Зато теперь ты знаешь, каких ошибок лучше избегать.

После чего мы расстались у моих дверей. Я смотрела ему вслед, с печалью констатировав, что выбрала очень неудачное время для того, чтобы влюбиться в Алекса по самые уши.

Дома никого не было. Поставив телефон на зарядку, я с удивлением обнаружила, что от мамы у меня нет ни одного пропущенного, только сообщение, что ужин в холодильнике, а сама она на работе. Что ж, тогда время заняться другой проблемой.

Моника вязла трубку почти сразу.

– Прости меня, – без предисловий начала я, – сама не знаю, что на меня нашло. Вернее, знаю, но объяснить не могу. Все происходящее с нами сейчас выбивает из колеи, и я просто в растерянности, не знаю, что делать дальше.

– Значит, ты снова с нами?

– Во всем и до конца.

Моника расслабленно выдохнула:

– Это моя малышка Элисон. Только больше не уходи бродить в одиночестве по городу.

– А я была не одна.

По мере моего рассказа об Алексе Моника радостно повизгивала, а в конце заявила, что мы с ним созданы друг для друга. Поболтав еще немного, она вернулась к теме Эмбер, как бы старательно я ни пыталась ее обойти:

– Завтра вечером идем в гости к Фреду, а послезавтра наведаемся к мистеру Роузу. Мама сегодня встретила его на роботе, он обмолвился, что переезжает первого сентября.

– Что ты думаешь ему сказать? Признаться, что мы все знаем?

– Да, если придется. Мы были ее лучшими подругами, неужели ему нечего нам сказать?

Я не была в восторге от этого плана, однако решила повременить с высказываниями, надеясь, что девочки передумают или мы найдем лучший способ, как поступить.

Дальше разговор у нас не клеился – мне мешал параллельно происходящий разговор с самой с собой в голове, Моника только устало вздыхала в трубку. Мы распрощались, договорившись, что я завтра зайду за ней, после чего я лежала, безучастно глядя в потолок, на диване в гостиной и сама не заметила, как там и уснула.

* * *

Солнечный зайчик игриво и настойчиво прыгал по моему лицу, вынуждая открыть глаза, в которые будто насыпали песка. Я застонала и, повернувшись на другой бок, вскочила, в панике путаясь в одеяле и с трудом понимая, где нахожусь. Прошла пара секунд, показавшихся целой вечностью, прежде чем я осознала, что все в порядке, я дома, просто проспала всю ночь на диване, укрытая мягким красным покрывалом. С трудом дыша, я держалась за сердце, боясь, что меня стошнит, так сильно оно колотилось в грудной клетке. Когда более или менее пришла в себя, спрятала лицо в ладонях, испытывая жгучее желание принять душ и смыть с себя все то, что осталось во мне от вчерашнего копания в грязном белье Эмбер.

«Так дальше продолжаться не может, – думала я, подставляя лицо под горячие струи душа, – я просыпаюсь с мыслями о ней, засыпаю, видя перед собой ее лицо».

Я не злилась на Эмбер за ее секретную жизнь, скорее, корила себя лично за готовность так легко сдаться.

Я проспала больше двенадцати часов, но чувствовала немеющую слабость во всем теле, хоть утренний душ немного отрезвил мои мысли. Внезапно подумала, что сегодня мы с девочками не просто отдохнем у «французов», а по возможности узнаем что-то стоящее. Не исключено, что с их стороны события на вечеринке не были столь однозначными.

А на данном этапе у меня была другая проблема – мама, у которой нужно было как-то отпроситься в гости к Фреду. Но переживала я зря.

Мама лежала у себя на кровати, в атласном халате, с кофе в одной руке и телефоном в другой. Повязку для сна она подняла на лоб, от этого ее черные как смоль волосы смешно топорщились.

– Ты проснулась, – лучезарно улыбнулась она, поставив кофе на тумбочку, и похлопала ладошкой по кровати возле себя, чтобы я улеглась рядом.

От мамы пахло корицей, и я зажмурилась, вспоминая, как в детстве прибегала к ней в комнату, когда мне снился страшный сон. Этот запах для меня – самое лучшее успокоительное в мире.

Она гладила меня по голове, и, чувствуя то редкое для меня сейчас умиротворение, я даже поначалу забыла, для чего пришла, но мама сама сказала:

– Элисон, если ты хотела что-то спросить, говори сейчас, у меня кое-какая встреча в городе.

– Нас с девочками позвал в гости Фред…

Мама медленно кивнула.

– Хорошо, думаю, это то, что вам нужно. Расслабиться в непринужденной обстановке с хорошими ребятами. Если будет алкоголь, могу потом за тобой заехать.

– Ты, наверное, не поняла, какой Фред. Фред Эфрон, друг Алекса Картера. Там вообще будет вся компания «французов».

Вторично кивнув, мама добавила:

– Иди, но чтобы к десяти была дома. Я ждала, что рано или поздно вы подружитесь компаниями, и то, что тебе нравится Алекс, для меня тоже предсказуемо. В жизни каждой девушки рано или поздно появляется свой Алекс Картер.

Погладив меня по голове, мама встала в душ.

– Я слышала, миссис Ньютон уехала в Сиэтл? – спросила она, взяв чистое полотенце с зеркального шкафа.

– Да, уже скоро должна вернуться.

– В следующий раз зови Анну к нам домой. Или я сама позвоню ее матери – нечего ей одной дома сидеть. Особенно сейчас.

Мама всегда переживала за тех, кого я любила. Всех ее подруг время раскидало по разным жизненным путям, и она неустанно мне повторяла, что сила в тех, кого ты можешь называть друзьями.

Погода располагала к чему-то яркому, поэтому я достала из шкафа желтое платье с небольшим вырезом на груди, его мне отдала Моника – на ее прелестях оно уже чуть не трещало. Сверху накинула белый пиджак и с удивлением поняла, что сама себе нравлюсь. Подкрасив ресницы и завершив образ блеском для губ, я распустила волосы и посмотрела на фото, уже несколько лет постоянно стоящее на туалетном столике, – мы впятером с девочками обнимаемся на праздновании моего дня рождения. Эмбер только влилась к нам в компанию, Моника уже тогда шутила: «приемная, но родная». Очень красивая в красном платье в белый горошек, Эмбер крепко обнимала меня за талию, положив подбородок мне на плечо – в ее зелено-голубых глазах читалось счастье, она казалась самой живой на фотографии. Я улыбнулась ей в ответ и пошла за Моникой.

При встрече с девочками я чувствовала некую неловкость за то, как быстро ушла накануне, когда мы так нуждались друг в друге. Но они, сделав вид, что ничего не произошло, только с восхищением похвалили мой внешний вид, и я поняла, что дольше дня без них не протянула бы.

По большей части мы молчали, взявшись под руки, нога в ногу шли по залитым желтыми лучами улицам Эмброуза. Про Эмбер не говорили, накупили фруктов к вину и пришли к дому Фреда. Вдоль тропинки, выложенной щебенкой, росли кусты алых роз. Было видно, что за цветами ухаживают, впрочем, и сам дом с французскими окнами выглядел солидно. Мы встали в круг в десяти метрах от крыльца, уставившись друг на друга.

– Давайте хоть сегодняшний день проведем без драм! – взмолилась Моника.

Как по мне, от нас это зависело наполовину, но я согласно кивнула.

– Вы там что, шабаш устроили? – в дверях появилась лохматая голова Фреда.

Непроизвольно улыбнувшись, мы пошли к нему.

Прежде находиться у него дома нам не приходилось, и мы с любопытством оглядывались. Позабыв, что Фред еще школьник, живущий с родителями, я ожидала беспорядка, достойного ближайшего общежития студгородка. Однако интерьер оказался светлым, уютным, я бы даже сказала, благородным – тут вовремя вспомнилось, что мама Фреда была балериной, пока его отец не перевез ее в Эмброуз.

– Чувствуйте себя как дома, – радушно сказал Фред, отругав нас за то, что мы потратились на фрукты.

Моника кинулась помогать Дэвиду накрывать на стол, а мы разместились в гостиной с высоким потолком.