Тайна Моники Джонс

– Да я бы уже съехала от родителей, только правила их дома гласят, что я должна быть всегда рядом, им нужна пятая стенка под крышей, – выразительные глаза Моники грустно нам улыбались.

Когда ей было восемь, она самостоятельно сшила отцу на день рождения белого кролика, исколов себе все пальцы. С детской гордостью она вручила такой важный для нее подарок папе в знаменательный день, на что тот равнодушно сказал, держа самодельную игрушку:

– Уши разные.

После этого Моника весь день проревела в моей комнате, а белый кролик отправился в одну из многочисленных картонных коробок на чердаке их дома. Я успокаивала Монику как могла, но в тот день черноволосая девчушка стала жестче, чем полагалось в ее возрасте. Историй, подобных этой, не сосчитать. Возможно, именно поэтому она так мечтает покинуть родной город.

Когда мы дошли до дома Моники, на чернильном небосводе засверкали первые звезды, напомнив огонек сигареты Джессики. Анну от меня должна была забрать миссис Ньютон.

– Может, останешься у нас? – спросила я остановившуюся на крыльце Монику.

– Нет. Прибережем наши силы для этой суки Лили.

– Моника, – возмущенно воскликнула миссис Джонс через дверь.

– Прости, мам. Для этой самки кобеля.

Развеселившаяся Моника подмигнула нам и зашла в дом.

– В самом деле, славно, что она больше не зависит так от их внимания.

Я кивнула, взяла Анну под руку, и так мы пошли к моему дому. У тротуара напротив входной двери стояла «Ауди» миссис Ньютон.

– Анна, прошу тебя, не зацикливайся на теории заговора в Эмброузе, – я сжимала холодные ладони подруги, надеясь быть услышанной.

– Нам всем просто нужно успокоиться, сегодняшний день был непростым, – ответила она, потом чмокнула меня в щеку и пошла к машине. – Я, наверное, заеду к Кэтрин. Хоть она и прислала Монике сообщение, что уже дома, за ней глаз да глаз нужен.

– Как и за всеми нами, – развела я руками.

Анна села в машину, миссис Ньютон мигнула мне фарами, и они скрылись в ночи.

Мамы дома не было. Взяв из холодильника вишневую колу, я оперлась о столешницу и, потягивая свою любимую газировку, отрешенным взглядом смотрела в окно. Мне предстоял очередной вечер, когда я, наблюдая за золотыми перышками ловца снов над кроватью, буду думать об Алексе, о том, как бы развивались сейчас наши с ним отношения. Я понимала, как раз об этом предупреждала мама и именно этого не хочет для меня миссис Картер, но воображаемые отношения с Алексом помогали мне держать лицо, когда речь заходила о недавних смертях в Эмброузе. Я построила свой маленький идеальный мир, где Эмбер дает мне советы касаемо Алекса, а «французы» не позволяют унывать, когда в школе завал с уроками. Утром следующего дня я всегда клялась себе прекратить это безумие, но уже перед сном невзначай забывала о данном обещании.

Загремел ключ в замке, из гостиной донесся звук шагов, и вот уже мама в черном пальто нараспашку заходит в кухню, а ее лицо не предвещает ничего хорошего.

– Ты чего это там себе надумала, – вместо приветствия сказала она, – что ты Дана Скалли?

– Скорее агент Купер, – ляпнула я и вжала голову в плечи, когда мама бросила сумку на кухонный стол, после чего грозно поинтересовалась:

– Это что за игры в Ненси Дрю? Приходя ко мне на работу и расспрашивая моих сотрудников, ты в первую очередь выставляешь на посмешище себя саму.

Ясно, нас кто-то благополучно сдал. Но кто? Энди не рискнул бы, Джессике плевать на всех и вся, неужели Ребекка? Она показалась мне милой девушкой. Или нас заметил кто-то, на кого не обратили внимания мы?

– Не переживай, Элисон, никто мне ничего не говорил, я сомневаюсь, что кто-то принял вашу игру в детективов всерьез, – мама словно читала мои мысли.

– Тогда почему ты так это воспринимаешь?

Она яростно расправила плечи, я засомневалась, что мне вообще стоит открывать рот.

– Потому что ваше поведение – типичная глупость малолетних максималистов. А про возможные последствия, конечно, никто не думает?

– Ты что, подслушивала нас? – Я сама не заметила, как повысила голос, но мама, наоборот, успокоившись, сложила руки на груди и спокойно продолжила:

– Мне не нужно вас подслушивать, чтобы знать, о чем вы разговариваете. Я тоже была подростком. – Мама подошла ко мне поближе, грустно качая головой. – То, что вы делаете, очень опасно. После двух убийств у вас должно хватать мозгов не лезть туда, куда не просят.

Я в растерянности отступила от нее на шаг, после, собрав эмоции в кулак, переспросила:

– После двух… убийств?

Мама прикусила губу.

– Для красного словца сказано…

– Ты врешь, – я смотрела на маму широко распахнутыми глазами и кончики моих пальцев похолодели.

Мама только что подтвердила то, в чем я малодушно решила сомневаться, пока у нас с девочками не будет больше доказательств.

– Я… ладно, присядь.

Мама опустилась на ближайший стул, я, не сводя с нее глаз, села напротив.

– Думаю, я имею право знать, что произошло на самом деле.

– В том-то и деле, что ничего не ясно, – на смуглом лице мамы застыло горькое сожаление о сказанном, но назад пути уже не было, – шериф Хоук признал смерть «французов» несчастным случаем, вот только вначале… у полиции были сомнения.

Мама еще раз тоскливо вздохнула, видимо, коря себя за то, что не уследила, кому и что говорит, однако тихо продолжила объяснять:

– Ребята взбирались на Безымянное здание следом за Лили. В какой-то момент по неясной причине Дэвид сорвался, сбив по пути Алекса, Фреда и Питера. Полиция обследовала указанное Лили место, где это произошло: весь тот участок, по которому они поднимались, от земли до самого верхнего кирпичика, был в нормальном, а для такого аварийного здания – даже в хорошем состоянии. Для «французов» с их опытом и навыками в руфинге, это было вообще самым что ни есть безопасным ходом. Но… они сорвались. Тут-то полиция придала большее значение тому, что Лили сказала, когда ее только нашли возле парней, хотя ее слова сочли шоком и бредом.

– Что она говорила?

– Лили повторяла, что этого не может быть… разговаривала сама с собой, спрашивая, почему именно она. Лепетала что-то вроде «их убили прямо на моих глазах» и «он говорил мне правду». Она выглядела помешанной. Потом ее допросили еще раз, уже в больнице. Лили отказывалась от своих слов, ссылаясь на невменяемое состояние, но на правой руке у нее обнаружили кровавые ссадины, ее здорово поцарапали. Лили утверждает, что накануне сама нечаянно поранилась. Шериф Хоук собрался открывать новое дело, но по компьютеру пришел факс, после прочтения которого все свели к несчастному случаю. Как и дело Эмбер.

– Это просто невероятно. – Мое сердце ускорило ритм, щеки запылали, при этом в комнате как будто похолодало.

«Мы не поверили своим глазам».

– Кого же или что они там увидели?

– Одному богу известно. И самой Лили.

– Откуда ты все знаешь? – внезапно спросила я, хотя в моей голове, подобно пчелам, роились сотни других разнообразных вопросов.

– Эрик… мистер Роуз рассказал.

– Не знала, что он продолжает следить за жизнью в Эмброузе. И тем более, что вы продолжаете общаться.

– Мистер Роуз, как и я, переживает по поводу происходящего в городе. И за вас тоже. Поэтому, раз уж я тебе рассказала то, чего не следовало, и не оставляю под домашним арестом за твои действия у меня за спиной, можешь ли ты пообещать, Элисон, что не будешь дальше лезть куда не следует?