Тайна Моники Джонс

От безумной догадки меня начало трясти, я заметалась по кухне.

– Не может быть, – беспокойно сказала мама, на ходу отрезвляя мой пыл. Крепко зажав цепочку в кулаке, я растерянно на нее посмотрела. – Будь Моника у нас в доме, разве она не дождалась бы тебя? Ее столько разыскивали и все еще полностью не остановили поиски, а она просто так разгуливает у нас по дому? – голос мамы был тверд и непоколебим, глаза смотрели сурово и уверенно, но при этом я ощущала страх, который от нее исходил. Глаза мамы, кажется, даже потемнели от клубящейся внутрь бездонных зрачков паники.

– Тогда откуда здесь это? – я подняла кулак с зажатой в нем стрекозой, цепочка нервно задергалась в воздухе от дрожи моей руки.

– Уверена, этому есть разумное объяснение. Но не вздумай ничего говорить мистеру и миссис Джонс, сегодняшней сцены в больнице с матерью Анны пока для тебя достаточно. Держи язык за зубами, иначе это дойдет до шерифа, и тогда он точно отправит тебя на лечение в ближайшую психлечебницу.

Воздух был наэлектризован от маминого могильного хладнокровия и моего балансирования на грани нового срыва.

– Объясни мне для начала две вещи, – дрожащим голосом попросила я, подходя к маме поближе под сводящий с ума свист кипящего чайника, – как подвеска, исчезнувшая вместе с Моникой, оказалась у нас дома и почему ты так рьяно убеждаешь меня закрыть на это глаза, а сама нервно заламываешь руки?

Мама встрепенулась, испуганно одернула себя и отвернулась, чтобы выключить чайник и спрятать от меня свое лицо.

– Мама, – в моем голосе засквозила угроза, мне не верилось, что этот разговор происходит здесь и сейчас, между нами, но я ничего не могла с собой поделать.

– Одни потеряли детей, а я смотрю, как моя дочь сходит с ума, – прошептала мама, увязая в паутине печали, – и ничего не могу с этим поделать. Знаешь, Элисон, раньше я хотела открыть тебе глаза на то, что Моника уже не вернется. Слишком много времени прошло. Хотела переубедить тебя в том, что тут нужно, как в случае с Эмбер и Алексом, двигаться дальше. А потом поставила себя на твое место… что бы сделала я, пропади у меня ты. И поняла, я в жизни бы не перестала тебя ждать, попутно разыскивая, где бы то ни было. Но тут ты, Элисон, должна сама вспомнить, в какое время для Эмброуза и при каких обстоятельствах пропала Моника. Один неверный шаг по направлению к правде может убить тебя и всех, кто тебе дорог. Эмброуз – славный город, если не открывать его шкафы со скелетами. Любопытных здесь не жалуют.

– Что все это значит? И что мне теперь делать?

– Прислушиваться к тем, кому доверяешь.

Разрываясь от неистового желания завыть от безысходности, я посмотрела на подвеску. Подарок Моники вновь ко мне вернулся.

Мистер Ньютон. Вот кому я доверяю. Он никогда не врал и не лукавил, не пытался быть лучше, чем он есть на самом деле, дарил отцовскую заботу тихой подруге своей дочери, повторяя, как важна дружба. Что он сказал? Моника где-то рядом? Прохлада цепочки, которую я намотала на ладонь, едва ли не умиротворяла. Да, получается, что так, она где-то совсем близко. Моника жива, и это главное. Но основным посылом мистера Ньютона является то, что искать Монику не стоит. Решился бы он это передать, не будь это столь важным? Рисковал бы всем, что у него осталось после смерти?

– А кому доверяешь ты, мама? – я уже не противилась слезам, ведь горький ком душил меня с самого утра.

Ласково вытерев мои слезы, мама погладила меня по щеке.

– Из тех, кого я могу тебе назвать именно сейчас, – мистеру Роузу.

Я захлопала глазами под мамин тихий смешок.

– Кто бы мог подумать, верно? Он скоро вернется в Эмброуз. Ненадолго, но достаточно для того, чтобы чем-то нам помочь. Хотя после исчезновения Моники Эмброуз вновь кажется невинным, это ложь. Мы должны быть осторожны. ТЫ должна быть осторожна. Я не знаю, к чему это приведет, – мама с мрачным видом кивнула на подвеску в моей ладони, – но давай дождемся мистера Роуза. Он поможет нам разобраться.

Я знала, видела, чувствовала: мама не до конца со мной откровенна. Она не врала, но и не была честной настолько, насколько я от нее ожидала. Но, несмотря на это, именно маме я доверяла больше всего на свете.

– Хорошо. Когда мистер Роуз вернется в город?

– В течение недели.

Я осторожно кивнула, выражая согласие, но росток сомнения уже прочно пустил корни в моей голове. Выдавив улыбку, мама поспешно скрылась в своей комнате с огромной чашкой кофе.

«Нам нужно с тобой серьезно поговорить, Элисон», – прозвучало у меня в голове, когда я поняла, что больше не в состоянии игнорировать очевидное.

Наша семья на протяжении всей моей жизни состояла из меня и мамы. Она была мне и отцом, и сестрой, и подругой, в зависимости от определенных ситуаций в моей жизни. Мудрая, порой строгая, но всегда любящая и оберегающая. Мама часто повторяет, что врать самой себе, – гиблое дело. «Ты можешь попытаться обмануть кого угодно, но не себя. Порой мы заложники собственной правды, от которой ни спрятаться, ни скрыться».

Я обреченно покачала головой – мама права. Я уже не в силах закрывать глаза на то, что с ней что-то не так, отмахиваясь от ехидного голоса в своей голове. Он все повторяет: мама знает больше, чем говорит.

То, какой она была после убийства Эмбер, когда привезла меня домой из участка. Опечаленная, стеклянные глаза как завеса удушливого сожаления. О чем?

Отказ от посещения похорон «французов». Не так давно Ребекка проболталась, что мамы не было в тот день на работе, хотя мне она сказала, что не сумеет пойти на похороны из-за дел в баре. Где она была, почему соврала?..

И как она разозлилась, узнав о нашем с девочками небольшом расследовании в «Безумном Роджере»! Зачем так переживать, сердиться, если это, по ее же словам, всего лишь детские игры в детективов?

В ночь исчезновения Моники мама около полуночи выходила на улицу, в несусветный дождь, похожий на всадника потопа. Я застала ее уже после возвращения, пытаясь донести причину собственной паники. Где она была? Как обычно, забыла сигареты в машине? Возможно…

Сейчас же мама хочет, чтобы я сохранила в тайне свою находку. И я бы ее поняла: шериф Хоук не шутил, грозясь отправить меня к психиатру. Но расскажи я о том, что цепочка со стрекозой осталась у Моники, покажи я ее шерифу сейчас… вдруг это поможет возобновить ее поиски с новой силой? Я уже даже потянулась к телефону, но рука напряженно застыла на полпути. Нет. Спокойствие. Не сейчас.

Так в чем именно я подозреваю свою мать? В том, что она что-то утаивает или… в чем-то большем? Мама всегда очень тепло относилась к моим друзьям, хоть и не вела с ними милые беседы, когда они приходили, сторонилась, находилась в своей комнате. И кого она больше всего избегала? Монику. Или я помню то, чего не было?

Я надела цепочку на шею, осторожно застегнула замок на затылке. Прижала стрекозу к груди, почувствовав родное тепло, исходящее от подвески, не веря, что она снова со мной. Как по наитию, набрала номер Кэтрин.

– Привет, – невнятно поздоровалась она, наверняка жуя свои любимые банановые пончики на ночь. Посмотрев на лестницу, ведущую на второй этаж, я села в мягкое кресло в гостиной и, понизив голос, без предисловий рассказала про вновь обретенную подвеску, без сомнений подкрепив все своими предположениями.

Кэтрин отреагировала бурно:

– Не могу поверить! Подвеска нашлась у тебя в доме! – И после небольшой паузы добавила: – Правда, мне кажется, ты слишком буквально приняла слова мистера Бейкера о том, что Моника ближе, чем тебе кажется. Да и не верится, что у твоей мамы есть какой-то злой умысел. Скорее всего, она просто хочет оградить тебя от чего-то.

– Все равно тогда выходит, она что-то скрывает.

– Я тоже так думаю, но ведь и ты в последнее время лезешь, куда не надо, мисс Блэк наверняка хочет отвлечь твою костлявую задницу от новых потрясений. Со временем все прояснится, давай только и в самом деле дождемся мистера Роуза. А еще не мешало бы снова переговорить с Бейкером.

– Да… а касаемо подвески… как она оказалась у меня на кухне?

– Не знаю… Может, Моника таким способом дает знак, мол, с ней все в порядке?

– Как-то притянуто за уши.

– Мы не знаем, какие события предшествовали этому. Лично я считаю, тебя это должно убедить, что Моника в порядке…

Недовольно сопя в трубку, я включила телевизор и стала бездумно переключать каналы. Дождаться бы звонка мистера Бейкера!

– Послушай, Элисон, я еще вчера в библиотеке собиралась тебе рассказать кое-что, только меня перебил тот звонок…

Но я уже ее не слышала. Завороженно глядя на экран телевизора с экстренными новостями, я похолодевшим голосом оборвала ее:

– Кэтрин, включи наш местный новостной канал…

Миссис Ньютон после долгого перерыва вернулась на экраны Эмброуза с далеко не радостными новостями.

– …Около двух часов назад у оврага напротив мотеля «Мотылек» было найдено тело мужчины среднего возраста. По этическим соображениям показать отснятые кадры без цензуры не является возможным, так как жестокость содеянного преступления переходит все немыслимые границы. Мужчине предположительно рыбацкой леской рассекли горло и бросили истекать кровью в канаве. В карманах нашлось удостоверение личности, мужчину звали Аластор Бейкер, уроженец Эмброуза, 1972 года рождения. Мистер Бейкер участвовал в разработке панацеи от рака в 1996 году, когда наш город был столицей будущего здоровья Америки. Две недели назад, после пятнадцатилетнего пребывания в психлечебнице Сиэтла, он решил вернуться в родной город, да только кто-то встретил его отнюдь не приветливо. Мистер Аластор Бейкер умер от потери крови. На месте преступления работает наша полиция во главе с шерифом Хоуком. Если вы располагаете какой-либо информацией, пожалуйста, свяжитесь с номером, который видите сейчас на экране. Следите за дальнейшими новостями и берегите себя – как и пару месяцев назад, Эмброуз снова стал эпицентром чего-то поистине ужасного.

Словно в больной лихорадке, я, прикрыв свободной рукой рот, в ужасе замотала головой.

– Не может быть…

– Какого хрена! – только и слышались возгласы Кэтрин в трубке.