Тайна Моники Джонс

– Если вы раньше начали меня искать, то вам первой и вопросы задавать.

Он решительно скрестил руки на широкой груди, его левый глаз начал косить, вызывая оторопь.

– Хорошо, – я глубоко вздохнула, – я хочу поговорить о «Красном маяке».

Руки мистера Бейкера мелко задрожали, он немного истерично хохотнул, быстро вращая глазами:

– А почему бы вам для начала не спросить, как вышло, что последние пятнадцать лет своей жизни я провел в психлечебнице? Хотя бы чтобы удостовериться, насколько я достоверный источник.

Опешив, я приоткрыла рот, но мистер Бейкер меня опередил:

– Я могу вам рассказать о «Красном маяке», но проблема в том, что именно он виновник того, что я не отличаю собственный вымысел от реальности. Вот сегодня я гулял на планете синих роз, так скажите мне, так было на самом деле или это только моя фантазия?

«Вот и приплыли», – грустно констатировала я, а мистер Бейкер продолжил:

– По крайней мере, это то, что мне годами вбивали в голову санитары. Но ведь я сам на это согласился. Явился туда добровольно и ушел, когда пришло время.

– То есть как? На протяжении пятнадцати лет вы находились в психлечебнице по собственной воле?

– Верится с трудом, не так ли? Правда же в том, что я прятался. В больнице было безопасно. Я неосмотрительно наворотил дел и не смог жить дальше так, как Ноа и Чарли.

– Ноа и Чарли?..

– Соответственно, мистер Уайт и мистер Ньютон для вас.

– Что же вы такого сделали? – я была уверена, что он не станет откровенничать, но мистер Бейкер пустился в объяснения:

– Химические элементы и физические формулы «Красного маяка», которыми мы владели, были как личные записи самого Сатаны. Ученые создали таблетки, дарящие иммунитет душе и телу всех причастных, чтобы мы не травились, работая в лаборатории шахт, правда, и все равно имелись побочные эффекты. У меня это сны. Я долго противился им как наваждению, считая, что именно они подбивают меня на бездумные действия против проекта. Лишь изредка я позволял себе жаловаться на эти сны близким друзьям. Пока однажды Чарли не признался мне, что именно это подтолкнуло его проверить свои тогда еще безумные теории, узнать правду и довериться, хоть и не в полной мере, нам с Ноа…

– Подождите! – я зажмурила глаза, замахав руками. – Я не совсем понимаю… вы признаетесь, что являетесь сомнительным источником, как мне понять, что все вами сказанное можно принимать всерьез?

– Простите, – покаянно сник мистер Бейкер, – я вас немного запутал. Вы хотите знать про «Красный маяк», верно? Что ж, я вам о нем немного да расскажу, только сомневаюсь, что вы услышите то, чего еще не знаете. Я не буду вдаваться в подробности того, в чем принимал участие лично, ведь именно там границы реальности и фантазии для меня размыты, а я боюсь встречи со своими монстрами, которых ненадежно захоронил. Я знаю, они ждут меня там.

Мистер Бейкер затряс головой, я видела, что он почти насильно заставляет себя говорить, и поняла, что я не одна, кому панически страшно. Хотелось подобрать слова, которые подарят ему уверенность, но прежде чем я смогла их найти, мистер Бейкер начал говорить, медленно раскачиваясь на стуле:

– «Красный маяк» существовал на самом деле. Что бы вам ни говорили, Элисон, в 1996 году, в теле Изумрудного леса существовали лаборатории внутри шахт, где по засекреченным документам всевозможных тайных организаций и запрещенных правительством экспериментов проводили опыты, скрывая их под видом поисков средств от рака. Лекарства, якобы изобретенные в шахтах, приносили небывалый доход, благодаря которому в Эмброузе и создали империю вишневого ликера. Чарли Ньютон присоединился к проекту, когда тот уже прочно обосновался в Изумрудном лесу Эмброуза, а вот мы с моим старым другом Ноа Уайтом застали его, когда действия происходили еще в Сиэтле и проект назывался просто «Маяк». Но сути это не меняет, отнюдь. Все в проекте крутилось вокруг экспериментов с влиянием на погоду и природу, с контролем разума и путешествиями во времени. Все мы были одержимы желанием достичь небывалых результатов, а после ослеплены открывшимися нам тайнами Вселенной. Исключительные гении и люди редкого склада ума сумели превратить милый американский городок за озером в хранилище мрачных секретов.

Эксперименты в Сиэтле показали, что наши химические испарения влияют на разум людей, а что может быть лучше тумана, опускающегося на город, готового заставить его жителей думать, говорить и видеть то, что будет нужно нам? И знаете что… это было проще простого. Нет-нет-нет, мы не вредили людям, наоборот, всячески всех оберегали, хоронили те темные секреты, какие бывают у жителей маленьких городков, чтобы они не навредили себе и не выдали нас.

Но одна незадача все-таки произошла. Люди начали что-то болтать, подозревать, вынюхивать… поэтому туман был быстренько «запрограммирован» на отрицание, неверие, скепсис по отношению к «Красному маяку». Правда, чудесным образом это действовало не на всех. Все чаще встречаются люди, которые считают правдивой старую городскую легенду… но поверит ли весь город паре подростков? – Мистер Бейкер насмешливо хмыкнул. – Этот вопрос и является ответом.

Как вы уже поняли, дорогая Элисон, город жил тихо и мирно, а вот «Красный маяк» сотрясали поразительные открытия. Мы поняли, что нам подвластно Время. Молодой мужчина и юная девушка согласились рисковать жизнью, играть с бытием, дразнить будущее и испытывать прошлое. Тогда мне и стали сниться те сны. Какие именно, не спрашивайте. Не расскажу, хоть пытайте.

Мистер Бейкер опустил голову, а когда снова поднял ее, его глаза странно блестели от слез и истеричного веселья.

– Я не мог ни есть, ни спать. Просто тихо сходил с ума, баюкая свой разум каждый раз, когда был уже на грани. Тем не менее я заметил, что мой друг Чарли, один из самых талантливых физиков, которых я знаю, тоже начал странно себя вести. Косо смотрел на сиреневые ромбовидные капсулы, с чьей помощью пара добровольцев начала терять себя в погоне за Временем. Что-то переключилось тогда во мне. И я доверился ему. Так для него все началось.

Однажды он попросил нас с Ноа сделать немыслимую вещь – украсть две капсулы. Вы только подумайте, Элисон! С бесконечным страхом… но мы согласились. Чарли не признался, зачем ему это было нужно, что он с капсулами сделал и получилось ли у него задуманное. Скажу только, что это его поменяло. Навсегда. Никогда не забуду выражение его глаз в тот день. Животный страх. Благоговейное ликование. И лихорадочный безумный блеск от открывшейся правды. Он сказал только то, что свой секрет раскроет одному человеку через много лет, так как он будет тем единственным, кто будет больше всех нуждаться в нем. А нам лучше по-тихому выходить из игры «Красного маяка». Осторожно, медленно, аккуратно. И такой случай вскоре представился.

Тогда проект начал выходить из-под контроля. На разных уголках земного шара природа сходила с ума, убивая тысячи людей землетрясениями, наводнениями, смерчами… животные стали вымирать, люди неизлечимо болеть. Человечеству это показалось просто черными днями катастрофических событий, но наши ученые в лаборатории сразу поняли, в чем дело.

Путешествуя во времени, мы подставляли все человечество. Было принято решение залечь на дно, ведь к тому же среди участников проекта распространился слух, якобы что-то где-то пошло не так. Да и девушка с мужчиной все меньше походили на обычных людей. Он потерял лицо – вы могли быть его другом, любовницей, кем бы то ни было, но спустя минуты после встречи черты его лица стирались из вашего сознания навечно. Девушка тоже стала жертвой метаморфоз – сейчас она может выглядеть как соседская девчонка, в которую ты был влюблен в младших классах, а в следующее мгновенье это будет уже твоя кузина со шрамом на лице от укуса овчарки в летнем лагере.

В общем, проект закрыли, Человека без Лица и девушку Фантом, так их теперь называли, оставили следить за порядком. Всех принимающих участие в «Красном маяке» распустили как героев, завершивших свою миссию, правда, предупредив, что у Человека без лица появился особенный блокнот со списком, в который может попасть каждый, и это худший вариант из всевозможных. Ноа ушел работать библиотекарем, казалось, не осталось такой книги, которую он еще не прочитал, его уникальная память и незаурядный ум могли поставить его в один ряд с мэром Эмброуза и его коллегами, но Ноа не прельстился властью. Чарли женился на юной прекрасной девушке, у них родилась чудесная дочь.

Я же долго скитался по всей Америке, пока мои кошмары не начали развязывать мне язык. Чарли и Ноа посоветовали спрятаться в специализированной психлечебнице, где мои слова ничего не будут значить. Так и получилось. Самым грустным оказалось то, что перед отъездом к санитарам мы распрощались с Чарли навсегда – он предупредил, что его уже не будет в живых, когда я выйду. Так и случилось. Все это время мы продолжали поддерживать связь, что было сложно. Все письма шифровали, от звонков отказались. Но так я и узнал, что со временем, около пяти лет назад, «Красный маяк» начал вербовать своих бывших участников в надежде воскресить былые эксперименты… или для чего-то другого.

Само собой, Чарли с Ноа отказались. Прошло не так много времени, Чарли заболел раком и умер, а Ноа уже больше года страдает от неизвестного вируса, поразившего в целом мире лишь его одного, и каждое лето и зиму вынужден отлеживаться дома, тая, словно свеча…

Именно Ноа держал меня в курсе всех последних событий в Эмброузе. Когда я узнал о группе молодых людей, которые разбились в последний день лета, все окончательно встало на свои места: среди погибших парней был Питер Хилл, ты, должно быть, его знаешь. Люди «Красного маяка» пытались завербовать дедушку этого молодого человека, Джейкоба Хилла, еще в девяностых годах, но он всегда довольно агрессивно отказывался и прогонял их прочь. Думаю, оно и к лучшему. Человек он одаренный от Бога, с ним бы мы наворотили дел похуже… думаю, его внука с друзьями за компанию и убили за какой-то огрех Джейкоба, хотя сам он довольно давно скончался.

Мистер Бейкер замолчал, стеклянными глазами взирая на мою чашку. Я же обескураженно начала проматывать все им сказанное. В частности, последние слова.

Мы с девочками никогда не сомневались, что «французов» убили из-за пожара семнадцатилетней давности. Что же получается, мы были не правы или это просто не единственная причина?

Я перевела взгляд на мистера Бейкера, с опаской констатировав, что он явно нуждается в отдыхе. Его левая щека дергалась в нервном тике, а пальцы лихорадочно терли запястья.

– Мистер Бейкер?..

– Да-да, Элисон, – он тут же выровнял спину, быстрым движением поправив красный шарфик, – простите, я долго не спал, чтобы суметь построить внятный для вас разговор и не сыпать отрывками из моих снов.

– Все нормально, я понимаю, спасибо. Я благодарна вам за вашу храбрость…

Блеклые глаза мистера Бейкера тут же налились прозрачными слезами, и он, горько вздохнув, тихо произнес:

– Ох, как бы я хотел быть таким на самом деле! И не участвовать во всех тех кошмарах, что мы творили с людьми в лабораториях, ох, Элисон. – Тут он неожиданно подался вперед и выпалил мне в лицо, зло сузив глаза: – Но я плохой человек, понимаете! Отвратительный!

На мгновенье в нем проснулась та агрессия, с которой он разговаривал со мной по телефону, когда отказался идти в «Бетти Буп». Прошла она так же быстро, и мистер Бейкер жалобно протянул:

– Я мог спасти столько людей… отказаться… как это сделал Чарли…

– Мистер Бейкер, – я спокойно протянула к нему руки, – не будь вы столь храбры, как ваш друг, сидели бы вы рядом со мной, рассказывая правду?

Что-то пробурчав себе в шарф, он неловко улыбнулся. Я часто спрашиваю себя: а был ли он сумасшедшим на самом деле?

– Итак, возвращаясь к разговору… вы тоже меня искали. Зачем?

– Да-да, – мистер Бейкер шмыгнул носом, – у меня для вас сообщение. От мистера Ньютона.

Я судорожно выдохнула, под солнечным сплетением начал растекаться жар, с трудом совладав с собой, я переспросила:

– Сообщение? От мистера Ньютона?

– Верно.

– Что за сообщение?

– Он передает: «Моника в безопасности, она ближе, чем ты думаешь, но не ищи ее. Ни в коем случае».