Тайна Моники Джонс

– Видите, небо становится сиреневым. Значит, скоро будут ливни, – в спокойном голосе Моники слышалось едва уловимое раздражение. Аномальная погода Эмброуза всегда тяготила ее. Перехватив мой взгляд, она подмигнула и задала неожиданный вопрос: – Помните того парня с вечеринки О’Нила? С друзьями которого я разговаривала, когда он неожиданно сбежал, вспомнив про семинар? Так вот, он написал мне. Пригласил в кино, когда приедет в Эмброуз на каникулы.

Я слегка опешила – уже отвыкла общаться на обыденные темы вроде парней и свиданий. Эту мысль я и озвучила вслух.

– И не говори, – отмахнулась Моника, – более неподходящего момента он найти, видимо, не смог.

– Что ты ему ответила?

– Что уже не актуально.

– Точно. Предложи он это хоть пару недель назад, ты бы, может, еще подумала.

Моника неопределенно промычала что-то себе под нос, заставив меня даже приостановиться.

– То есть? Тебя что, еще кто-то звал гулять?

Она горько вздохнула, виновато пряча глаза.

– Фред. В тот день, когда парни разбились. Мы ведь до этого с «французами» в школе пересеклись, помните? Я подумала, почему бы и нет, согласилась. Он должен был позвонить после спуска.

– И ты говоришь это только сейчас?! – возмущенно воскликнула я.

– Элисон, сама подумай, а когда мне было рассказывать? Мы сразу пошли к Брайану, где на нас свалились нерадужные новости. Потом, когда успокоились, начали собирать тебя на свидание с Алексом и ты была так счастлива… А после я уже не видела в этом смысла.

– Смысл есть всегда, а если нет, его можно придумать, – Кэтрин невозмутимо шагала рядом, казалось, мало что может сбить ее с толку.

Я лишь отмахнулась от ее философии и в недоумении снова обратилась к Монике:

– Не могу поверить, что ты умолчала о таком.

– Это уже все равно ничего не значит.

Мы молча продолжили свой путь, глядя на слегка сиреневый горизонт – вестник приближающейся бури.

Дома у Анны сразу поднялись в ее комнату, где ничего существенно не изменилось, только горели ароматические свечи, наполняя воздух запахом ванили.

– Ты случайно нам не по ошибке написала? – запрыгнув на кровать, Моника легла на живот, подперла подбородок ладонями. – Такая романтическая атмосфера…

– Зря ты прогуляла школу. Мы писали тест по истории, мистер Карсен говорит, он очень важен для экзамена.

– Да-да, – равнодушно кивнула Анна, перебирая бумаги у себя на столе, – просто я перепроверила всю имеющуюся у меня информацию сегодня утром, и теперь мне не терпится, наконец, рассказать все вам. Но начнем по порядку…

– Желательно, – округлила глаза Кэтрин.

Мы с ней расселись по разные стороны от Моники, которая тоже решила сразу перейти к делу.

– Через два часа у меня репетиция в музыкальной школе, и ты, Анна, должна до этого времени предоставить нам своего таинственного осведомителя, способного ответить практически на все наши вопросы, как и обещала.

– Ты же не думаешь, что мы будем говорить с ним по скайпу, и он, сидя против света, расскажет все секреты «Красного маяка» искаженным голосом?

– Не хочу нагнетать, скажу только да, что-то вроде этого.

– Ох, Моника, все намного проще. Этот человек – мой отец. Прочитав его последнюю рукопись, написанную два года назад, я поняла: в связи со всеми событиями Эмброуза данная книга теперь – наша личная библия.

– Вот это неожиданный поворот неожиданного поворота, – Кэтрин с глазами навыкате полезла в карман пальто, брошенного возле кожанки Моники, в ее бледных пальцах появилась маленькая серебряная фляга.

– А ну положи на место, – рыкнула Моника.

Кэтрин послушно засунула флягу обратно, не сводя зеленых глазищ с бумаг в руках Анны.

– Это часть рукописи из самого конца книги под названием «Наследие Эмброуза». Публиковать я ее не буду. И никому кроме вас, даже маме, показывать не собираюсь.

Мы, затаив дыхание, смотрели на Анну в ожидании дальнейших объяснений. Сделав глубокий вдох, она пустилась в объяснения, видно, приготовила речь до нашего прихода.

– Это пятая по счету папина книга, посвященная физике. Само собой, у него уже давно выработался свой стиль подачи материала, многие упрекали его за неуместные шутки и обесценивание серьезности науки, да только среди ученых достаточно людей со своим специфическим юмором. Так он писал бестселлеры. Эта книга должна была стать его последним словом, видно, поэтому он позволил себе внести сюда то, что раньше обходил стороной. А именно, свою роль в ряде незаконных экспериментов, которые переехали из Сиэттла в Эмброуз. Тогда, в девяностые, отец скромно преподавал физику в школе. Он и не подозревал, что вскоре будет ездить по миру, давать лекции по своим книгам в самых престижных университетах. Ведь тогда он был лишь молодым парнем, в прошлом году еще студентом. Всего один звонок перевернул его жизнь с ног на голову. Папа не смог отказать любимому профессору физики, который всегда видел в нем необъятный потенциал, а тот в свою очередь порекомендовал его людям, искавшим талантливого и амбициозного физика. Так для него все и началось.

Как пишет папа, проект «Маяк» в Сиэтле с самого начала даже не пытался разрабатывать лекарства против рака. Это было благородной легендой для правительства и горожан. Воздействие на разум, чтение мыслей, контроль над самой матушкой-природой. Люди, работающие над этим, были настолько гениальными, насколько и безумными. Считали, цель оправдывает средства. Один такой паренек-химик, еще учась в университете, варил пойло у себя в подвале, оно странным образом действовало на разум – даже человек с самой ущемленной памятью мог запоминать сложнейшие формулы после одного прочтения. Подозрительное лекарство, которое могло стать спасением от Альцгеймера. Но нет, парень решил пойти дальше. Через десять лет, в 1993-м, у него были уже не менее одаренные друзья из разных сфер науки и спонсоры, которые выкупили старый завод у одного из причалов Сиэтла и дали экспериментаторам полную свободу действий, сконцентрировавшись только на результатах. А они в скором времени появились. Правда, оказались не такими, на какие рассчитывали юные ученые.

Тогда в Сиэтле пропадало множество бездомных и беспризорных детей. На них и ставили опыты на заводе, проект уже тогда назывался «Маяк». Экспериментаторы пичкали несчастных всякой химической дрянью, наблюдая за подопытными. Вскоре им открылась интересная и будоражащая воображение деталь. Дело в том, что на людей действовали не столько таблетки, сколько испарения в лабораториях. На ученых, которые носили маски, они не влияли, а вот испытуемые то теряли разум, то уже заранее знали, что будет дальше, предугадывая малейшее движение ученых. Один паренек даже сумел внушить охраннику мысль отпустить его. Так он сбежал, подняв на ноги полгорода, рассказав все, что видел и слышал. Спонсоры были в ярости – конечно, они с легкостью могли продолжать эксперименты дальше, подкупив кого надо и избавившись от тех, кто путался под ногами. Но их главное правило гласило: никаких слухов вокруг «Маяка», ни малейших подозрений в незаконности действий. Такие, на первый взгляд, мелочи рождают у общественности беспокойство, которое мешает воплощать самые дерзкие идеи. Они уже собирались и вовсе прикрыть проект, как вдруг ученые представили результаты: испарения химикатов, а не употребление оных влияют на разум людей, позволяя читать мысли и внушать их. А ведь на это ушло только три года! Что же будет спустя лет десять активных экспериментов… Решение приняли незамедлительно.

Спонсоры и ученые выбрали место, отдаленное от других городов, с небольшим населением, чтобы там без ведома жителей играть с их разумом. Эмброуз оказался идеальным местом: к нам ведет одна дорога, которую в случае чрезвычайной ситуации с легкостью можно ликвидировать, при этом вести учет прибывших и покинувших Эмброуз паромом проще простого. В густом лесу построить шахты – испарения лабораторий будут туманом сочиться в город. Так и сделали. Нежеланного свидетеля убрали, проект переименовали в «Красный маяк» и приступили к работе.

Чтобы все разузнать в деталях, папе понадобился не один год. Он, как и другие талантливые ученые Эмброуза, присоединился к эксперименту непосредственно после его переезда сюда, в 1996-м. Тогда политика проекта жестко изменилась. Никто из тех, кто вел проект еще в Сиэтле, не хотел терять такое удобное место, как наш город, поэтому появились правила: никого из местных не похищать, поддерживать бизнес вишневого ликера – счастливые люди на редкость невнимательны. При малейшем вреде (в их понимании) менять тактику. На таких условиях ученые продолжили работу.

Химики и биологи, проявляя фантазию, варили, как у них говорилось, «зелья», испарения которых, не отличающиеся от тумана, пускали в город. Отдельно для всех участников проекта были изобретены таблетки, они дарили иммунитет от любого рода «зелий» и их паров. А за эмброузовцами наблюдали.

Результаты не заставили себя ждать. Людям внушали мысли, дарили возможность их читать. Туман заставлял их видеть то, чего нет на самом деле, и не замечать очевидного. После того, как испытуемые начали предугадывать некоторые события, пригласили физиков и начали разрабатывать идею машины времени.

Что страдало больше всего в Эмброузе – так это погода. Испарения из лабораторий обрекли теплый город на постоянные дожди, сиреневые закаты. Луна сквозь невидимую дымку становилась синей, а в полнолуние – красной. Холод, бесконечный туман – так Эмброуз стал таким, каким его знаем мы. Но разве такая мелочь станет препятствием на пути у ученых, преследующих свои великие цели?

Тут в истории «Красного маяка» и появляется мой папа. Для физика путешествия во времени как конфета для ребенка, ты не устоишь, не откажешься. Неограниченный бюджет, ресурсы как с другой планеты, полная свобода действий – это ли не научный рай на земле?

Анна запнулась и с трудом подняла на меня взгляд глубоких синих глаз.

– Элисон, помнишь наш разговор в «Бетти Буп», когда я рассказала тебе, что последняя папина рукопись слишком странная? Тогда я едва не обиделась на тебя, заподозрив, что ты считаешь, будто разум моего отца пострадал от болезни. Так вот, прочитав следующее, я должна признать, твои слова не лишены логики. Папа утверждает: путешествия во времени – это не квантовая физика, а химия.

– Чушь, – выпалила Кэтрин, тут же виновато прикрыв ладонью рот, – прости.

– Я понимаю, – надтреснутым голосом сказала Анна, – но это то, к чему пришел проект «Красный маяк».

Космос с его кротовыми норами нередко представляется той самой машиной времени, детали которой просто еще не полностью изучены или не до конца поняты. Ученые же «Красного маяка» изобрели машину времени в шахтах Изумрудного леса. Но это была командная робота: химики создали вещество, поместили его в капсулу, разбив которую в специальном помещении, построенном по схеме физиков, можно отправиться как в прошлое, так и в будущее. Это событие грозило перевернуть мир с ног на голову, как в переносном, так и в буквальном смысле.

Двое проверенных людей стали первыми путешественниками во времени, а главное событие маячило впереди. Вы только представьте, что почувствовали физики, когда узнали, что время можно подчинить?

К слову, спонсоры после предоставленных результатов не стали пользоваться ими бездумно. Их главной целью была безграничная власть, деньги, а что, как не время, могло это так гарантировать? Однако не все было гладко…

Путешествия во времени каким-то образом воздействовали на природу – чем больше скачков совершалось, тем вероятнее становилась угроза, что планету разорвет на мелкие кусочки. Такой мир не устраивал никого, поэтому, создав учет важных событий, ученые пытались следить за их исполнением, так как боялись, что еще одно путешествие во времени убьет все что можно. А проект закрыли, и в 1998 году «Красный маяк» канул в небытие. Испарения и по сей день сочатся из шахт, вся земля Эмброуза пропитана ими. Папа уволился из школы, начал писать книги, храня свой самый важный секрет, которым не поделился с «Красным маяком».

– О чем же он умолчал?